Две причины жить

Лариса надела одно за другим три платья. Ей по-прежнему больше всех нравилось голубое. Оно и шло ей потрясающе. Но ожерелье, конечно, не очень вязалось с отложным воротником. К двум другим оно подошло идеально.

— Выбирай, — сказала Эльвира.

— Вот это, — Лариса решительно взяла бутылочное.

— Я так и думала, — улыбнулась Эльвира и мысленно припечатала: «О вкусе не может быть и речи. Такое ожерелье нужно носить только с черным». Но говорить ничего не стала.

— Сколько? — формально спросила Лариса, прикидывая, не взять ли и голубое.

— Тысяча, — спокойно ответила Эльвира.

Лариса открыла рот для вопроса, но тут же его закрыла. О чем тут спрашивать. Эти люди… Значит, она, Лариса, в их глазах стала дорогой женщиной. Она холодно расплатилась и поехала на Ленинградский проспект, в косметический салон.

Игорь встретил ее настороженно. Но Лариса сделала вид, что не замечает. Она тепло его поцеловала и сказала:

— Я сегодня ужасно тороплюсь. Важный эфир. После массажа ты сам, пожалуйста, подкрась меня. Не люблю останкинских гримеров. Мне нужен грим вот к этому наряду и этому украшению.

Пока Игорь хлопал глазами, Лариса получала удовольствие не меньшее, чем от секса с ним.

Князев рассказывал долго, подробно и не без удовольствия. Он гордился той операцией. Сложным, продуманным планом, в ходе которого он всех поставил раком: следствие, суды, прокуратуру. Он получил наслаждение от своей власти и в глубине души презрительно удивлялся, как же это легко.

— Кто убил Сидорову?

— Блондин.

— Валентин Карасев?

— Да. Специалист по особым поручениям.

— Его в тот же вечер арестовали за кражу?

— Да.

— Значит, ребенка журналистки Петренко похитил не он?

— Мне ничего не известно про ребенка и журналистку.

— Леша! — крикнул Сергей в полуоткрытую дверь в другую комнату.

— С этим ребенком ничего не должно было случиться. Мне сказали, что только таким способом можно ее остановить. Чтоб она не таскалась и не приставала ко всем с этим делом. Мне не объяснили, что мальчишка болен.

У Сергея потемнело в глазах, он ударил Князева по голове рукояткой пистолета. Увидел кровь и невероятным усилием воли сдержался. «Стоять, — сказал он себе. — Это самосуд». И себе же ответил: «Законник хренов. А что требуется?»

— Тещу ты Блондину заказывал?

— А это при чем?

— При том. Говори. Это тебе не следствие по одному эпизоду.

— Ну послал его. Святое дело — от тещи избавиться.

— Заткнись, урод. А то прикончу тебя раньше, чем надо.

— А когда надо?

— Сообщу дополнительно. Это Блондин?

Князев посмотрел фотографию.

— Да.

— Откуда он взялся? Нигде никаких сведений о его прошлом.

— Я его родил.

Дина для выступления в передаче Стражникова купила себе костюм из темно-розового плотного тусклого шелка: платье и жакет. Примерила с ним топазовые серьги, подумала и надела тонкую золотую цепочку с маленьким кулоном-сердечком. Потом прикрыла глаза и до боли сжала руки. Она жалела, что согласилась.

Какая глупость — участвовать в политических играх, зная им цену. Все это — просто дешевка. Ради чего возвращаться в ту боль, в тот ад? Спокойно, это всего лишь работа. Пусть постылая, больше ненужная, но работа. И все-таки есть шанс, что в пылу очередного переворота дело пересмотрят и Сашу Блинова выпустят.

Жертвы предшественников — сладкий кусочек в такой возне.

Лариса встретила Дину у бюро пропусков. Быстрым взглядом окинула ее с ног до головы. Черт, какая шикарная. Лариса встала поближе к освещению и чуть пошевелилась. Заметила! Еще бы! На самой-то жалкая цепочка. Дина одобрительно посмотрела на Ларису и сказала: «Хорошо», подумав: «Платье надо было черное надеть».

— Сергей еще не пришел? — спросила Дина.

— Нет. А что, он тоже в кадре будет? Не знаю, согласится ли Стражников. Сережка, наверное, в джинсах придет.

— Да хоть в трусах, — заметила Дина. — Мы это дело вместе вели, значит, и рассказывать будем вместе. К тому же он до сих пор им занимается.

«Спокойно говорит, что они вместе занимались, — констатировала Лариса. — Может, и не было ничего? Наверняка не было. Такая баба знает, с кем спать. До чего морда красивая. Мне надо было макияж поярче наложить».

Стражников при виде Дины вильнул толстым задом, изобразив галантность, и даже поцеловал ей руку. «Какой-то он слюнявый», — Дина незаметно сунула ладонь в сумочку и вытерла платком.

— Виталий, мы вместе с Сережей рассказывать будем. Одной просто невозможно. Все-таки он следователь.

— Пожалуйста. Если он не опоздает. Эфир-то прямой.

Лариса подняла трубку местного телефона.

— Вот и он. Явился — не запылился. Сейчас приведу.

Тамара сидела в холле клиники у телевизора и волновалась. Молодцы, ребята. Так спокойно, логично изложили жуткую историю. Но у Сергея вид такой, будто он держит в кармане мину. Стражников вроде доволен, только все время к месту и не к месту пристегивает военного прокурора.

— Дина, я хотел бы уяснить, что делала на протяжении всего этого беззакония прокуратура вообще и военный прокурор в частности. Он был в курсе?

— Я три раза говорила с ним об этом деле. Показывала документы.

— И что?

— Он удивлялся, точнее, делал вид, что удивляется. Не думаю, что обо всем он узнал от меня.

— Но какие-то предложения, действия с его стороны были?

— В первый раз он предложил встретиться и все обсудить в неформальной обстановке. Я сказала, что самое важное в общих чертах уже ему изложила. Дело нуждается не в дальнейшем обсуждении, а, как минимум, в прокурорском протесте. Во второй раз он вышел на пять минут, как я поняла, в туалет, и не вернулся. Я ждала час.

— Узнаю наши органы надзора! — с комическим пафосом произнес Стражников. — Александр Блинов уже два года отбывает чужой срок. У правоохранительных органов, конечно, не нашлось основания для продолжения расследования. Но у вас за это время появилась какая-нибудь информация? Сергей теперь частный детектив.

— Да, — спокойно сказал тот. — Нам известен заказчик этого преступления и исполнитель. Человек, который убил Сидорову в вечер ареста Блинова, тогда же был арестован за инсценированную кражу.

— Вы можете назвать этих людей?

— Мы не станем этого делать в интересах нашего расследования. Но адвокаты Блинова будут требовать возобновления следствия по вновь открывшимся обстоятельствам. Если расследование окажется не очередной метлой, заметающей старые ошибки, мы, разумеется, ему поможем. У нас есть даже кассета с признанием заказчика, круг свидетелей.

— Но преступники могут скрыться.

— Они не настолько боятся возмездия. У них другой опыт. Пока они живут по месту прописки, и если даже скроются, то не бесследно.

— У нас есть доказательства того, что преступление совершено именно так, определенными людьми. Этого достаточно, чтобы освободить Блинова и впоследствии реабилитировать. Ловить настоящих преступников не самая сложная задача, и к нам отношения, в общем, не имеет, — сказала Дина.

— Фу, — выдохнула Дина в машине. — Достал этот Стражников со своим прокурором. Я вообще-то давно поняла: нет такой инстанции, как военная прокуратура. Это просто еще одна лазейка, прикрытие для криминала. И вся эта бадяга с военным судопроизводством. Что значит военный суд? Это же не революционный трибунал. Они судят преступников по Уголовному кодексу. Военные убивают штатских, и наоборот. Этак можно придумать суд механиков, электриков, доцентов.

— А ты подскажи кому-нибудь сию светлую мысль. Депутату, например…

— Дина, что будем делать с Блондином, он же Валентин Карасев? — спросил Кольцов.

— А что ты хочешь с ним сделать?

— Нужно, видимо, его сдавать.

— Но мы не станем этого делать, Сережа. Он с Алисой.

— Он убийца. И есть Тамара, на которую он покушался.

— Он сейчас нужен Алисе. А там видно будет. Он пока неопасен.