Агнесса среди волков

— Какая аура… От этой фотографии пахнет несчастьем… Муж у вас такой замкнутый, у него очень сильное биополе… Его биополе вас подавляет. Понятно, почему вы такая невезучая. Чтобы наладить ваши взаимоотношения, надо заниматься психокоррекцией — надо скорректировать его биополе и привести в соответствие с вашим…

— Неужели ребенок Виолетты умер оттого, что у ее мужа не такая аура? — Я была слишком резка, он этого не заслуживал; я готова была прикусить себе язык, но было уже слишком поздно.

Экстрасенс обиделся и обрушился на меня:

— Да что вы в этом понимаете? Да, именно оттого, что у родителей не совпадают биополя, их ребенок оказался нежизнеспособным! Это на языке малообразованных целителей называется порчей, но это реальный факт! Моя клиентка не сможет жить со своим мужем, пока мы не исправим его ауру — или не снимем порчу, что одно и то же! Вы мне не верите? Так я вам скажу точную дату — ребенок умер 21 ноября 1991 года!

Виолетта молча открыла и закрыла рот; если бы Владимир Петрович на этом остановился, он остался бы в ее глазах настоящим магом и волшебником. Но, к несчастью, он уже завелся, и дальше его просто понесло:

— Вы думаете, что я шарлатан? Вы хотите меня унизить и растоптать? Но это я вас могу растоптать! Я все знаю о вас! Знаю, что вас предал человек, которого вы считаете самым своим надежным другом, а вы об этом и не подозреваете! Знаю, что у вас у самой тяжелая аура! Это именно из-за вас умер ваш отец совсем молодым, а теперь вашей матери грозит рак, если вы ничего в себе не измените! И если вы извинитесь передо мной, то, может быть, я соглашусь исправить ваше биополе — за десять сеансов.

— Боюсь, что моя аура не дойдет до моей мамы — она очень далеко.

— Не так далеко, чтобы я это не увидел. — Он уставился на меня своими немигающими блестящими глазами. — Я сейчас скажу вам, где она. — Он продолжал сверлить меня взглядом и, помолчав, добавил: — Ваша мать в данный момент находится в Цинциннати, штат Огайо, Соединенные Штаты Америки! — В голосе его звучало торжество.

Виолетта смотрела на него как зачарованная, у меня же внутри все похолодело. Еще мгновение назад какая-то часть моей души готова была ему поверить, хотя рациональный разум уже приводил доводы в пользу того, что не так трудно было ему получить кое-какую информацию обо мне и Виолетте. Теперь же я не сомневалась — кто-то снабдил его нужными сведениями, и он мне угрожал. Что это — тоже часть заговора против меня? Но кто бы ни был его информатором, он не мог знать того, что в Москве не было известно никому, кроме меня: моя мама уехала из Цинциннати. Она сейчас путешествует по Великим озерам.

Собственно говоря, я собиралась сегодня рассказать о мамином звонке Юре, но из-за праздничного застолья забыла. Кто же мог дать этому полусумасшедшему экстрасенсу подлинные сведения одновременно обо мне и о Виолетте? Скорее всего кто-то из «Компика». Но кто именно? Очевидно, именно тот человек, который как-то связан с моими преследователями. Кстати, то, что бросил мне в лицо разъяренный Владимир Петрович — а он говорил о близком мне мужчине, который меня предал, — по смыслу совпадало со словами старой цыганки.

Вслух же я произнесла:

— Вы ошибаетесь, и притом ошибаетесь злонамеренно. — Повернувшись к Виолетте, потянула ее за руку и сказала: — Пойдем.

Виолетта сначала было заартачилась, но, посмотрев мне в лицо, встала и пошла за мной. Видно, в тоне моего голоса и в выражении лица было нечто такое, что заставило ее забыть о своей привычке командовать, впервые на моей памяти она подчинилась без звука.

Мы молча спустились по лестнице, и когда уже вышли из подъезда, она спросила меня:

— В чем дело, Агнесса?

— Этот человек — шарлатан и к тому же сумасшедший. — И я рассказала ей о поездке мамы.

— Но все остальное, что он говорил про меня, — правда.

— Обо всем этом мог знать только тот, кто знаком и с тобой, и со мной. Скорее всего кто-то из сотрудников моего двоюродного брата. Кто дал тебе координаты этого Владимира Петровича?

— Хоть ты и имеешь право, Виолетта, считать меня непроходимой дурой, но с того момента, как мы закрыли за собой дверь, я пытаюсь это вспомнить и никак не могу. Я помню, как-то у вас в офисе был общий разговор, и на следующий день мне дали два адреса… Один из них принес Миша — он сказал, что этого экстрасенса посещала его тетка. А второй мне дал кто-то из девочек — то ли Мила, то ли Света… Скорее Света. И при этом сказала, что этот телефон мне оставил кто-то из сотрудников. Дело в том, что я переписала данные в свою записную книжку, а листочки выбросила.

Значит, это мог быть кто угодно… Мы стояли рядом с «опелем», Витя вышел из машины и курил. Мною овладели дурные предчувствия, я пыталась улыбаться, но чувствовала, что у Виолетты тоже портится настроение. В голосе у нее появились столь знакомые мне истеричные, визгливые нотки. Если бы я не была в тот момент занята своими мрачными мыслями, то это должно было бы меня насторожить.

— Хорошо, я понимаю, что он все о нас заранее разузнал. Но моя рука? Она ведь действительно поднималась! Как ты это объяснишь, Агнесса?

— Очень просто. Ты сидела в удобном кресле, в удобной позе, сосредоточила свое внимание на руке… Ты ведь чувствовала, что кисть прогревается, правда? Я видела, что твои пальцы покраснели, значит, к ним прилила кровь.

— Да, ты права, я чувствовала в руке тепло. Я подумала, что это из-за его пассов.

— На самом деле твоя рука расслабилась, а мышцы, которые поднимают руку, сильнее, чем те, что прижимают ее к телу, поэтому она и поднялась. Вспомни, в какой позе находятся космонавты в невесомости — руки у них как бы летают на уровне груди, полусогнутые в локтях. Я когда-то, правда, совсем недолго, работала ассистенткой у одного психотерапевта, доктора Ройтмана, он сейчас в Израиле, как и многие хорошие врачи. Так он иногда на сеансах аутогенной тренировки добивался того, что у всех его пациентов «летали» руки. Целые депутации врачей ходили смотреть.

— Да, сеанс белой и черной магии с разоблачением.

— Увы, с разоблачением… — Голос мой звучал совсем невесело, на душе у меня было скверно.

— Подумать только, ты работала у гипнотизера ассистенткой! Это, должно быть, так интересно, почему ты никогда не рассказывала? Ты и сама, наверное, умеешь это делать?

— Да, мне приходилось работать с его больными.

— Почему же ты этим не занимаешься?

— Это, конечно, интересно, но нужно очень многое. Например, кое-какие способности. И еще много энергии. Но, предположим, у меня все это есть, но надо еще любить людей. Очевидно, я людей люблю недостаточно.

В тот момент людей я не любила совсем. Уж лучше вокруг меня были бы волки… У меня появилось странное чувство: будто я окружена со всех сторон и не знаю, с какой стороны ждать нападения. К тому же никто мне не может сказать, кто именно поджидает меня во тьме: люди… или оборотни, волки в людском обличье.

— Или очень любить деньги, — задумчиво добавила Виолетта.

— Или деньги. Кстати, сколько берет за сеанс Владимир Петрович?

— Пятьдесят зелененьких.

Пятьдесят долларов… Он предлагал мне десять сеансов, значит, рассчитывал на мне нажить пятьсот долларов. Может быть, зря я думаю о заговоре? Это вполне могло оказаться тонким психологическим расчетом — запугать меня, чтобы заставить выложить денежки. Какой нормальный человек откажется отдать последнее, если его близкому грозит страшная опасность, пусть даже призрачная? Гениальный ход — надавить на мое чувство вины, а какая женщина моего возраста не виновата в чем-то перед матерью? Видно, Владимир Петрович не такой уж сумасшедший, как мне показалось с первого взгляда.

— Как весело было сегодня в «Компике» и как плохо заканчивается день… Может быть, заедем куда-нибудь, посидим? Скучно, господа… — предложила Виолетта. Глаза ее смотрели куда-то в сторону, руки нервно сжимали ремешок сумочки.

— Нет, завезите меня, пожалуйста, домой. Я устала.