Клад вишнуита

— Почему ты об этом спрашиваешь? Сейчас не время для еды.

— Ты пришла издалека и выглядишь усталой. Вон как лицо вытянулось. Наверное, пить хочется, а тебе никто ничего не предложил. Поэтому я и позвала тебя.

Профулла действительно с самого утра ничего не пила и не ела, от жажды у нее во рту пересохло, но она решительно отказалась от предложения Шагор.

— Я ничего не стану есть, пока не узнаю свою судьбу, — заявила она. — Свекровь пошла к свекру спросить, как ей быть со мной, сейчас все выяснится. Выгонят меня — пускай. Значит, такова моя участь.

— Да я не предлагаю тебе ничего ихнего, — возразила ей Шагор. — У меня есть свой сандеш (блюдо из творога), я привезла его от отца. Очень вкусный.

Она достала сладкий сандеш и принялась потчевать Профуллу, кладя их прямо ей в рот. Волей-неволей той пришлось отведать угощения. Потом Шагор принесла воды.

— Вот я и подкрепилась, — сказала Профулла, — а моя мать так и осталась голодной.

— Где она сейчас? — спросила Шагор.

— Не знаю, — вздохнула Профулла. — Наверное, стоит где-нибудь на дороге. Как ей только сил хватит дойти до дому!

— Знаешь, что я сделаю? — придумала Шагор. — Я пошлю к ней бабушку!

— Какую бабушку? — не поняла Профулла.

— Да есть тут одна такая, свекру теткой доводится.

— Чем же она поможет моей матери? — с сомнением спросила Профулла.

— Накормит ее и напоит.

— Мать ни до чего здесь не дотронется.

— А я и не говорю, что здесь. Например, у какого-нибудь брахмана.

— Делай как знаешь, — махнула рукой девушка. — Мне даже страшно подумать, каково ей сейчас.

Шагор немедленно побежала к бабушке и рассказала ей про мать Профуллы.

— Как же так можно, мать моя! — всполошилась та. — Подумать только — не накормить гостью. Это ведь такой грех!

И она сразу отправилась на поиски матери Профуллы.

Выполнив свою миссию, девочка вернулась в дом.

— Ну а теперь расскажи мне про семью, — попросила ее Профулла.

— Да что рассказывать, — пожала плечами Шагор. — Я мало что знаю про них — редко здесь бываю. Я как глиняное манго — поставят его на полку и держат для украшения, а богам никогда не подносят. Ты правильно сделала, что пришла сюда. Постарайся остаться. То-то взбеленится эта уродина. Мы ее все здесь ненавидим.

— Я для того и пришла, чтобы остаться, — заметила Профулла.

— Не уходи, даже если свекор откажет тебе от дома.

— Нет, тогда мне незачем будет тут задерживаться, — грустно проговорила девушка. — Вот если только ты… — Она замялась.

— Что — если я?.. — заглянула ей в глаза Шагор.

— Если ты мне поможешь.

— Но как? — удивилась та.

Профулла печально улыбнулась. На ее глазах заблестели слезы.

— Не понимаешь? — тихо спросила она.

Шагор догадалась, что имела в виду Профулла, подумала и вздохнула.

— Приходи сюда, когда наступит ночь, и подожди меня. Днем с ним нельзя встречаться…

Читатели, надеюсь, не забыли, что мы ведем повествование о событиях, происходивших сто лет назад. В те времена молодежь была не чета нынешней, вела себя скромно. Да еще и сорок лет назад молодая жена никогда не осмелилась бы увидеться с мужем при свете дня.

— Меня тут приняли так, как я и ожидала, — призналась Профулла девочке. — Неожиданной оказалась только встреча с тобой. Помоги мне увидеться с мужем. Пусть он сам решит мою судьбу.

С этими словами она повернулась и вышла из комнаты. Свекровь уже искала ее.

— Где ты была? — спросила она.

— Дом свой смотрела, — сдержанно ответила Профулла.

— A-а. Да, милая, это действительно твой дом, — согласилась свекровь, — только что делать! Твой свекор и слышать о тебе не хочет.

Отчаяние охватило Профуллу. Она села на пол и сжала руками голову. Она не заплакала, не произнесла ни звука, но вся словно помертвела. Свекрови стало искренне жаль ее.

«Попробую я еще раз поговорить с ним, — подумала она. — Может, удастся переубедить мужа». Но вслух она этого не сказала, а промолвила:

— Сегодня уже поздно уходить. Переночуешь здесь, а завтра утром отправляйся к матери.

Профулла подняла голову и посмотрела на нее:

— Хорошо. Только прошу тебя, спроси у моего свекра, как мне жить дальше. Ведь я все-таки его невестка, жена его сына. Того, что моя мать зарабатывает прядением, не хватает и на одного человека.

— Ладно, ладно, спрошу, — пообещала свекровь.

Профулла поднялась с пола и вышла из комнаты.

4

Наступила ночь, и Профулла, как они договорились, пришла к Шагор. Та заперла дверь и шепотом, чтобы никто не услышал, предложила ей сесть. Они тихо беседовали, когда в дверь постучали.

— Кто там? — спросила Шагор.

— Я, — отозвался молодой женский голос. Шагор ущипнула Профуллу и велела ей молчать.

— Это черная уродина притащилась, — сообщила она.

— Третья жена? — сообразила та.

— Да, тише.

— Кто у тебя в комнате? — спросили за дверью. — Почему ты молчишь, Шагор? Я ведь слышала твой голос.

— А ты сама кто? — поинтересовалась Шагор. — По голосу — вроде бы жена брадобрея.

— Ты что, с ума сошла? — с обидой проговорили за дверью. — С каких это пор мой голос стал похож на голос жены брадобрея!

— Тогда кто же ты? — не унималась Шагор.

— Нойан! Нойан! Другая жена твоего мужа.

Ее полное имя было Нойантара, но в доме все звали ее просто Нойан.

— Ах, это ты, сестра! — с притворным раскаянием воскликнула Шагор. — Надо же так ошибиться! Как я только могла спутать тебя с женой брадобрея — та ведь намного светлее тебя.

— Что же, ты хочешь сказать, что я темнее ее? — рассердилась Нойан. — А еще называешься сестрой! Не было б тебе только четырнадцать лет…

— Да, мне четырнадцать, а тебе уже все семнадцать, — продолжала дразнить ее Шагор. — Я и моложе тебя, и красивее.

— Вот поэтому-то, наверное, ты и сидишь все время у своего отца, — в свою очередь поддела ее Нойан. — Ну да ладно. Я пришла к тебе не ругаться, а спросить об одной вещи.

— О какой?

— Открой сначала дверь, тогда скажу. Я не могу разговаривать через дверь. Да и зачем запираться на ночь?

— А я украдкой ем сандеш. Ты так не делаешь?

— Ешь, ешь, — вздохнула Нойан, большая охотница до сладостей. — Я зачем пришла-то к тебе? Ты слышала, кто к нам приехал?

— Кто? Уж не новый ли муж пожаловал?

— Замолчи, бесстыдница! Что ты мелешь! — возмутилась Нойан.

— А неплохо бы, — продолжала дурачиться Шагор. — Мы с тобой тогда поделили бы мужей. Я отдала бы тебе нового.

— Как тебе не стыдно! Разве можно говорить такое?

— А думать разрешается?

— Послушай, почему ты мне всякую ерунду болтаешь?

— Что же мне делать, сестра, если ты толком ничего спросить не умеешь? — невинным тоном ответила Шагор.

— Я слышала, к нашей свекрови явилась еще одна невестка!

— Какая?

— Да та, дочь кожевника.

— Кожевника? — удивилась Шагор. — Я что-то не слыхала о такой…

— Ну не кожевника, так мусорщика. В общем, «нечистая».

— И об этом не слышала.

— Ты что ж, не знаешь, что у нашего мужа есть еще одна жена, кроме нас, — нечистая?

— Неужели? Представь себе, не знаю.

— Ты нарочно морочишь мне голову. Ну та, на которой он женился первой.

— Но ведь она дочь брахмана! — заметила Шагор.

— Скажешь тоже, брахмана! Почему же тогда ей отказали от дома?

— А ты потеряешь касту, если тебя завтра выставят отсюда, а за домом поручат следить мне?

— Ты почему ругаешься, негодница?

— А зачем ты на других наговариваешь? Сама негодница.

— Замолчи! Я вот пойду к свекрови и пожалуюсь, что ты несешь всякие глупости. Подумаешь, дочь важного отца!

Нойантара — она же «черная уродина» — повернулась и, оскорбленная, пошла прочь. Шагор поняла, что перегнула палку, и поспешила вернуть ее.

— Не уходи, сестра! — позвала она. — Смотри, я открыла дверь.

Нойантара обиделась не на шутку и хотела выдержать характер, но любопытство пересилило. Ей мучительно хотелось узнать, сколько сандеша припрятала Шагор. Это заставило ее вернуться. Однако, войдя в комнату, она вместо сладостей увидела незнакомку.