Подарок на память

— Точно. — Поправив юбку, Эйприл вышла из кабинки дамского туалета анахеймского конференц-центра.

Прихватив пакет с брошюрами, листовками, проспектами и гранками, она подошла к зеркалу, чтобы привести в порядок свои золотисто-каштановые волосы, мягкими волнами лежавшие на плечах. Аккуратно поправив все еще густые и пока без признаков седины пряди, Эйприл привычным движением уложила их тугим пучком на голове.

И белокурые волосы Рины тоже были всегда великолепны.

— Вот это да! — воскликнула в одной из кабинок Мэгги.

По меньшей мере еще две кабинки были заняты, и строгого вида дама с пышным шиньоном на голове усиленно мыла руки, всем своим видом демонстрируя непринужденность. Но Мэгги и не подумала говорить тише:

— А как она его подцепила? Он что, уже тогда был президентом? Неужели ты его видела?

— Конечно, видела! — Эйприл тщательно разгладила блузку и поправила гостевую карточку на лацкане пиджака. На карточке значилось: Эйприл Хэррингтон, книжная торговля, магазин «Пойзн Пен», Бостон, штат Массачусетс. — Правда, я никогда не была с ним особенно любезной. Как-то раз я ему сказала, что они оба с моей мамашей попадут прямехонько в преисподнюю. — Эйприл улыбнулась. — Я была прозорливым ребенком.

Мэгги вышла из кабинки, одергивая красное платье, чуть ли не лопавшееся на ее мощных бедрах.

— Ну, и каким он был? И в самом деле таким сексуальным, как все утверждают? — Она подошла к зеркалу, у которого стояла Эйприл.

Гостевая карточка на груди Мэгги Маккей свидетельствовала о том, что она торгует любовными романами в Сомервилле, штат Массачусетс. Четыре года назад они с Эйприл встретились на конференции Ассоциации книжных торговцев Новой Англии и очень подружились.

— Господи, Мэгги, чего же ты ждешь от девятилетней девочки? Я страшно злилась на него. Кеннеди был моим кумиром, как и для многих в то время. Мое уважение к нему не знало границ. Я видела по телевизору счастливое семейство Кеннеди и мечтала о такой же семье. И тут, представь себе, я узнаю, что Джон спит с моей матерью. В то время мало кто знал, какой он бабник. Я, подобно многим, верила в сладкую сказочку о женитьбе на Джекки, о трогательно обожаемых детишках. Вечная американская мечта. Когда все это лопнуло, точно мыльный пузырь, я возненавидела его, я… я просто не поняла.

— Так что, это был роман? Твоя мать не раз и не два встречалась с ним?

— О да. Рина была бы не Риной, упусти она такую удачу.

— Невероятно! Эйприл, почему ты раньше не рассказывала мне эту историю?

Эйприл резко открыла тюбик губной помады и стала подкрашивать губы, пытаясь отвлечь себя от неприятных воспоминаний и успокоиться. Под ложечкой у нее засосало: она не на шутку разволновалась. Было немало вещей в ее жизни, о которых ей не хотелось рассказывать Мэгги, не только о своей матери, но и о самой себе.

— Мы переехали в Вашингтон. — Эйприл достала из сумочки тушь, намереваясь подкрасить ресницы, открыла ее, но потом передумала и убрала назад: с тушью у нее всегда были неприятности. — Несколько месяцев она с ним продолжала встречаться. Все шло как надо: моя мать не разменивалась по мелочам… И если она хомутала мужика, то ему было не отвертеться, будь он хоть сам президент Соединенных Штатов.

— Ну и дела! — Мэгги никак не могла прийти в себя от удивления. — Сколько тебя знаю, ты никогда и не упоминала о своей матушке.

Поймав ее взгляд в зеркале, Эйприл со вздохом пожала плечами.

— Я никогда не говорила о ней, потому что она бросила меня, двенадцатилетнюю, чтобы уехать в Париж со своим новым любовником, французом. Мать познакомилась с ним еще когда была с Кеннеди. Пообещала, что пришлет за мной. Но так и не прислала.

Мэгги кивнула, в ее темных глазах появилось сочувствие. Дама с грандиозным шиньоном тоже кивнула. Она чересчур уж долго мыла и сушила свои холеные руки. Взяв пачку материалов по встрече, сверху которой лежала биография последней литературной знаменитости, она повернулась к Эйприл:

— Простите, но я невольно подслушала ваш разговор. — Она прочла именную бирку на лацкане пиджака Эйприл. — Вы ведь эксперт по детективам? Эйприл Хэррингтон? Месяца два назад я читала заметку о вас в «Паблишерс уикли».

— Ну, настоящие эксперты, конечно же, читатели. Наша задача — угодить их вкусам, предлагая широкий выбор новых и классических детективов.

— А ваша мать еще жива? — Судя по всему, случайную собеседницу мало интересовало состояние дел в торговле детективами. — Если да, то ей следовало бы написать книгу.

Женщина достала из сумочки свою визитную карточку и протянула ее Эйприл. «Сандра Лестринг, литературный агент», — гласила гравированная надпись, за которой следовали адрес и телефон в Нью-Йорке.

Эйприл кивнула. Она знала имя Сандры Лестринг, поскольку та представляла интересы нескольких всем известных людей, среди которых были и кинозвезды, и политики, и даже один или два писателя.

— Многие до сих пор интересуются всем, что связано с Джоном Кеннеди, — добавила Сандра.

— Благодарю, но вы опоздали, — улыбнулась Эйприл. — У нее уже есть свой агент.

— Это ничего. — Сандра Лестринг пожала плечами. — Просто имейте меня в виду. Кто знает? Всякое может случиться.

— Непременно, — вежливо сказала Эйприл вслед Сандре, уже выходившей из дамской комнаты.

Мэгги не отрываясь смотрела на Эйприл. Ее огромные карие глаза стали круглыми от удивления.

— Эйприл, что это значит? У твоей матери есть литературный агент? Да кто, в самом деле, твоя мать? Она что, публикуется? Боже, Эйприл, неужели она здесь, на конференции?

Эйприл встретилась с Мэгги взглядом и кивнула. В конце концов, это то, зачем она проделала весь долгий путь в Калифорнию на ежегодную конференцию Ассоциации американских издателей, бросив на Брайана, своего компаньона, книжный магазин и работу с клиентами. Правда, у Брайана к этой работе был особый талант. В компании совершенно счастливых дамочек средних лет, собиравшихся слушать его лекции, он мог часами обсуждать фабулу, характеры и удачно сделанные подставки в случаях с умышленными убийствами. Он помнил абсолютно все криминальные истории Агаты Кристи. Он цитировал стихи Адама Дэлглейша. Казалось, он знает все интимные подробности жизни Джеймса Ли Бьюрка. Покупателям Брайан частенько заливал, как однажды ехал в такси, которое вела сама Шарлотта Кэрлил.

Иными словами, компаньон Эйприл был знатоком детективного жанра, и клиенты его обожали. Приятно думать, что ты можешь оставить дело в надежных руках, в руках человека, которому доверяешь.

Эйприл взглянула на часы. Через пятнадцать минут Рина, ее мать, которую она не видела почти тридцать лет, даст одно из своих редких представлений на публике.

Эйприл намеревалась встретиться с ней лицом к лицу.

Роб Блэкторн снова и снова смотрел на фотографию Джесси, хотя и убеждал себя, что делать этого не стоит.

Бессмысленно.

Напрасная трата времени.

Вредно для здоровья.

Ни к чему — прошло почти два года.

Он покосился на с большим вкусом обустроенный мини-бар номера-люкс отеля «Четыре времени года» в Ньюпорт-Бич. Бар соблазнял Роба еще со вчерашнего вечера. Ключ от заветных напитков лежал на стойке, прямо за ведерком со льдом и бокалами.

Блэкторн взглянул на часы: 12.39. Но сейчас не 12.39. Сейчас без двадцати десять. Приехав вчера вечером, он забыл перевести часы на калифорнийское время.

Только 9.30 утра, а ему уже хочется выпить.

Нет, у Роба не было проблем с пьянством. Теперь уже не было. Он горько усмехнулся.

«Эх, парень, у тебя пристрастие к чему-то другому. К кому-то другому. Ты — джессикоман. Зациклившийся на женщине, умершей почти два года назад. И ни один проклятый «Бетти Форд центр» этого не излечит».

Блэкторн снова уставился на мини-бар. Наверняка там есть «Шевье». «Шевье» — единственная вещь, способная помочь ему забыть о том, что он вернулся в Калифорнию, вернулся туда, где умерла Джесси.