Голливудские жены

Я могу сыграть Никки. Могу! Могу!

И такая чудесная роль! Мотивация обеих мужских ролей. Дочь одного. Любовница другого.

Никки я сыграю как никто.

Ты слишком стара.

Я всегда выглядела моложе своих лет.

Какая же ты «неиспорченная?»

Это легко сыграть.

Твоя фантастическая фигура не везде в меру.

Фигня! Сяду на диету. Перебинтую чертовы титьки. Понадобится, голодом себя заморю, мать их!

Невинность?

Изображу.

Она просто не могла дождаться, когда Нийл вернется. Вид у него был усталый и расстроенный. Она обняла его и повела к кровати.

– Памела хитрая старая стерва, – пробормотал он, когда она дернула «молнию» его брюк.

– Да? – сказала она. – А почему?

– Потому… – начал он и застонал. Она уже забрала его в рот и сосала так, словно от этого зависела ее жизнь. Но ведь по-своему и зависела!

Перед посадкой в Лос-Анджелесе Нийл распорядился:

– Лучше выжди пять минут. Я выйду первым.

Джина надулась.

– Стыдишься меня?

– Не говори глупостей. Мы же договорились соблюдать осторожность.

Она вздохнула.

– Ну, ладно. Но я тебя скоро увижу, правда?

– Скорее, чем ты думаешь. – Он чмокнул ее в щеку и поспешил к дверям.

Почти все мужчины последние сволочи. Но ей-то что?

Это она их использует, а не они ее. Жизнь ее была полна «делового траханья», как она это окрестила, с мужчинами, которые могли поспособствовать ее карьере, помочь ей пополнить ее коллекцию акций (весьма внушительную), помочь с недвижимостью (три дома в Беверли-Хиллз и конторское здание) и вообще дать совет о чем угодно, начиная от налогов и кончая абортом.

Джина всегда обращалась к лучшим специалистам и никогда не платила. Среди ее любовников на данный момент были испанский земельный магнат, бразильский биржевик, очень богатый араб (он ведал ее драгоценностями – то есть каждый раз, бывая в городе, объезжал лучшие ювелирные магазины), а также лучшие в Беверли-Хиллз адвокат, бухгалтер и гинеколог.

Собственно, в ее жизни не хватало только сенатора, но ей еще предстояло познакомиться с Тедди Кеннеди, чья слава привлекала ее, как пухлая кожа привлекает комара. Нийл Грей представлял для нее следующую ступень ее профессиональной карьеры.

И пусть он обходится с ней так скверно, как хочет! Он за все поплатится! Так или иначе. Уж об этом она позаботится.

У Нийла был усталый вид. Монтана расцеловала его в обе щеки и сказала:

– Это сюрприз тебе. Я подумала, что мы поговорим по дороге домой.

Он оглянулся. Слава богу, что он решил выйти раньше Джины. Торопливо взяв Монтану под руку, он сказал:

– Замечательно, радость моя. Именно ты мне и требуешься после целого дня с Памелой и Джорджем.

И быстро увел ее из аэровокзала.

– Так что же? – спросила она. – Я просто не выдержу. Заполучили мы великого Джорджа Ланкастера или нет?

– Ты не поверишь! – ответил он, торопливо шагая к лимузину с открытыми дверцами, возле которого стоял шофер в форме. – Но я все еще не знаю!

– Э-эй? – сказал Бадди. – Так ты правда употребляешь эту дрянь?

Шелли через свернутый воронкой доллар втянула ноздрями узенькую полоску белого порошка на стеклянном столике.

– Ага. Как и все.

– Ну-у… в Голливуде, пожалуй. – Он опасливо прошелся по ее захламленной комнате. – Я и сам нюхал, но бросил – ничего хорошего.

– Бросил, – повторила она с усмешкой. – Сел на мель, и, стало тебе не по карману, так?

– Знаешь что? – Он взял папку с фотографиями, начал небрежно их перебирать. – Рот у тебя очень узкий.

Она жадно втянула еще полоску кокаина.

– Так мне говорили… мистер Женатик.

– Ну, как твоя память, прояснилась? – спросил он.

Она лениво потянулась.

– А ты торопишься?

Вот именно. Он торопится. К Ангель.

– Неособенно.

– Ну, так расслабься. Сними джинсы. – Она зевнула. – Если хочешь, я так тебя продую, что у тебя в голове помутится. – Она засмеялась. – Сечешь?

Он вздохнул.

– Шелли, Шелли! Ну кого ты заводишь? Кроме нас с тобой, тут никого нет, а мы, по-моему, друг с другом разобрались.

– Верно. Но если ты захочешь, так лучше меня никого в городе нет. Мне это сто человек говорили. И знаешь что, друг! Я хороша, потому что мне это нравится. Я это люблю. – Она снова усмехнулась. – Так, значит, не хочешь устроить мне быструю пробу? Точно?

– Спасибо, но точнее некуда. – Что-то в ней напомнило ему его самого – того, каким он был до встречи с Ангель. Насквозь прожженным. Мастером трепать языком и быстренько перепихнуться.

– Ну-у… – Она встала и дернула завязки своей юбочки. – Точно так точно. – Юбочка развернулась и соскользнула на пол, а она очень медленно зацепила пальцами свое гимнастическое трико и стянула его.

– Э-эй – быстро сказал он. – Хватит. Ведешь себя как проститутка!

– Рыбак рыбака, – насмешливо ответила она, выбираясь из трико.

Он нахмурился.

– Мы что, уже встречались?

– А! Припомнил! – Она двинулась на него – загорелая нагота на каблуках-шпильках.

Бадди попятился.

– Я пошел.

– А где мы встречались, узнать не хочешь?

– Не интересуюсь.

– Ах, Бадди, дай я тебя пососу. Давай, а? Я тебя по-хорошему прошу.

Его спина уперлась в дверь. Он открыл защелку и вышел в коридор.

– До свидания у бассейна, детка. Смотри не простудись.

Она похабно показала ему язык.

– «Люди улицы». Фильм, на который целит Йер. Продюсер Оливер Истерн. Попробуй.

– Э-э!.. Ладно, попробую.

Он взлетел по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, и тридцать секунд спустя уже вставлял ключ в замок и кричал:

– Ангель, крошка, я дома!

– Просто не могу поверить, что этот подонок не ответил тебе ни «да», ни «нет». Ты же поехал туда, только чтобы получить окончательный ответ.

– Представь себе, я это знаю, – сухо сказал Нийл.

Они с Монтаной развалились на покрывале своего королевского ложа. На ней были большие очки для чтения и мужская рубашка. Длинные ноги вытянуты, тяжелые черные волосы ниспадают до талии как тяжелые драпировки.

Нийл в пижаме выглядел усталым и измотанным. Двое суток сплошной Джины Джермейн кого угодно доведут до полного истощения. Даже новоявленный Уоррен Битти или Райан О'Нил сдал бы. Джине Джермейн нравилось трахаться. А впрочем…

Нийл не мог решить, то ли ей нравится трахаться, то ли она трахается, чтобы нравиться. Интересная проблема. Но его не касается.

Ему от нее нужно одно. И только одно.

– Звезды! – презрительно фыркнула Монтана. – Сплошная зубная боль! – Она потянулась за сигаретой и закурила. – На самом деле Джордж Ланкастер тянет потому, что понимает: если он скажет «нет», ты предложишь роль кому-нибудь еще, а это уязвляет его тщеславие.

Нийл почесал подбородок.

– Все дело в Памеле. Она держит его за яйца.

– И выкручивает их, пока он не пискнет «да» или «нет»?

– По-моему, она сама еще не решила. Идея, что Джордж будет сниматься, ей нравится, но не идея, что он будет разгуливать по Голливуду без нее.

– А-а! – Монтана кивнула. – Мадам боится, как бы к ее муженьку не присосались шестнадцатилетние нимфеточки.

Он улыбнулся.

– Сразу видно, что ты не знакома с Памелой. Испугать ее способна только угроза, что правительство отберет ее деньги.

– Мне не терпится с ней познакомиться.

– Она тебе понравится.

– Что ставишь?

– Я никогда не ставлю свои деньги против заведомой победительницы.

По ее лицу скользнула улыбка, и она сдвинула очки в волосы.

– Обольститель!

– Естественно.

Она протянула к нему руки.

– Иди-ка сюда, обольститель.

– У меня болит голова.

– Нийл! Это же по праву моя отговорка.

– Нет, правда, – заверил он.

Она спрыгнула с кровати и прошлепала в ванну.

– Сейчас принесу тебе что-нибудь, – сочувственно сказала она. День в Палм-Бич с Джорджем Ланкастером и Памелой Лондон явно был не отдыхом. Нийл выглядел по-настоящему измученным. Ну, да ей не очень и хотелось – хотя с последнего раза прошло недели две. Бесспорно, секс с Нийлом оставался чудесным, но они прожили друг с другом достаточно долго и не испытывали потребности заниматься этим каждую ночь, а теперь пожирающей их обоих страстью стала работа. Запустить фильм задача всегда нелегкая, и она чувствовала, что Нийл тревожится больше, чем показывает.