Голливудские жены

В «Мейврике» было не протолкнуться. Шесть рядов у стойки, музыка диско рвет уши.

Бадди заходил сюда в последний раз очень давно – еще до Гавайев, еще до жирненького Макси Шолто. При мысли о Шолто его передернуло. К счастью, он опомнился, когда еще было не поздно. Дружок Бадди больше не клюнет на наркотики и оргии.

Они только для полных неудачников. Попросить работу у Тряпичника – это одно, но Макси Шолто – совсем-совсем другая фигня.

– Бадди! Рад тебя видеть! Где ты прячешься?

Он приветственно махнул бармену, а потом ответил:

– Да нигде. То тут, то там. Что слышно?

– Все то же. Дела идут хорошо. Знаешь про «Хилл-стрит блюз?»У меня там реплики были, усек? Реплики!

Н-да? То-то он все еще торчит за стойкой!

– Куинс тут?

– Где-то там, сзади.

– Спасибо.

Он пробрался вдоль толпы у стойки, а потом через толпу танцующих и пошел вдоль кабинетиков, выглядывая Куинса.

Он увидел его в окружении девочек. Их было три.

Куинс. Высокий. Черный. Красивый. И к тому же хороший актер. Они занимались вместе у Джой Байрон.

– Э-эй! – сказали они хором и шлепнули ладонью о ладонь.

– Садись, – сказал Куинс. – Присоединяйся к обществу.

Бадди примостился на конце кожаной банкетки, а Куинс кивал на девочек:

– Вот это моя Луэнн. Ее сестра Цыпочка. И верная подруга Шелли.

Луэнн была роскошной шоколадной блондинкой. Цыпочка была поминиатюрней, потемнее и с зубами, за какие убить можно. Шелли была Шелли, девочка у бассейна, очень даже ничего в тонком гимнастическом трико и тонкой юбочке внахлестку.

– Э-эй! – сказал он. – А мы знакомы.

– Э-эй! – ответила она. – Бадди Хадсон. Мистер Женатик.

А где твоя старуха?

– Бадди? Женатик? Ну, до этого нам не дожить! – засмеялся Куинс.

– Уже дожили, – кивнула Шелли.

Куинс недоверчиво вздернул брови и ухмыльнулся Бадди.

– Чего молчишь? Скажи им, что это вранье.

Бадди насупился. Такое его собачье счастье – напороться на мисс Болтунью. Весь день невезучий. А теперь еще и ночь.

– Ну, я женат. Так что?

Куинс захохотал.

– Вот уж не думал, что ты когда-нибудь вляпаешься. Как же это вышло? – Он хлопнул себя по лбу. – Понял! Понял! Ей восемьдесят три, денег куры не клюют, а сердце ни к ч-е-е-рту. Угадал?

Бадди насупился еще больше. Он ведь сбежал от Ангель, чтобы развеяться.

– Ну, да, да! Угадал. Только ей не восемьдесят три, а под девяносто. Больше в моем вкусе, ясно?

Куинс задохнулся от хохота.

– Узнаю Дружка Бадди. Никогда своего не упустит!

– Как насчет бути? – спросила Цыпочка, дергаясь в такт голосу Донны Саммерс.

– Извиняюсь! – вмешалась Шелли. – Я первая пригласила.

Толкнув Бадди в бок, она заставила его встать, выскользнула из-за столика, закинула руки ему на шею и увлекла на запруженное людьми пространство, предназначенное для танцующих.

– Восемьдесят три, это надо же! – протянула она насмешлив во. – Двадцать и красотулька. Я ее видела у бассейна. Чего ты ее прячешь?

Он пожал плечами.

– И не прячу вовсе.

– Не заливаешь? Тогда где же она?

– А тебе для чего? Или ты розовая?

Она резко прижалась к нему пахом.

– Тогда бы, мальчик, я скреблась у твоей двери, чуть ты ушел бы. Такой кусочек ты держишь под замком!

Он оттолкнул ее и начал извиваться. Он хоть сейчас может давать уроки Траволте – до того он ловкий, чувственный и весь разболтанный. Аллан Карр, войди, посмотри на меня!

Шелл повторяла все его движения. Она тоже была хороша.

Ему стало весело. Он не танцевал давным-давно, а если партнерша во всем тебе соответствует, ощущение возникает то еще.

Они остановились, когда совсем изнемогли. Когда по рукам и груди Шелли заструились ручейки пота.

– Хм-м-м-м, – произнесла она раздумчиво, – а ты хорош!

– Ты тоже.

Они пошли назад к столику, – Надеюсь! Я же профессионал.

– Профессионал в чем?

– Профессиональная танцовщица. – Она холодно посмотрела на него и обернулась, здороваясь с откуда-то взявшимся парнем, который сидел рядом с Цыпочкой. – Йер, лапушка, как сошло?

Йер лапушка был молод, красив, с нервно бегающими глазами. Он пожал плечами.

– Обычное дерьмо. Ну, ты представляешь.

– Конечно, – сочувственно сказала она. – Но вы же не знакомы? – Они покачали головами, рассматривая друг друга. – Бадди Хадсон – Иерихон Кранч, – добавила Шелли, как светская хозяйка дома.

Бадди нахмурился. Наверное, от громкой музыки он оглох.

Иерихон Кранч! Что за имечко? Точно сектант-проповедник Славный Амос!

Бегающие глазки Иерихона обшарили его всего.

– Вы актер?

– А в чем вы меня видели? – быстро спросил Бадди.

– Ни в чем. Я тоже актер.

– А-а! В чем снимались?

Иерихон быстро перечислил несколько известных телевизионных программ, потом облизнул губы и добавил:

– Но у меня намечается стоящая роль. И думаю, я ее получу.

– Какая роль? – спросил Бадди, сразу настораживаясь.»

Иерихон напустил на себя таинственный вид.

– Не могу сказать.

– Телевизионный сериал?

– Ничего подобного.

– Реклама?

– Не-а.

– Тогда что же?

– Фильм. Первоклассный. – – Телевизионный?

– Не-а. Настоящий.

– А название?

Иерихон сощурился.

– Так я тебе и сказал! Чтобы ты побежал пробоваться? Ничего не выйдет. Да и вообще контракт у меня на мази. Сучка, которая набирает актеров, вся просто исходит от нетерпения взять меня. – Он сильно осклабился. – Усек?

Да, Бадди усек. А жлоб не проговорится. Он вспомнил Ангель. Она даже и не думала его пилить. Просто заговорила в скверную минуту, когда за душой у него осталось всего сорок два доллара – и никакого способа раздобыть еще. Пособие по безработице? Нет уж! Справки, анкеты, бумажки всякие – это не для него. Так он всегда считал, не начинать же теперь! , – Мне пора, – сказал он, вставая. Пробрался сквозь толпу и вздохнул полной грудью, когда вышел на улицу.

Шелли вышла следом за ним.

– Подвезешь меня? – сказала она.

Он оглядел ее и решил, что она может оказаться полезной.

– Само собой. Моя машина дальше по улице.

Она зашагала рядом с ним. От нее слабо пахло потом и сильно пряными духами.

– Какие танцы ты исполняешь? – спросил он.

– Художественные, – ответила она.

– Стриптизерка?

– Одна из лучших.

– Скромности тебе не занимать.

– А иди ты! Я правда одна из лучших и горжусь этим.

Они подошли к машине, он сел за руль и открыл правую дверцу.

– А ты актер, – заявила она, усаживаясь поудобнее. – Я могла бы сразу догадаться.

– Один из лучших, – быстро сказал он.

Она рассмеялась.

– Да уж! Потому-то ты и ездишь на этой рухляди.

– Она довозит меня, куда требуется. Я за рекламой не гонюсь.

– Не по карману, а?

– Ничего, справлюсь.

Она вытащила из сумочки сигарету с марихуаной и закурила.

– Вот что я тебе скажу, – начала она и предложила ему затяжку, но он мотнул головой. Кому надо, чтобы полицейские остановили их в такой час? – Из тебя получится потрясающий стриптизе?. Тело блеск, и ты умеешь двигаться.

Он расхохотался.

– Ну ты даешь!

Она осталась серьезной.

– Что тут забавного? Платят хорошо, и мужчины занимаются этим теперь наравне с женщинами.

– Я актер. Я же тебе сказал.

– Чем это мешает тебе раздеваться и брать за это деньги?

– Ты, конечно, скажешь, что Сильвестр Сталлоне сделал карьеру этим способом?

– Вот именно. Или ты не читаешь скандальную хронику?

– Этим грязным газетенкам верить нельзя. Ну, а твой приятель Банч… Кранч… Стена Иерихонская. Он раздевается?

– В голом виде на него и задаром смотреть не станут. Сутулые плечи, кривые коленки, и в хлебной корзинке всего ничего.

Он подрабатывает как официант – на голливудских вечеринках.

Думает, так его откроют.

А, к черту! Бадди забрал у нее сигарету, глубоко затянулся и потом небрежно сказал: