Я твоя истина (СИ)

Резкий порыв влажного ветра хлестко ударил по лицу, словно приводя мужчину в чувства.

— Нет, — подался британец вперед. — Подождите.

Все уставились на Тео, предвкушая душераздирающую сцену, и защелкали затворы дорогих фотоаппаратов. Но Кавьяры никогда не играли на публику. Они были честны. Все. Даже отец.

Тео, облаченный в строгую черную одежду, приблизился к гробу.

На его немного сером лице проступила щетина, а верхняя пуговица рубашки была расстегнута, чего никогда себе не позволял импозантный и весь такой аристократичный британец. Темно-карие глаза, пропитанные неведомыми ранее чувствами, смотрели на мертвенно-бледное лицо матери. Ее изуродовали гримом, подчеркнув линию бровей и странно зачесав волосы.

— Она никогда не носила такой прически, — себе под нос пробубнил британец, едва ли осознавая, что делает. — Моя дорогая мамочка…

Шепча ласковые слова, Кавьяр с любовью гладил Агату по голове. Не выдержав, распустил ее темные кудри.

— Так-то лучше, — зашептал он. — Мы увидимся… когда-нибудь… я очень этого хочу. Помнишь, мам, ты говорила мне, что тот, кто верит, всегда получает желаемое. Так вот я верю. Мы встретимся…

Тео еще многое сказал бы, не ослепи его вспышка камеры одного особенно наглого журналиста. Британец выпрямился, раздув ноздри. Его всегда спокойное лицо обрело зловещее выражение. Еще никогда в жизни Тео не был так похож на своего брата.

Репортер немного опешил и отошел назад, но щелкать затвором фотоаппарата не прекратил.

Британец еще раз склонился к телу Агаты и, поцеловав ее в холодный лоб, произнес одними губами:

— Спокойной ночи, мама.

Затем выпрямился, весь подобрался, словно только сейчас понял, что находится в центре внимания. Отойдя от гроба, произнес настолько громко, чтобы его услышали:

— Спасибо всем, кто собрался в этот страшный для меня день. И несомненно, очень радостный для вас… — по толпе прошел тихий возмущенный гул. — Мне хотелось бы отдельно поблагодарить фотокорреспондентов за их труд, навязчивость и неописуемое лицемерие. Спасибо и проваливайте отсюда!

Тео оглянулся на ехидно ухмыляющегося репортера, который пару минут назад помешал ему попрощаться с матерью и, злобно оскалившись, ткнул в его сторону пальцем.

— Эй, дружище, и не забудь написать, что я был пьян в стельку или… обкуренный травой. Тоже сойдет.

Люди, бросая на британца презрительные взгляды, медленно покидали кладбище. Рабочие, наконец, закрыли крышку гроба и поспешно опустили его в яму.

К тому времени, как образовалась свежая могила, хлынул дождь и мужчины, сутулясь и громко ругаясь, схватили лопаты и скрылись из виду. Только одинокая фигура Тео застыла посреди кладбища. Британец не видел смысла в том, чтобы стоять здесь и таращиться на взрытую землю. Однако продолжал стоять, казалось, врастая в почву.

Одежда его давно промокла насквозь, а с темных коротко остриженных волос стекала вода. Тео так погрузился в свои мысли, что не сразу услышал звонок сотового.

Долго выслушивая собеседника, Кавьяр почти не шевелился. В конце концов, в трубке повисла тишина, и Тео спросил:

— Ты уверен, что это Робби?

Ему ответили положительно, и британец сунул телефон в карман.

— Что ж, мразь, — проговорил Тео, передернув плечами. — Теперь ты мне за все ответишь…

Промозглая погода Лондона освежала своей сыростью, и до этого затуманенный мозг Кавьяра начинал соображать с четкостью и ясностью. Он уже знал, что ему делать и куда ехать. Именно к молодому парнишке по имени Робби и намеревался отправиться Тео, не собираясь надолго у него задерживаться.

Пронзительный ветер швырял в спину уходящего британца холодные потоки воды, на что тому было абсолютно плевать. Однако реакции тела на дискомфорт никто не отменял: Тео замерз и мечтал поскорее улететь в Турцию. Ведь его брат нуждался в помощи…

Жалобное мяуканье бездомного котенка заставило британца притормозить у ворот кладбища.

— Эй, — кривовато усмехнулся Кавьяр, присев рядом с рыжим чудом на корточки. — Иди сюда. — Взял этот мокрый комок шерсти в руки и сунул его во внутренний карман пиджака. — Прости, брат, я тоже изрядно потрепанный… ну ничего, угостить тебя сытным обедом вполне способен.

Усатая морда высунулась из-под черной плотной ткани и, дрожа всем своим тощим тельцем, котенок с любопытством огляделся по сторонам.

— Спрячься, здесь не на что таращиться.

Британец приблизился к своей машине и, усевшись за руль, включил печку. Лето, а холодно до жути.

— Это все дождь, дружок, — пробормотал Кавьяр, поворачивая ключ в замке зажигания. — В этом городе постоянно так. И ни черта не меняется…

Машина сорвалась с места, оставляя за собой клубы выхлопных газов и мрачное одиночество кладбища.

====== Глава 9 ======

I sense thereʼs something in the wind

That feels like tragedyʼs at hand

And though Iʼd like to stand by him

Canʼt shake this feeling that I have

The worst is just around the bend

В воздухе что-то витает,

Словно предчувствие трагедии.

Хотя мне хочется остаться рядом с ним,

Я не могу побороть чувство,

Что худшее совсем рядом, за поворотом…

Amy Lee ©

Кажется прошло пять суток. Кажется. Находясь в этом холодном помещении, я сбилась со счета. То проваливалась в сон, то просто лежала на тряпье, тупо таращась в потолок. За эти несколько дней я убедилась лишь в одном: шайка Мухамеда затевает нечто ужасное. В полутемном помещении (то ли комната, то ли подвал) буквально воняло злом. Мне было страшно. Совсем не так, как в присутствии Клио. Там было что-то вроде напряжения. Здесь же витал «аромат» смерти.

Деревянная дверь распахнулась. Звука ключа, поворачиваемого в замочной скважине не услышала, значит, и не запирали даже. Абсолютно неосознанно догадалась, кто именно вошел в комнату. Хотя его и не было видно. Неизменная черная одежда позволяла арабу сливаться с темнотой. Он едва слышно вздохнул и медленно прошествовал в сторону окна.

— Замаскировалась, — недовольно цокнул Мухамед и раздвинул пыльные тяжелые шторы.

Солнечный свет ослепил меня, и я принялась чихать, при этом заглатывая очередную порцию жуткой пылищи. Араб обернулся ко мне, и взгляд его ох как ошеломил: жестокость и беспросветная безжалостность.

— Как самочувствие? — скривился он, скользя черными глазищами по моей фигуре.

Поджав под себя ноги, привалилась спиной к стене и отвернулась.

— Как грязная и голодная, — спокойно ответила я.

— А что так? Не устраивают условия содержания? Кавьяр получше с тобой обращался?

Я что-то уловила в словах Мухамеда. Некий скрытый намек. Мол, читай между строк: «Мало тебе не покажется».

И только в этот миг поняла, что никто со мной нянчиться не будет. Я — орудие в руках араба и «Черного Креста», а это значит — шутки в сторону, теперь мне точно конец.

— Что ты задумал? — спросила прямо и посмотрела Мухамеду в глаза.

Тот вздохнул, заложил руки за спину и прошелся по комнатушке. А мне лишь оставалось взглядом за ним следить и пытаться «прочитать» его.

— Не спешит Клио спасать тебя, — словно самому себе сообщил араб. — Вероятно ему нужен стимул для подвига.

Господи, не видеть бы мне такого выражения лица у мужчины никогда в жизни. Я знала, что это означает. Меня уничтожат…

Только липкий страх внутри. Только предчувствие беды. И пустота, которую никто не сможет заполнить. Меня оставили одну в этом изуродованном мире. Словно посмеялись или просто жестоко пошутили — там на небесах.

Никогда прежде не задумывалась о своей жизни, но сейчас вдруг захотелось узнать: почему я? Почему именно я попала в такое дерьмо? Судьба? Некое предназначение? Но меня ведь не спросили, смогу ли я все это вынести. Кто вообще решил, что мои худые костлявые плечи вынесут эту тяжесть?

— Он убьет вас… всех… — прошипела сквозь стиснутые зубы и встала, уставившись на араба взором исподлобья. — Даже не мечтай, что это сойдет тебе с рук. Ты держишь меня здесь хрен знает сколько времени. Он придет и тогда…