Курсантки

— Сколько их тут?

— Двое. — Он хватал ртом воздух, пытаясь отдышаться. — Ты считаешь кто-то поменял наш расклад? — он вздохнул и выдавил что-то подобия улыбки. Послушай, детка, не будь смешной…

Не обращая внимания на его лепет, я подошла к столу. Взяв бутылку, отлила половину на ковёр. Высохнет. Пусть думают, что пили много.

— Ложись на диван, — прошипела я ему в ухо.

— Зачем?

— Пусть считает, что ты спишь. А я на руках на столе.

— Я боюсь, меня действительно сморит.

Я, шипя в его вялое ухо, принялась возмущаться:

— Борись, ты должен вынырнуть из этого опасного омута. Ты мужик или мокрая курица? Думай о морозе, холодном ветре, представь себя в воде… Ну, старайся давай. Надо изобразить спящих.

— Ты думаешь…

Шепчась мы вмиг забыли наши разногласия.

— Сейчас проверим, плохие это мальчики или так себе.

Слух еле уловил, как шустрый малый сбежал вниз. Мы упали каждый на своё место. Удовлетворённо хрюкнув, мужик подошёл к столу, покрутив бутылку, выкинул её, открыв иллюминатор, в море. Двинулся к дивану на котором лежал Глеб, я нарочно скинула, как бы во сне тарелку. Он напрягся, остановился не дойдя до цели и повернул ко мне. Приподняв за волосы мою голову довольный засмеялся и… Я вырубила его ударом в живот. Он даже и пикнуть не успел. Хлопнулся мешком. Стукнув для уверенности мужика по шее, прошлась пальцами по телу. Из-за пояса брюк выудила револьвер. Заткнула рот хорошим кляпом. Распахав ножом льняные полотенца, связала объект по ногам и рукам. Пнула ещё пару раз в пах, чтоб не дёргался. Он моментом свернулся крючком, на губах его выступила пена. Чтоб уж наверняка, двинула ещё раз для профилактики. Глаза его закатились сверкнув белками и голова бессильно поникла.

Так-то лучше! Таким он мне больше нравится. Убедившись, что тип безопасен, подошла растормошила всё-таки уснувшего Глеба.

— Вставай, соберись, сейчас выйдем наверх, будет легче.

Парень сидел отдуваясь, обмахивая себя полотенцем. Я расстегнула ему рубашку и помассировала виски. Он застыл изваянием разглядев оружие в моей руке. Пришлось отвести руку за спину чтоб не шокировать со сна.

— Как дела?

— Ты знаешь, цыпка, хреново. Какого чёрта им от нас надо?

— Сейчас спросим.

Передав пришедшему в себя Глебу ствол, я встряхнула тщедушного малого и ткнула его на стул. Тип, оказавшийся на голову меня выше, и медленно приходящий в себя, хрипел. Его мутные глаза пытались разглядеть меня. Надавив на его грудь коленом и вынув из его рта кляп, проверяя способность отвечать, рявкнула:

— Говори, урод. Причём чётко и по существу.

Я говорила по-английски. Потом тоже самое повторила по-французски. Он, держась за пах, попробовал изобразить улыбку и осмелев поднять крик. Я, не раздумывая, саданула кулаком ему в лицо. Неприятный хруст резанул уши. Кажется, сломала нос. Поделом. Правда, кулаку тоже досталось. Больше он попыток к сопротивлению не принимает. Вот и славно. По мне так лучше пугать, нежели бить. Наклоняюсь над ним. Мужик вздрагивает и открывает глаза. Смотрит из-за заплывших век.

— Говори, убью. — Замахнулась опять я.

Он замычал. Чуть не рыдает. Облизывает кровь, показывая жёлтые зубы.

— Повторить вопрос? — луплю его по ушам.

— Что? — просипел он по-английски.

— Слушай во все уши гад. По буквам: Что от нас надо?

— Сука, что ты делаешь? — завизжал он отпрянув и захлёбываясь кровью на чисто русском языке.

Вот это номер. Раз наш можно не церемониться. Я изогнулась и долбанула ему в челюсть ногой, он закашлялся и углох. По обмякшим щекам его покатились слёзы.

— Будешь говорить, гадёныш, или умрёшь, как Мальчиш Плохиш? Что вам от нас нужно?

Всё что я делала с этим несчастным было отвратительно, но с другой стороны их действия по отношению к нам носили ещё более мерзкий привкус. Наверное, невозможно остаться чистым коснувшись грязи. Да мне в этот момент было не до щепетильности. Чувство опасности завело и дало силы на борьбу.

— Мне заплатили… чтоб я напоил снотворным и проследил за вами.

— Всё?

Он молчал. Я пнула его в щиколотку. Естественно, охнул.

— Не заставляй меня прибегать к насилию. Ясно?

— Белеберда какая-то, — вылил на себя минеральную воду Глеб, пробуя очухаться.

— Всё, — заскулил малый, в его глазах стояли слёзы. — Что со мной будет?

— Врёшь, — я пнула ему в живот. Он вместе со стулом улетел в угол. — Ты рассказываешь, мы сохраняем тебе жизнь. — Я подняла его и снова посадила. Задохнувшись от боли парень с трудом выдавил из себя:

— Мы должны были оставить вас на острове. В заложниках. Выкуп.

— А сами?

— Уйти. Дальше не наша забота. Нас ждут в другом месте.

— Кто вас послал?

— Не знаю. Правда не знаю.

— Кто знает?

— Он, — махнул он наверх и перекривился от боли. — Он старший.

— Вернёмся к нашим цыплятам… Значит, это не тот остров, что заказал Глеб Юрьевич Морозов?

— Естественно. Намного дальше.

— Совсем рехнулись… — Влез опять Глеб, дыхание его по — прежнему было прерывистым, но глаза уже во всю моргали.

— До райского острова мы дошли или нет?

— Пока нет, он как раз на пути.

Я вылила содержимое наших бокалов ему в рот. Он выгибался, но я предупредила, что открою пасть ему ножом. Это подействовало, благоразумно затих. Через пять минут захрапел. Проверила верёвки на ногах и руках, затолкала кляп. Обернулась к растирающему виски Морозову.

— Глеб, ты как? Оклемался?

— Между небом и землёй. Ты думаешь Верунька с ними?

— Время покажет. Почему без охраны сунулся?

— С тобой вдвоём хотел побыть. Я никогда не был таким монстром, каким ты меня для себя намалевала. Хотел доказать…

Я оборвала его, на глупости не было времени.

— Мелет ерунду какую-то. Ты с катером справишься? Такая махина… А то я в этом не смыслю ни бельмеса.

— Какое счастье… — начал он ухмыляясь, но упершись в меня взглядом осёкся, перейдя на деловой тон:- Попробую, учился немного… — по ходу уточнил:- Это моторная яхта.

— Тогда пошли. А насчёт названия: мне без разницы. Катер короче и мне больше нравится.

Наверное, это моё замечание было уже для его самолюбия лишним, потому что он пробурчал:

— Что у баб в голове…

— Хватит трепаться. Строго за мной и не высовывайся. На револьвер.

Глеб заскрипел зубами. Он не мог предположить, что ситуация вышла из-под контроля и теперь похоже напоминала снежную лавину. Он боялся, что всё задуманное сорвётся…

Я же не обращая внимания на его гримасы, скинула туфли и босиком осторожно вышла на палубу. Рассекая, как подтаявшее масло водяную рябь, яхта уходит всё дальше и дальше от берега… Если б не такая беда можно было вполне полюбоваться чудным видом. Небо, море почти одного цвета, но не сливаются. Их разъединяют и объединяют оттенки: синее снизу, голубое над головой.

Здоровый, пузатый лоб, настоящая гора, стоял за рулём. Вот это да! Вот это слоник! Коротко стриженная голова и никакой шеи. Всё это здорово смахивало на мяч с ушами. Фактор внезапности, конечно на моей стороне, но… нелишне было бы везение и помощь Пресвятой Девы.

Я отступила назад и рассеянно посмотрела на Глеба. Он по-видимому тоже успел рассмотреть слона, потому что заинтересовано спросил:

— Что мы будем делать?

На меня сразу нашло просветление. У слабого пола так случается, при обнаружении опасности, мы собираем волю в узелок и становимся сильными борцами. Вот так и я сейчас.

— Разорви мне по швам до паха платье, — оглядываясь, шепчу я ему. "Пропало неплохое платье", — мелькнула мелочная мыслишка. Несмотря на ситуацию, у бабы тряпки не на последнем месте. Но кажется, мне нравится держать его на коротком поводке.

Он молчком, не задавая своих глупых вопросов, становится на колени и рвёт. Скользя ладонями по моим ногам и бёдрам. Его губы уткнулись в мои колени. По-моему, это уже чересчур. Но я не обращаю внимание. Не до щепетильности. На кону жизнь — она не потеря платья.