Срывая маски

— Вы сказали, ваше имя Жофре Маль. Свидетели показали, что главарь нападавших сам назвал свое имя, и дали его полное и подробное описание. Как видите, сходство удивительное.

Жофре исподлобья посмотрел на невозмутимого англичанина.

— Я — французский подданный…

— О, не беспокойтесь на сей счет. Нам хватает своих мерзавцев. Вы будете отправлены тем же паромом на родину, правда, на сей раз первого класса я вам не обещаю. Желаете что-нибудь сказать?

Жофре хищно оскалился:

— Полагаю, английское правосудие замолвит за меня словечко, если узнает с моей помощью, что люди, ограбившие Галерею Сокровищ, находятся на территории Англии?

Самообладание впервые изменило инспектору. Светло-серые глаза буравчиками впились в Жофре, и тот почувствовал мрачное удовлетворение. Этой сучке не уйти! И ожерельем она не воспользуется, пусть не радуется. Жофре пойдет в тюрьму, но и ее прихватит с собой, а громила-импресарио и сам уже попался…

— Женщина, Манон Дюпре, приплыла на этом же пароме. Я видел ее уже на берегу, собственно, к ней и шел. У нее был сообщник… полагаю, о нем вы сами сможете узнать больше.

Это тот человек, которого вы задержали за драку. Здоровяк, смахивающий на гориллу. Больше мне добавить нечего.

— Что ж, спасибо и на том. Я сообщу французской стороне, что вы оказали помощь следствию.

Жофре вывели из кабинета, и инспектор велел привести к нему одного из драчунов.

— Джон, мне нужен тот, что похож на гориллу.

— Честно говоря, они оба не красавцы, инспектор.

— Веди любого.

Через несколько минут на печально скрипнувший стул опустился Жан. Лицо у него распухло и несколько… посинело, в остальном он не очень пострадал. Сломанные ребра он никогда не считал серьезной травмой. Инспектор посмотрел на задержанного проницательным взглядом и решил сразу взять быка за рога.

— Мне известно, что вы участвовали в ограблении Галереи Сокровищ. Об этом имеются свидетельские показания.

Жан с тоскливым уважением смотрел на рыжего копа. Вот это оперативность! Разве можно обдурить такого проницательного полицейского…

Допрос длился около пяти минут. Затруднения у Жана возникли только при вопросе «Где ваша сообщница?». Честный малый добросовестно подумал и абсолютно искренне ответил:

— Не знаю.

Ему дали подписать показания и увели в камеру.

Следующим посетителем кабинета стал Анри Лебен, помощник капитана парома «Жозефина».

Инспектор встретил его добродушным ворчанием:

— Знаю, знаю, но вам не на что жаловаться.

— Дело в том, что мой…

— За вашим парнем уже пошли. Всыпьте ему как следует, хотя на самом деле он оказал нам большую услугу. С его, по сути дела, помощью мы задержали опасного преступника. Однако объясните ему, что драться все же не стоит.

— Хо… хорошо…

— И поторопитесь — до отплытия осталось совсем немного. Ну… вот и он.

Анри ошалело посмотрел на угрюмого Ника, вошедшего в кабинет. Когда тот открыл рот, чтобы что-то сказать, достойный сын папаши Ги немедленно пришел в себя и затараторил с истинно галльским темпераментом:

— И не смей мне ничего объяснять, мерзавец! Вот вернемся на борт, ты у меня будешь драить гальюны до самого Кале! Распустились, понимаешь! Чуть что — кулаками машем! Молчать! Смирно! Пошел! Спасибо, инспектор. Рад был встрече.

— Всего доброго и попутного ветра.

Ник и Анри вышли на свежий воздух, отошли от участка на безопасное расстояние, и Анри с шумом выдохнул.

— Фу! Я думал, это конец. У них наверняка есть все ориентировки. Почему этот инспектор вас не задержал, я понятия не имею, но мой папа, чтоб он был здоров, говорит, что удача в нашем… то есть в ВАШЕМ, ремесле — первое дело.

— Я вообще-то…

— Нет-нет, Николя, я ничего плохого в виду не имел. Просто… Неважно. Идите, найдите Амандину и передайте ей мой привет. Надеюсь, у вас все получится. Удачи!

— Спасибо вам, Анри. И поклон мастеру Гийому… чтоб он был здоров.

Аманда металась между грузовыми контейнерами и едва удерживалась, чтобы не начать ломать руки, словно какая-нибудь романтическая героиня. Ник был арестован, это сомнению не подлежало. И это означало… ну, по крайней мере, то, что ночевать ей придется под открытым небом. Вряд ли он успеет все объяснить прямо сегодня.

Да и вообще, с чего он взял, что сможет все объяснить? Обвинения достаточно серьезны, улики весомы — возможно, Нику придется не один день доказывать свою невиновность, а Аманде в это же время придется скрываться по темным углам. Если ее сцапает полиция и найдет при ней ожерелье — ее посадят, а если местные бродяги — ее зарежут. Она никого не знает в Англии, у нее нет здесь ни одного знакомого, и без Ника…

Огромная рука зажала ей рот, кто-то утащил Аманду за контейнер — и почти тут же мимо прошли, мирно беседуя, два охранника с резиновыми дубинками.

Аманда молча билась в железных объятиях, решив дорого продать свою жизнь, но в этот момент очень знакомый голос прошептал ей в ухо:

— Если ты все еще планируешь связать со мной жизнь, то перестань хотя бы лягаться. Я могу остаться без очень важных и дорогих для меня органов…

— Ник!

— Тихо.

— Ты сбежал?

— Почему сбежал? Отпустили.

— Какой ты молодец! Ты все им объяснил, и они тебе поверили, и теперь мы можем спокойно…

— Мы можем тихо выйти с территории порта, спокойно пройти мимо полицейского поста на трассе, незаметно сесть в автобус… и рвать отсюда когти.

— Но почему? Я не понимаю…

Ник смотрел в зеленые глаза, осторожно поглаживая своим жестким корявым пальцем нежную щеку, и млел от счастья. Мог ли он представить еще неделю — НЕДЕЛЮ! — назад, что будет сжимать в объятиях красивую юную девушку, чувствуя себя совершеннейшим влюбленным щенком?

— Какая ты красивая, маленькая…

— Ник!

— Что?

— Объясни мне, что произошло? И что будет дальше?

— Будет все по плану. Нам нужно добраться до городка Рочдейл, это недалеко от Манчестера. Собственно, нужно нам в замок Рочдейл, это там рядом. А произошло… Меня отпустили по счастливой случайности. Я так понимаю, тот громила подходит под… хм… ориентировку на сообщника Манон Дюпре.

— Ты что! Он совершенно на тебя не похож.

Ты — красивый!

За сорок три года Ника Картера как только не называли. В младенчестве — червячком, в детстве — шпаной, в юности — хулиганьем, потом легавым, копом, уродом и придурком — но вот красивым его не называл никто и никогда. Даже Мэри. Она его звала Годзиллой…

Он хлопал глазами, забыв, что хотел сказать дальше. А Аманда деловито стерла засохшую кровь с его небритой щеки, провела ладонью по жесткому ежику русых волос, обильно сдобренных сединой, а потом поцеловала его: сначала в обе щеки, потом в нос, а потом — крепко — в губы.

Когда Ник пришел в себя и отдышался, Аманда немедленно возобновила расспросы.

— Так что же, если его задержали как сообщника Манон, значит, тебя уже задерживать не будут? И когда ты сможешь поехать в свое управление? А куда в это время денусь я? Или мы сразу отправимся к этому лорду?

— Погоди. Сейчас наша задача — вернуть ожерелье. Подберемся к Манчестеру поближе, и я попробую позвонить в свое управление, но, мне сдается, меня и там уже считают преступником.

— А Интерпол?

— А что им, они-то меня не знают. Одним словом, пока мы все еще вне закона. И отправляемся в Манчестер.

— Только я очень хочу есть. И помыться. И поспать…

Ник со смехом прижал ее к себе.

— Бедная ты моя девочка! Совсем загонял тебя старый коп. Ладно. Сегодняшний вечер будет вечером отдыха. Но для этого нам надо выбраться из Дувра.

Накануне в полицейском управлении Манчестера происходил нелегкий разговор. Комиссар полиции сидел, уставившись в стену и упрямо поджав губы. Напротив кипел и булькал, не хуже чайника, спецагент Портер. А в кресле для почетных посетителей примостился лорд Джадсон Кокер Младший, граф Олдемский, более обычного напоминавший печального верблюда.