Соблазни меня (ЛП)

— На самом деле он принадлежал моей бывшей, которая решила уехать в Америку и не брать его с собой. Она не хотела, чтобы он напоминал ей обо мне.

Я перевожу взгляд от кота в сторону лестницы, которые ведет к закрытой двери. Вэнн прослеживает за моим взглядом.

— Там моя рабочая студия, никогда не заходи туда.

Мои глаза расширяются от удивления.

— Не входить? Ты что Синяя борода?

— Да, Синяя борода, поэтому не входи, — его лицо становится мрачным, по-видимому он серьезно относится к этому.

— Хорошо. Что мы будем делать?

— Сначала ты должна принять душ.

Что? Я вспоминаю, как сижу рядом с Мелиссой Брумастер, и она презрительно смотрит на меня. Мелисса Брумастер, блядь, первоклассная сука на все двадцать четыре карата. «От тебя пахнет», — громко осуждающе говорит она, и девочки вокруг меня начинают хихикать. «Ты, что никогда не моешься?» Ее курносый нос с отвращением морщится. Я опускаю голову, потому что мне нечего ответить, так как понимаю, что она полностью права. Я толстая, поэтому сильно потею, и так же, как и остальная часть моей семьи, я не слишком часто моюсь, поэтому от меня действительно воняет. В моем сознании накрепко засело, как потом меня дразнили дети, мне до смерти больно от этого даже сейчас.

— От тебя пахнет, как от витрины с парфюмерией.

Да, похоже это не связано с Мелиссой Брумастер. Может, он в действительности не любит запах духов! Странный мужчина.

— Во что мне переодеться?

— Есть новый махровый халат, висящий за дверью.

Он указывает пальцем в сторону двери, я направляюсь к ней, и слышу за спиной смешок. Ублюдок. Ванная комната такая же, как и все остальное в апартаментах. Почти не жилая, чистая и ужасно мужская, в черно-белом мраморе. Я аккуратно складываю свою одежду на тумбочку, и вхожу в душевую кабину. В отличие от тонкой струйки душа в моем доме, этот явно последняя новинка из предметов роскоши. Он настолько чувствительно мощный, это лучший душ, который мне удавалось когда-либо принимать. В белом паре на запотевшем стекле стены я рисую сердечко, проткнутое стрелой, с одной стороне пишу Джули, с другой — Джек.

Я выхожу из кабинки немного нервничая, одеваю пушистый махровый халат, висящий за дверью и чувствую себя маленькой девочкой, завернутой в большое полотенце, и еще какой-то ужасно уязвимой. Смотрюсь в зеркало и понимаю, что еще не совсем привыкла к этому новому взгляду, и в моих глазах появилось что-то еще. Блеск, которого не было раньше.

У меня такое ощущение, будто я собираюсь войти в сказку. И зеркало является вратами, перед которыми героиня останавливается, прежде чем сделать первый шаг по трудному и опасному пути в поисках запретного плода. Плод, который разбудит спящего Джека.

Мой пульс стучит чуть ли не у меня в ушах, когда я выхожу в гостиную, где играет тихая музыка. Вэнн, по-видимому, тоже побывал в душе, потому что его волосы до сих пор влажные, и он одет в голубые джинсы и белую футболку. Кот свернулся калачиком на подушке рядом с ним. У Вэнна совсем плоский живот и напоминает мне точенный пресс Джека, только у Джека кожа бледная, как алебастр, и у него — золотисто-коричневая.

— Ты голодна?

— Я уже ела, — лгу я.

— Тогда ты можешь понаблюдать за мной, как я ем. Я умираю с голоду, — говорит он с усмешкой, и подбрасывает себя с дивана. — Могу я угостить тебя чем-нибудь?

— Я буду зеленый шартрез, пожалуйста.

— Зеленый шартрез?

— Да, ты никогда не слышал о нем?

В его глазах появляются смешинки.

— Слышал. Его пила бабушка Блэйка, не думаю, что кто-нибудь пил его еще.

Я это сказала исключительно из-за того, что где-то прочитала, что это был любимый напиток Королевы-матери. Он совсем другой нежели шампанское, и было бы глупо просить шампанское, зеленый шартрез было самое причудливое название, которое мне хорошо запомнилось. Я хотела, чтобы он подумал, что я была изысканной.

— Ты можешь выбрать между пивом, или белым или красным вином.

— Тогда бокал белого вина, пожалуйста.

Безуспешно пряча улыбку, он идет в направлении кухни, я следую за ним и вижу, как он открывает холодильник.

— У меня только сухие вина. Тебя устроит?

— Великолепно.

Он достает бокал из кухонного шкафа, наполняет его наполовину, и подходит ко мне, протягивая. Я молчу беру у него из рук, и он делает большой глоток пива из своей бутылки.

— Ты уверена, что не хочешь ничего съесть?

— Однозначно, — отвечаю я, усаживаясь на высоком вращающемся стуле, и наблюдая за ним, как он умело жарит стейк. Я рада, что больше не ем красное мясо, в мясе полно жира. Но все-таки запах жарящегося мяса заставляет мой желудок заурчать. Я делаю глоток вина, от вина толстеют тоже, говорят, что в нем содержится сотни калорий, но я не верю этому, должно быть намного больше. Мне на самом деле не нравится вкус вина, но я решила перебороть свою нелюбовь. У него здорово получается готовить, быстро и эффективно, похоже он, наверное, часто готовит для себя.

Пока он жарит мясо, мы беседуем. Он спрашивает, чем я зарабатываю себе на жизнь, рассказывает, где ему пришлось побывать и выясняется, что он фактически путешествовал по всему миру — Индия, Бирма, Борнео, Таиланд, Африка, Южная Америка и Европа. Ему всего двадцать пять, но, повидал много разного и среди всего прочего, такие вещи, которые я не могла предположить, что существуют. В Пекине он посетил опиумный дом, который почти не поменялся за сто лет. Он лег на жесткий топчан, и красивая девушка выкатила крошечные шарики наркотических средств, поместив их в его трубку. В Бирме он жил в захудалом отеле, кишащим гигантскими тараканами. Дальше он рассказывает, что живет в мансарде в Париже, и не хочет переезжать, потому что любит свою спальню, которая напоминает ему картину Ван Гога комната в Арль с одной кроватью и комодом.

Когда еда готова — стейк, картофельное пюре и салат, он кладет ее на тарелку и идет, держа в другой руке вилку и нож.

— Пойдем за стол в гостиной.

Я сажусь напротив него. Он разрезает кусок мяса, выглядевший таким сочным. Запах сливочного масла картофельного пюре наполняет мой нос, и тут же рот наполняется слюной. Это безумие. Он кладет кусочек в рот, я вижу его ровные, белые, идеальные зубы. По-видимому, он явно голубая мечта любого ортодонта.

— Ты уверена, что не хочешь?

Я сжимаю губы, и отрицательно качаю головой.

— Я не ем красного мяса.

Это становится сущим мучением, потому что он зацепляет немного пюре своей вилкой и подносит ее к моим губам. Я смотрю ему в глаза, в уголках которых появились морщинки. Отказываться будет грубо, поэтому я открываю рот. Вилка скользит внутрь, я соединяю губы. Пюре просто тает на моем языке, оно настолько вкусное, что хочется закрыть глаза и полностью насладиться его вкусом, но я сдерживаюсь. Я чувствую вкус масла и немного сока от мяса, так давно я не пробовала столь вкусное и богатое картофельное пюре. Я позволяю ему полностью растаять на своем языке и вздыхаю с истинным удовольствием.

Он опускает вилку в свое пюре на тарелке, выражение его лица меняется, в уголках глаз больше нет смешинок, они становятся темными. Он смотрит вниз на свою тарелку, чтобы я не смогла прочитать его взгляд. Мне становится любопытно, почему. Он быстро ест и больше не предлагает кормить меня. Потрясающий вкус пюре и запах пробудили мой аппетит. Мне хочется, чтобы он дал мне еще пюре на своей вилке, в нем не должно быть много калорий, но он больше этого не делает.

— Позволь мне умыться, — говорю я, чтобы что-нибудь сделать в конце концов и соскальзываю с кресла.

Его рука молниеносно ловит мое запястье, словно электрический разряд проходит по моей руке. Это второй раз, когда я чувствую такое. В первый раз я думала, что это было вызвано статическим электричеством, которое образовалось между слоями органзы моего платья. Сейчас органзы нет и в помине; потому что мы оба одеты в хлопок. Он отпускает мою руку, и я борюсь с желанием потереть в том месте, где он коснулся.