Лунные пряхи

Георгий покинул меня на пороге крытой террасы, протянувшейся вдоль всего фасада гостиницы. Под ее сенью были расставлены несколько металлических столиков, за которыми восседали деревенские старцы. Этим утром здесь присутствовали трое из них: двое играли в триктрак, а третий сидел неподвижно и внимательно следил за ними. Рядом на столике сидел юноша и курил сигарету, болтая ногами; он поднял глаза и посмотрел на меня с некоторым интересом, однако старцы не удостоили меня даже мимолетным взглядом.

Когда я направилась к главному входу — а им являлась дверь того домика, что справа, — юноша повернул голову и кого-то позвал, и тут же человек, занимавшийся делами где-то позади столовой, поспешно прошел через столовую мимо игроков в триктрак.

— Вы, наверное, мисс Феррис?

Голос принадлежал настоящему англичанину — ошибиться было невозможно. Значит, это Тони. Я оглядела его с нескрываемым интересом.

Он был молод, моложе тридцати — точнее определить я затруднялась, — среднего роста, хрупкого телосложения, но движения его были пружинистыми и грациозными, что вызывало ассоциации с балетом. Белокурые волосы, прямые и блестящие, пожалуй, несколько длинноваты, но безукоризненно причесаны. Тонкое, умное лицо с голубыми глазами. Одет он был в обтягивающие, прекрасно сшитые джинсы и ослепительно белую, без единого пятнышка, рубашку. Он улыбнулся весьма обаятельной улыбкой, продемонстрировав прекрасные зубы, мелкие и ровные, будто молочные.

— Да, — ответила я. — Как поживаете? Кажется, вы ждали меня только к вечеру. Я знаю, что приехала рановато, но все же надеюсь получить ланч.

— Рановато? — Он рассмеялся. — Да мы уже собирались пустить по вашему следу полицию. Вы даже не представляете! Мисс Скорби думала…

— Полицию? — Должно быть, голос мой прозвучал испуганно, безо всяких на то оснований, и мне показалось, что я заметила мелькнувшее в его глазах удивление. Сердце мое болезненно подскочило и неровно, бешено забилось. — Мисс Скорби? О чем вы говорите? Разве моя кузина уже здесь?

— Нет-нет. Она звонила вчера вечером. Сказала, что яхта все еще задерживается в Патрах, но она доехала на поезде до Афин и умудрилась-таки успеть на самолет.

— Ой, как здорово! Значит, она приедет сегодняшним автобусом? И будет здесь к ужину?

— К чаю. Она сказала, что не собирается ждать автобуса, решила, что гораздо интереснее будет приехать на каике, доставляющем фрукты, к тому же так получится даже быстрее, — Он снова обнажил в улыбке мелкие зубы. — Предприимчивая леди. Она может оказаться здесь в любой момент. Вообще-то каик уже запаздывает.

Я рассмеялась:

— Мне следовало знать, что Франсис все устроит! Да еще и раньше времени приедет! Вот замечательно!

— Да, она и вправду считала, что весьма ловко все устроила. Она рассчитывала догнать вас в Гераклионе — ведь вы обе должны были приехать сегодня на автобусе, — но не застала вас. Ей сказали, что вы уехали вчера и оставили записку, что направляетесь прямиком сюда.

В голосе его прозвучала вполне естественная вопросительная нотка. Я постаралась ответить как можно непринужденнее:

— Да, действительно, я выехала из Гераклиона вчера и хотела сразу же отправиться сюда. Но дело в том, что меня любезно предложили подвезти очень милые супруги-американцы, а они решили переночевать в Ханье, чтобы взглянуть на Турецкий квартал. Они привезли меня сюда только сегодня, но спешить мне было некуда, ведь я думала, вы меня не ждете.

— А, ну тогда все понятно. Не сказать, чтоб мы всерьез заволновались — понимаете, мы думали, вы нам сообщите, если соберетесь приехать пораньше, и, по правде говоря, сомневаюсь, чтоб мы смогли вас принять раньше сегодняшнего дня.

— Нет свободных номеров?

— Ну что вы! Но дел по горло. Мы ведь не все еще привели в порядок. Вы шли пешком от шоссе?

— Да. Выпила кофе у мостика, а потом Георгий донес сюда мой чемодан.

Ну что ж, пойдемте распишетесь в «Священной книге», и я покажу вам вашу комнату.

Вестибюль представлял собой всего лишь длинный коридор, проходящий через весь дом. В середине коридора стоял старомодный стол со стулом, а рядом висела дощечка с четырьмя ключами. Это был стол администратора. На двери рядом с ним красовалась надпись «Личный кабинет».

— Конечно, это не совсем «Риц», — весело заметил Тони, — но всему свое время, мы работаем как сумасшедшие. Сейчас у нас готовы целых четыре спальни — для Агиос-Георгиос совсем недурно.

— Что вы, просто чудесно! Но как вы-то здесь очутились? Вы ведь англичанин?

Книга для посетителей была абсолютно новой, на чистых страницах — ни единой записи.

— Совершенно верно. Моя фамилия Гэмбл, но можете звать меня Тони, как и все. Вообще-то я авантюрист как по фамилии, так и по натуре. [3] А здесь можно заработать неплохие деньги — сами понимаете, туристский бум, гостиницы растут везде как грибы; возможно, прямо сейчас много не заработаешь, но когда сюда подведут шоссе — вот тогда это будут настоящие деньги. И мы хотим быть к этому готовыми. Да и климат здесь хороший для людей вроде меня, с больными легкими. — Он помедлил, возможно почувствовав, что несколько перебарщивает с объяснениями. Потом улыбнулся и подмигнул мне: — Читали, наверное, «Даму с камелиями»? Ну вот, что-то в этом роде. Потому-то я и решил обосноваться столь далеко от родных пенатов и покинул папочку-викария.

— Да что вы? — посочувствовала я. — Не повезло. Ариадна сказала мне, что вы считаете Лондон нездоровым и опасным местом. Вот, значит, что она имела в виду. Что ж, по-моему, здесь очень здорово, так что желаю вам удачи. Мне здесь расписаться, наверху?

— Да, прямо тут. — Ухоженным пальцем он указал мне на первую строчку девственно чистой страницы. — Радость моя, известно ли вам, что вы наш самый первый гость? Так что в одном можете быть уверены: простыни чистые.

— Я и не думала в этом сомневаться. А как же мой приятель-датчанин, человек, который прислал меня сюда? Вам бы следовало сохранить его подпись для коллекции — он ведь довольно известен.

Я назвала его имя.

— А, ну да, только он не в счет. Тогда мы еще официально не открылись, и Стратос взял его просто для рекламы и потому, что больше некуда было его поселить. Мы тогда занимались малярными работами.

Я вписала свое имя, постаравшись изобразить небрежный росчерк.

— А тот англичанин?

— Англичанин? — озадаченно повторил он.

— Да. — Взяв промокательную бумагу, я аккуратно прижала ее к своей подписи. — Кажется, дети говорили, что на прошлой неделе у вас здесь останавливался какой-то англичанин.

— Ах, этот. — Последовала короткая пауза. — Я знаю, кого они имели в виду, — Он улыбнулся. — Только это был не англичанин, а грек, друг Стратоса. Наверное, эти малявки слышали, как я с ним разговаривал?

— Вроде бы так, не помню. Готово.

Я пододвинула к нему книгу.

Он взял ее в руки.

— «Никола Феррис». Прелестное начало для страницы. Благодарю. Нет, дорогая, он тоже не в счет; он здесь даже не останавливался, просто заезжал по делу и той же ночью уехал. Ладно, пойдемте посмотрим ваш номер.

Легким движением он снял ключ с крючка, поднял мой чемодан и двинулся назад, к парадной двери.

— Вы сказали, судно уже должно прийти?

— В любую минуту, но вы же знаете, как бывает. К чаю ваша кузина обязательно будет здесь. — Он глянул на меня через плечо и улыбнулся. — Спешу вас успокоить — чай я готовлю сам.

— Вот как? Прекрасно. Она обожает чай — конечно, в традиционном исполнении. Мне-то без разницы: я уже успела привыкнуть.

— Привыкнуть? Вы имеете в виду, что уже прожили здесь некоторое время?

В голосе его прозвучал неподдельный интерес.

— Уже больше года. Я работаю в Британском посольстве в Афинах.

Мне показалось, что он окинул меня оценивающим взглядом. Потом легко подбросил мой чемодан, словно тот весил не больше унции.

— В таком случае вы, наверное, говорите по-гречески? Вот сюда, дорогая. Мы поднимемся по наружной лестнице — боюсь, она довольно простенькая и старомодная, но ведь и она тоже частица того, что в совокупности создает наше скромное, безыскусное очарование.