Тигриные глаза

— Почему нет?

Он перечислил причины по пальцам:

— Картина — собственность Сюзанны, не твоя. Владелец настаивает на отсутствии состава преступления. А у тебя нет ни малейшего доказательства.

— И тем не менее, — упрямо сказала Плам.

— Тебе скорее всего понадобятся услуги международного детективного агентства. На махинациях в области живописи специализируется «Джулс Кролл», но это стоит очень дорого.

— Как дорого?

— В цену услуг хорошего адвоката. Но кто из частных лиц может позволить себе это?.. Наверное, около полутора тысяч долларов в день за каждого нанятого сыщика… — Лео наклонился и похлопал ее по руке. — Ты не можешь платить такие деньги, Плам, да и зачем тебе? Картина Сюзанны тебя не касается. Твои поиски могут быть опасными… Плам, я серьезно… Ну почему бы тебе не зайти после ленча в офис к Виктору и не расторгнуть пари?

— Как хорошей девочке, да? Нет, я намерена взяться за это из принципа.

— Я заметил, что люди говорят это, когда собираются сделать ужасную глупость, для которой не находят других оправданий. — Лео вздохнул. — Если уж ты так настроена, то тебе следует проверить, не краденая ли это картина, и, если это так — что вполне возможно, — тогда дело за полицией, и они немедленно займутся этим. Так что проверь по каталогу Трейса.

— Что это такое?

— Международный ежемесячный журнал, где перечисляются все украденные картины.

— А где-нибудь ведется учет подделок?

— Да, в Международном фонде исследований в области искусства. Их головной офис находится в деловом центре, но они работают в основном с музеями, галереями и страховыми компаниями. Там тебе в лучшем случае могут посоветовать обратиться к эксперту по голландским натюрмортам, но не более того.

— Почему?

— Потому что ты не ученый и не представляешь никакой крупной организации, которая могла бы позволить себе выплатить крупный гонорар за консультацию.

Плам обиженно поджала губы.

— Ты хочешь сказать, что они не будут со мной разговаривать, если я не смогу заплатить? Тогда почему это не заинтересует полицию?

— Ты же не какая-нибудь эксцентричная маленькая леди, и наш ленч проходит не в романе Агаты Кристи. В реальной жизни полицейское управление Нью-Йорка по уши занято вылавливанием реальных трупов из Гудзона, преследованием реальных распространителей наркотиков, а также тем, чтобы не попасть под обстрел реальных банд малолетних преступников на мотоциклах. У полиции нет времени заниматься расследованием махинаций в мире искусства, от которого они балдеют, потому что ничего в нем не понимают, за исключением разве что Джо Кинана да Винсента Сабо из всей нью-йоркской полиции, но я сомневаюсь, что у этих двоих найдется время, чтобы помочь тебе, Плам.

Он прервал свою речь на время, пока официант подавал салат.

— Полиция бессильна перед такими преступлениями. Все упирается в деньги. Сколько правительство может выделить на охрану произведений искусства, привлекающих со всего мира туристов, которые, в свою очередь, приносят стране огромные доходы? Они ведь приезжают в Италию не для того, чтобы осмотреть заводы «Фиат». Но правительство ни за какие деньги не сможет научить копов или таможенников распознавать раритеты. И если уж мошенникам удастся морочить классных искусствоведов и даже агентов, которые всю жизнь тренируют глаз, то что уж говорить о копах?

— Разве они не могут выйти на того, кто фабрикует подделки?

— Возможно, но в сфере живописи у копов нет того опыта, какой они накопили с обычными преступлениями. Тут они способны и мотивы понять, и внедрить в преступный мир информатора. Но делать подобное, не понимая мира искусства, — все равно что носить воду решетом. Однако им надо вначале что-то увидеть и потрогать — труп, например. А в мире искусства им не за что ухватиться. — Лео помолчал, пока официант подавал тертый сыр «Пармезан». — Копы будут смотреть на такое преступление и не смогут его увидеть, — убежденно продолжал он, — потому как не в состоянии отличить подлинное произведение искусства от фальшивки. И им непонятно, почему кто-то другой так уверен, что именно этот мазок кисти не может принадлежать Пикассо или другому мастеру.

— Лео, ты хочешь сказать, что обычный полицейский не может помочь мне, потому что не в состоянии отличить Гварди от Каналетто?

— Примерно так, особенно в США. Там среди полицейских почти нет знатоков живописи, — Но если мошенничество с картинами — третья по денежному обороту преступная деятельность в мире, то как насчет ФБР и Интерпола?

— В ФБР один-единственный специалист, в Интерполе их несколько. В Лондоне три криминальных эксперта, в Нью-Йорке только два и один в Лос-Анджелесе. Да! Есть еще специально обученное полицейское подразделение итальянской полиции, оно могло бы помочь. Но все его люди остро необходимы в самой Италии.

— Специально обученное? — Плам хотелось узнать о нем побольше.

— Прежде всего проверяют их зрение, чтобы исключить дальтонизм. Их учат рисовать, определять возраст материалов. Они изучают приемы изготовления подделок, особенности манеры знаменитых художников; овладевают и основами химии, чтобы проводить анализ состава красок.

— Выходит, что их учат, как делать фальшивки?

— Выходит. Итальянцы полагают, что надо быть художником или самому уметь подделывать картины, чтобы распознавать подделки других.

— Если копы бесполезны, а для того, чтобы распознать подделку, надо быть художником, — значит, я подхожу, — твердо сказала Плам. — Так ты поможешь мне?

— Я бы не стал, — заерзал он.

— Что, Бриз уже успел с тобой побеседовать? И просил убедить меня, что это глупость и чтобы я бросила это дело?

— Какое там глупость! Это самое настоящее безумие, вот что я тебе скажу.

Дальновидный Лео с уважением относился к резкому и жесткому Бризу и всячески старался поддерживать с ним отношения. Ему была симпатична привычка Бриза сорить деньгами, хотя в этом он заметно поутих, когда кончилось процветание восьмидесятых.

— Мне нравится Бриз, — добавил Лео. — Я люблю бывать в его компании и, признаюсь, не хочу нажить себе врага в его лице.

— А в моем? Да мы еще и не объявили друг другу войну, — резко бросила Плам.

Лео подался вперед и взял ее за руки.

— Плам, я хочу отговорить тебя, потому что поиск будет смертельно опасным. С мафией шутки плохи, из-за собственного упрямства и семейной перебранки нельзя лезть на рожон.

Плам вспомнила о паническом ужасе, охватившем ее прошлой ночью. Но это, конечно, был беспричинный страх, как у детей по ночам. Вероятно, и Лео, с его разговорами о всемогущей мафии, тоже преувеличивает опасность. Как всякому пишущему человеку, ему было свойственно драматизировать ситуации.

Плам откинулась на стуле. Она не даст Лео запугать себя. Но, сняв со спинки стула светло-зеленый жакет и накинув его на плечи, она почувствовала, как по спине пробежал холодок, хотя в ресторане было уютно и тепло.

Глава 6

Покинув гостеприимный и уютный «Одеон», Плам взглянула на ясное небо над головой, отливавшее заманчивой голубизной куполов итальянских соборов, и решила пройтись по Уолл-стрит мимо маленьких очаровательных домиков восемнадцатого века, напоминавших ей Портсмут. Она хотела купить здесь пару перчаток взамен тех, что забыла в такси.

Западный Бродвей она старалась миновать как можно быстрее. Он оживлял в ее памяти грязно-коричневые полотна Эдварда Хоппера, пропитанные одиночеством, беспокойством и страхами большого города, впервые испытанными ею еще в Лондоне.

Она поразилась неожиданной силе ветра, налетевшего с юга. Подтаявший за день снег покрылся ледяной коркой. Тротуары сделались опасно скользкими.

Немногочисленные прохожие в тяжелых темных пальто шли сгорбившись, с трудом преодолевая ветер. Плам подняла воротник своего легкого пальто и засунула руки в карманы, сразу припомнив времена, когда ей приходилось ходить пешком, чтобы не тратиться на проезд в автобусе.