Под покровом тайны

– Тебе не кажется, Мэдди, что твой дед слишком стар и уже не в своем уме? – мягко сказал Карл. – Ты отправишься за океан, и окажется, что все это химера. Что он может сообщить о твоей матери такого, чего не знаешь ты? Джейк тоже мог бы рассказать тебе обо всем.

– В том-то и дело: отец ничего не хочет рассказывать. Ты ведь знаешь, Карл. При одном лишь упоминании имени моей матери он замыкается и ведет себя так, как будто она вообще никогда не существовала. Может быть, дед наконец расскажет мне по крайней мере о том, как она умерла.

– Вероятно, это был очень неприятный момент, и потому Джейк старается не вспоминать о нем. Неужели тебе так уж хочется все знать?

– Да, хочется! – твердо ответила Мэделин, хотя выглядела очень удрученной.

Карл провел рукой по ее блестящим длинным волосам.

– Может быть, как говорят, лучше не будить спящую собаку? – тихо сказал он. – Я не хочу, чтобы ты расстраивалась, милая.

– Все будет хорошо. – Мэделин снова легла на отороченные кружевами подушки, размышляя, что ей известно: некоторые факты, и то лишь в общих чертах. Обаятельная чета имела все… пока однажды не случилась беда.

Когда Джейку Ширману было двадцать пять лет, он не сомневался, что Камилла Даримпл – самая красивая девушка на свете. В Гарвардском университете он изучал экономику. Оказавшись во время каникул в Ницце, он отправился с друзьями в Монте-Карло, чтобы провести вечер в казино. Когда маленький белый шарик начал монотонно позвякивать на вращающемся колесе рулетки под напряженными взглядами игроков и крупье объявил: «Ставки больше не принимаются», – Джейк поднял голову и сквозь сизый сигарный дым увидел ее. Девушка с интересом наблюдала за игрой. Холодная красота англичанки поразила его. Среди вычурно разодетых и уже немолодых француженок, итальянок и испанок она, со светлыми волосами, уложенными в простую прическу, выглядела неземным созданием. В скромном вечернем платье из голубого атласа, хрупкая, как весенний цветок, и изысканная, как дрезденский фарфор, она казалась сотканной из воздуха или тончайших стеклянных нитей. И еще она походила на облако сахарной ваты, которой так любят лакомиться дети.

– Делайте ставки! – объявил крупье, и украшенные драгоценностями костлявые руки засуетились, словно белые мыши, судорожно передвигая разноцветные фишки. При этом одни алчные лица выражали надежду избежать проигрыш, другие – приобрести богатство. Маленький белый шарик снова зазвенел, суля одним удачу, другим – банкротство. Однако Джейк больше не интересовался игрой. Он следил за Камиллой и заметил, что она, по-видимому, здесь одна. Ни мужа, ни какого-либо другого сопровождающего не было видно, когда девушка скользила от одного стола к другому, увлеченно наблюдая за игрой. Внезапно у Джейка перехватило дыхание – к ней подошла, сверкая рубинами, пожилая дама с соболиным мехом на пухлых плечах. Обе женщины заулыбались и начали беседовать.

– Ты достаточно посмотрела? – спросила пожилая дама. Она уже много лет посещала казино, хотя сама никогда не играла. Для нее это было просто зрелище, небольшое развлечение после обеда, перед тем как лечь в постель.

– Это так увлекательно, тетя Мэрион! – сказала Камилла. – Здесь все такие утонченные! В Англии нет ничего подобного.

– Десять лет назад, когда немцы оккупировали Францию, здесь тоже ничего такого не было! А теперь, как видишь, все опять носят драгоценности и надевают свои самые лучшие платья. Это поддерживает моральное состояние людей.

Камилла с интересом наблюдала, как мужчины с пухлыми бумажниками и женщины с напряженными взглядами продолжали играть, словно завороженные вращающимся колесом.

Джейк встал из-за стола с несколькими оставшимися фишками в руке. Надо было действовать. Высокий, хорошо сложенный, с темными волосами и светлой кожей, типичной для Ширманов, он с улыбкой и легким поклоном представился сначала пожилой женщине.

Она взглянула на него и, всплеснув руками, радостно воскликнула:

– Джейк! Мальчик мой! Что ты здесь делаешь? Джейк поцеловал ее в напудренную щеку.

– Леди Уонтидж, рад вас видеть! Я на каникулах, остановился с друзьями в Ницце. Хотел сегодня попытать счастья… – Он многозначительно посмотрел на Камиллу, улыбаясь своей самой обаятельной улыбкой и ожидая той минуты, когда его официально представят.

– И вот встретил сразу двух молодых дам, не так ли? – сказала Мэрион Уонтидж с интригующей, но приятной улыбкой. Она повернулась к девушке: – Это Джейк Ширман, дорогая. Его мать и я, обе приехали из Бостона и долгое время были лучшими подругами. А это Камилла Даримпл, Джейк, моя крестница. Она остановилась со мной в «Отель де Пари». Ее мать решила, что Камилла должна хотя бы немного познакомиться с Францией. Она полагает, это будет полезно для ее образования, – добавила Мэрион с плутовской улыбкой.

Джейк рассмеялся. Мать Камиллы права. Мэрион Уонтидж была миллионершей. Она вышла замуж за английского нефтяного магната и продолжала демонстрировать не только англичанам, но и всему миру, что значит соблюдать стиль. В Монте-Карло она всегда останавливалась в лучших номерах «Отель де Пари», в Лозанне – в «Бью-Ривидж-Палас», а в Лондоне – в «Клэриджез».

Все они были прекрасно обставлены и украшены ее собственными античными произведениями искусства и картинами. Мэрион обслуживал личный персонал, размещавшийся в примыкавших номерах, так, чтобы всегда быть под рукой и удовлетворять все ее нужды. Овдовев, она продолжала довольно часто принимать гостей, среди которых были ее близкие друзья – Уинстон Черчилль, Сомерсет Моэм и Жан Кокто.

«Любая девушка может получить хорошие жизненные уроки, проведя несколько недель с леди Уонтидж», – подумал Джейк.

– Значит, это ваш первый визит в Монте-Карло? – спросил Джейк, обращаясь к Камилле. Когда она взглянула на него затуманенным взором, в выражении ее серых глаз чувствовалась незащищенность.

– Да, первый, – сказала она мягким голосом и оглядела комнату со сверкающими люстрами, роскошно отделанную золотом в стиле барокко, затем перевела взгляд на сосредоточенные лица людей, собравшихся вокруг столов и молча наблюдавших за игрой в клубах сигарного дыма. – Однако атмосфера здесь не совсем здоровая, не так ли?

Джейк снова засмеялся:

– Все зависит от того, выигрываете вы или проигрываете!

– Может быть, пойдем выпьем чего-нибудь в более спокойном месте? – предложила леди Уонтидж.

– Мне кажется, это хорошая мысль, – сказал Джейк, предлагая Камилле руку.

Так начался их бурный роман. Родители Камиллы, сэр Джордж и леди Даримпл, пригласили Джейка погостить в Милтон-Мэноре – их доме в Девоншире. И к тому времени, когда он вернулся в Соединенные Штаты, в газете «Тайме» уже было объявлено о помолвке молодых людей. Весной они поженились, и Джейк увез молодую жену в Нью-Йорк, где купил прекрасный дом на Бикман-Плейс, выходящий окнами на Ист-Ривер.

Он также стал владельцем оставленного отцом небольшого дома для уик-эндов в заливе Ойстер-Бей на Лонг-Айленде и обладателем всех привилегий, которые имела одна из самых богатых и уважаемых нью-йоркских семей. В один прекрасный день Джейк стал президентом «Центрального Манхэттен-ского банка» и некоторое время наслаждался этой высокой должностью, не обремененный большой ответственностью, которая вскоре свалилась на него. Это было идиллическое существование. Оно стало еще более прекрасным, когда появился их первый ребенок – Мэделин. Среди нью-йоркско-го общества они слыли «золотой парой», у которой было все. Их жизнь казалась безоблачной. Однако неожиданно скончалась от сердечного приступа леди Даримпл, и ее смерть глубоко потрясла Камиллу. Она впала в депрессию, и Джейк изо всех сил старался поддержать ее. Он отправился с ней в путешествие в Бангкок, затем предложил заняться домом, дарил ей драгоценности и меха, но все было напрасно. И только когда его перевели в лондонский филиал банка, Камилла немного оживилась. Она решила поселиться в Девоншире со своим отцом, хотя Джейк должен был все время находиться в Лондоне.