Репортаж перед смертью (СИ)

– Ваш голос немного дрогнул, когда вы назвали свою фамилию, словно сомневались, стоит ли её произносить. Это рабочий псевдоним?

– Какое это имеет значение? – нахмурилась Люси. Парень дёрнул плечом и чуть поджал нижнюю губу:

– Да, собственно, никакого. Просто стало интересно. Как мне к вам обращаться? Мэм? Мисс Сердоболия? Люсьена?

– Нет, – тряхнула головой блондинка, – лучше просто Люси.

– Люси, – сидевший напротив человек, чуть растягивая гласные, негромко произнёс её имя, словно пробуя его на вкус. От мягкого, вкрадчивого голоса по телу девушки пробежали мурашки, и почему-то бешено заколотилось сердце. Надо было продолжать интервью, но слова застряли где-то в горле, не желая протискиваться наружу. Сзади снова кашлянул Грей. Люси с трудом сглотнула тугой комок и глубоко вздохнула, собираясь произнести уже набившие оскомину слова, разъясняющие их присутствие здесь, но её снова перебили:

– Можете не трудиться, Люси, – заключённый голосом выделил имя. Девушке показалось: ещё мгновение, и он облизнётся, как довольный кот, смолотивший целую тарелку свежей сметаны. – Я знаю, зачем вы здесь. Просто задайте свои вопросы.

– Хорошо, – девушка почувствовала, что начинает злиться. Всё шло не так, как она привыкла, и это выбивало из колеи, заставляя ощущать беспомощность и неуверенность. Даже на своём самом первом интервью она не вела себя, как зелёная студентка, а сейчас… Люси сжала руку в кулак и, чуть нахмурившись, в упор посмотрела на своего собеседника. Она не даст ему всё испортить. – Назовите ваше имя.

– Нацу Драгнил.

– Сколько вам лет?

– Двадцать семь.

– За что вас осудили?

– Меня обвинили в убийстве моей девушки, Лисанны Штраус, но я его не совершал.

– Так многие говорят…

Парень резко качнулся вперёд и в одно мгновение оказался настолько близко, что Люси смогла рассмотреть зеленые искорки в серой радужке его глаз. Она замерла, не в силах отвести взгляда, словно загипнотизированная. По телу пробежала горячая волна, будто её окатили кипятком, низ живота скрутила судорога, отдаваясь в ногах противной, дурманящей слабостью. Наверное, именно так чувствует себя кролик перед тем, как удав сожмёт его в своих холодных, скользких объятиях. Сквозь шум бьющей в ушах крови девушка едва расслышала свистящий шёпот:

– И вы всем им верите? Люси…

Через секунду всё изменилось: заключённый откинулся на спинку стула, равнодушно и спокойно смотря куда-то в сторону, а она, наконец, смогла вздохнуть. Руки противно дрожали, и Люси, чтобы не выдать своё состояние, убрала их на колени. Лёгкое прикосновение к плечу заставило её вздрогнуть; наклонившийся напарник с тревогой посмотрел на неё и тихо спросил:

– Может, сделать перерыв?

– Нет, – рваный вздох спертого воздуха заставил её поморщиться и зайтись в надсадном, неприятно царапающем горло кашле. – Грей, попроси воды…

Драгнил никак не отреагировал на воцарившуюся в комнате суматоху, продолжая отрешённо смотреть перед собой. И только услышав: «Извините. Можно продолжить съёмку», повернулся к Люси, впиваясь в лицо внимательным, холодным взглядом.

– Мне кажется, вы устали, – сказал он, так и не дождавшись от неё вопроса. – Может, продолжим в другой раз?

– Кажется, вы забыли, где находитесь, – с неприязнью ответила журналистка. Наверное, не стоило так говорить, но поведение этого странного заключённого не просто пугало её, а доводило до какого-то психологического ступора. Нужно было поставить его на место.

Парень неожиданно усмехнулся:

– Я помню.

– Тогда продолжим, – уже спокойным голосом сказала девушка. Ей удалось взять себя в руки. Она снова была Люсьеной Сердоболией, репортёром известной телекомпании, уверенно делающей свою работу. – Расскажите, как и почему вы оказались здесь.

– Что вы хотите от меня услышать?

– Правду, – нахмурилась блондинка. В ответ – испытывающий взгляд серых глаз:

– Уверены?

– Да, – без запинки, твердо и без тени сомнения. Разве не за этим она здесь? Сидевший напротив неожиданно опустил глаза, чуть сильнее сжал сплетённые в замок пальцы и другим, хриплым, чужим голосом ответил:

– Хорошо. Только не пожалейте потом об этом.

========== Часть 2 ==========

Первый удар пришёлся в лицо. Она упала на пол, чуть приподнялась на локте, но встать ей не дали. Удары посыпались один за другим, расчётливые, сильные, страшные в своём равнодушии к беззащитному телу. Грудь, живот, снова лицо… Жертва уже не сопротивлялась, даже не пыталась прикрыться, словно ужас происходящего лишил её не только сил для отпора, но и необходимого для всех живых существ инстинкта самосохранения. Избиение закончилось так же внезапно, как и началось. Рука, ещё мгновение назад приносящая боль, осторожно, почти бережно убрала со лба некогда платиновую, а сейчас ярко-алую от крови прядь волос, открывая лицо. Пальцы любовно очертили нежный овал лица и, скользнув вниз, сжали тонкую, почти детскую шею. Девушка попыталась освободиться, но её движения становились всё слабее. Когда руки жертвы бессильно упали, убийца разжал пальцы, грубо сдёрнул с её шеи тонкую золотую цепочку с кулончиком в виде капельки, равнодушно переступил через тело и покинул место преступления.

***

– Что вы хотите услышать?

– Правду.

– Хорошо, только потом не пожалейте об этом, – сложенные в замок пальцы сильнее сжались, выдавая внутреннее волнение. Люси отвела глаза. Она знала, что часто начать разговор гораздо сложнее, чем его закончить. Обычно перед интервью девушка просматривала дело своего будущего собеседника, но в этот раз у неё не было такой возможности. Ну, что же, придётся импровизировать. Пожалуй, так будет даже интереснее.

– Вы сказали, что вас обвинили в убийстве вашей девушки, – она специально употребила это слово вместо более резкого «вы убили», чтобы вызвать у сидящего напротив молодого человека симпатию к себе и создать иллюзию того, что она всё понимает и сочувствует ему. Это потом, позже, она станет более жёсткой, называя всё своими именами, чтобы преступник хотя бы попытался осознать то, что сделал. Сейчас же подобное давление приведёт к совершенно противоположному результату. – Может, расскажете о ней? Как вы познакомились, сколько встречались?..

Драгнил вскинул на неё глаза, которые до этого старательно рассматривали матовую холодную поверхность железного стола, за которым они сидели:

– Это обязательно?

– Это помогает начать разговор, – спокойно ответила девушка. Однако на самом деле всё было немного сложнее. Когда речь шла о преступлении против близких людей, подобная тактика только усугубляла раскаяние: вспоминая о хорошем, что было между жертвой и преступником, последний сильнее понимал, насколько страшным и бесчеловечным был его поступок. Разве не это было главной целью их репортажей?

Серые глаза снова вернулись к разглядыванию поцарапанной от долгого использования столешницы, пальцы задумчиво отбили короткую чечётку. Куда делся тот наглый, опасный тип, что несколько минут назад забавлялся с ней, как кот с мышкой? Что было маской, притворством, бессовестной игрой? Люси задумчиво рассматривала парня, стараясь ничем не выдать своего интереса. За полгода, что их проект воплощался в жизнь, ей довелось встречаться с разными людьми, но такой, с позволения сказать, экземпляр попался впервые. Журналистка знала, что чаще всего грубость и наглость были своеобразной защитной реакцией. Как её равнодушие и внешнее спокойствие. Правда, ещё ни разу сидящие напротив насильники и убийцы не вызывали в ней такого панического страха и… любопытства. Нацу Драгнил разительно отличался от серой, безликой массы своих предшественников во всём: от поведения до внешности. Это разжигало профессиональный интерес, к которому (Люси не призналась бы в этом даже самой себе) примешивались нотки чисто женского внимания.

Между тем объект её размышлений, видимо, налюбовавшись мебелью, откинулся на спинку стула и, устремив задумчивый взгляд на пыльное, ни разу не мытое окно, начал говорить: