Чужие секреты

Рис снизил скорость, они миновали мостик и подъехали к тому месту, где раньше было полицейское ограждение. Прежде чем остановиться, он развернул машину, чтобы удобнее было выезжать.

— Ты не боишься привидений? — спросил он, берясь за ручку дверцы.

— Нет! — решительно отрезала Макси, приподнимая ноги, чтобы выскочить из машины.

Рис достал ключ, который Макси утаила от Тэсс, открыл дверь, и они оказались в темной маленькой кухне. Фонарь, предусмотрительно захваченный Макси, им не пригодился, так как в доме еще не отключили электричество.

— Ага! — девушка подняла палец. — Чувствуешь запах? Как ты думаешь, что здесь жгла Тэсс?

— По-моему, у нее сгорели тосты, — ответил Рис, поддевая мусорный бачок носком ботинка.

Они открывали ящики, заглядывали в коробки, находили начатые упаковки спагетти, банки кофе; посуда, ножи, вилки — ничего интересного. Внимание Риса привлек настенный календарь, прилепленный магнитом к холодильнику.

— Зубной врач, терапевт, ветеринар… Тоже ничего необычного, — заметил он.

— Надо было нам куда-нибудь приглашать его, хоть пытаться развлечь… — Макси казалась расстроенной.

В коридоре в стенных шкафах они нашли водонагреватель, там же хранилась зимняя одежда. Открыв аптечку в ванной, Макси обнаружила пузырек аспирина и упаковку пластыря.

— Боже, даже болезни у него были такие обыкновенные!

Они отправились в спальню, и Рис начал шарить по карманам одежды, висевшей в шкафу. Макси занялась столиком возле кровати. Небольшой блокнот, два карандаша, три ручки, карманный калькулятор, словарь, пара пластинок фруктовой жвачки.

— Даже ни одного презерватива, — констатировала Макси.

— Может, их Тэсс прихватила с собой.

Взяв блокнот, она начала обводить карандашом сохранившиеся оттиски букв с предыдущей оторванной странички, надеясь разобрать, что было там написано. И ей это удалось. Она прочла: "Заплат. нал. до пон.". Макси бросила блокнот на место и занялась большим ящиком бюро. Он оказался пустым, как, впрочем, и все остальные ящики.

— Мне казалось, что будет страшно этим заниматься, а на самом деле я чувствую только грусть.

Макси поворошила стопки белья: маек, трусов, открыла еще один ящик — пусто, следующий — пусто. Вот и последний. У нее защипало в носу и в глазах, когда она увидела выцветший пробный номер "Регард".

— Эй, смотри, что я нашел, по крайней мере один небанальный уик-энд у него был. — Рис показал Макси корешок авиабилета в Сент-Луис.

— Может быть, полиции удастся выяснить, зачем он туда ездил, — ответила Макси, доставая из ящика тетрадь в черной обложке, лежавшую рядом с газетой.

Открыв ее на середине, она увидела стихотворные строчки, написанные рукой Джима.

— Рис, ты знал, что Джим писал стихи?

— Нет. И что, стоящие? — Заглянув ей через плечо, Рис прочел: "Любимая, ты далеко…" — Похоже, старина Джим не был таким отшельником, как может показаться на первый взгляд, — заключил он. — Ну что, пора ехать?

Макси сунула тетрадь в сумку, чтобы дома прочесть стихи, и напоследок еще раз оглядела комнату, с сожалением признавая, что здесь действительно ничего интересного нет.

— Двенадцатый, пожалуйста.

Узнав вкрадчивый голосок Аниты Окли, Грэди решил прослушать их телефонный разговор самым простым и испытанным способом.

— Привет, дорогой, — сказала женщина.

— Ну наконец-то, — проворчал Окли. — Почему ты не позвонила вчера вечером?

Интонация Аниты изменилась:

— Ты что, забыл? Мы ведь договорились никогда не предъявлять друг другу претензий.

— А тебе что, жалко было позвонить лишний раз? Ты с ним разделалась?

Анита усмехнулась:

— Представь себе — чем хуже я с ним обращаюсь, тем он ко мне лучше относится.

— Устрой же что-нибудь, чтобы Дэл охотно с тобой расстался.

— Ты еще не знаешь — я получила повышение. — Она опять усмехнулась.

Окли мрачно молчал, а Анита продолжала:

— Если бы я дорожила этой работой, было бы наоборот.

У мотеля затормозила машина, и Грэди чертыхнулся про себя.

— Я тут чуть не рехнулся от скуки. Позвонил сегодня в прокат, но за машиной еще не съездил, думал, ты сегодня явишься, — сказал Окли.

— Только обходись без кредитных карточек. Надеюсь, ты это и без меня знаешь.

— Прекрати. А если так волнуешься обо мне, так приезжай сама поскорей.

На улице хлопнула дверца машины, у двери офиса послышались торопливые шаги. Грэди, оставив наушники, поспешил к своей конторке. Черт! Магнитофон не подключен, и окончание разговора ему не удастся услышать. Последнее, что он слышал, была страстная мольба Окли: "Солнышко! Мне здесь так одиноко, я думаю только о…".

Дверь открылась, и на пороге появился бледный запыхавшийся мужчина, вокруг которого мельтешили четыре малыша. На то, чтобы поселить их в двадцать девятом, самом дальнем номере от офиса, ушло пять минут, две минуты, чтобы заполнить бланк, и три минуты, чтобы собрать рассыпавшиеся бумаги из подставки, которую перевернули дети. Когда они ушли, Грэди вернулся к телефону, обрадовавшись, что разговор еще не закончился.

— …Мне наплевать! — кричала Анита. — Иди ты к черту!

— Завтра вечером — последний срок, — обрезал Окли ледяным тоном. — Если тебя не будет к полуночи, можешь не приезжать совсем, я сумею все устроить и без тебя.

Анита темпераментно наградила Окли рядом эпитетов, правда, ни один из них не напоминал о ее былой нежности, когда она называла его «солнышком» и "котиком".

В среду утром, без десяти десять, Макси закончила читать корректуру. Она выпрямилась, потерла поясницу и сложила страницы в стопку.

— Я встречаюсь с одним парнем. По дороге могу заехать в типографию, — предложил Рис. Он протянул ей листок бумаги. — Вот список людей, с которыми я увижусь сегодня.

— Я тоже наметила с кем встретиться. Подожди, сейчас я напишу для тебя. — Она положила перед собой листок. — Черт, противно все время быть настороже. Рис, будь, пожалуйста, осмотрительней.

— Я что, дорог тебе? — Похоже, на этот раз он говорил без своей обычной иронии.

— Конечно, дорог. И потому не хочется, чтобы полиция в случае чего заподозрила, что я тебя угрохала, чтобы целиком завладеть газетой. — Она закончила писать. — Кстати, забыла тебе сказать, Сэму известно, что страховой полис завещан нам.

— Чем же он тебе угодил, что ты так быстро проболталась?

— Ничем. Ему, наверное, сказал Лео Краун.

— Да что ты говоришь? Неужели и Лео не смог устоять перед нашим блестящим полицейским?

Макси скомкала бумажку, которую писала для Риса, и кинула в него. Тот поймал, не расправляя, сунул в нагрудный карман и ушел.

Оставшись одна, она пододвинула к себе телефон и обратилась к списку упомянутых в номере «Регард» от двадцатого июля. Итак, преподобный Джон Пол Лейтон, который только что пожертвовал две тысячи долларов на приют для бездомных. Вряд ли он был замешан в каком-либо скандале на сексуальной почве, или грозил быть уличенным в растрате благотворительных средств.

Переговорив с ним, Макси узнала, что Д.П. Лейтону уже восемьдесят девять лет и он занимает комнату в доме друга, так как собственной квартиры или дома у него нет. Не успела она поставить звездочку против его фамилии, как дверь отворилась и на пороге показалась крупная мужская фигура.

— Здравствуй, Макси.

— Здравствуй, Мори, — ответила Макси владельцу расположенной по соседству закусочной. — Ты принес нам текст объявлений?

Она кивнула на кресло. Не садясь, он протянул ей противосолнечные очки и отошел в сторону, предоставив ей рассматривать их. Макси узнала оправу.

— Очки Джима. Он что, оставил их у тебя?

Джим любил завтракать у Мори. Туда ходили умеренные и спокойные люди вроде него.

— За несколько дней до…

Макси кивнула, поражаясь, что до сих пор она чувствует комок в горле, когда речь заходит о Джиме. Взяв себя в руки, она спросила: