Затерянные в смерти (сборник)

И Ева села на скамейку.

– Сидит тут, и можешь биться об заклад, он сидит тут не в первый раз, иначе она ни за что не согласилась бы на это место или не выбрала бы его сама. Она может оценить толпу, ситуацию, время. Если я Бакли, я назначила бы встречу как можно раньше, сразу после выхода из порта.

Ева встала и направилась к туалетным комнатам.

– Это за десять минут до того, как вошла Гроган. Времени полно, чтобы убить. Если Гроган вошла до нападения, почему бы не дать ей справить нужду и выйти? Если она вошла во время убийства, у нее был шанс закричать или выбежать и поднять тревогу. Она упала на разделительной линии между кабинками и умывальниками. Именно здесь «чистильщики» нашли след ее крови и кожи – она ударилась головой об пол. Она только-только завернула за угол. И нарвалась на трагический спектакль.

– Думаешь, Мира поможет ей вспомнить?

– Думаю, попробовать стоит. А пока… – Ева сделала крюк и прошла к буфету. – Еще до спектакля Кароли и парень…

– Пит.

– Верно. Они направляются к буфету, потом заворачивают к туалетам. – Ева прошла самым оптимальным путем. – Стоят здесь, обсуждают. Подожди меня, и тэ дэ, и тэ пэ. Кароли провожает сына взглядом, потом замечает табличку на двери. Раздумывает, что же ей делать, все-таки решает зайти. С этого момента провал в памяти. Поэтому нам самим придется все реконструировать. Исходя из теории, что встреча была спланирована и назначена заранее, а убийство было предумышленным, Драско должен был войти первым. Это дамская комната, а он мужчина.

– Ну да. Он мог войти внутрь, пока пассажиры любовались видом, повесить табличку «Туалет не работает». С его стороны было бы умнее переодеться служащим. Каким-нибудь сантехником в униформе.

– Переодеться он мог прямо за соседней дверью. – Ева указала на мужскую уборную. – Если уж мы имеем дело с умыслом и намерением транспортировать тело, ему нужно средство. Никто не заподозрит сантехника, входящего и выходящего из неисправного туалета с тележкой на колесиках.

– Но они все на месте, – возразила Пибоди.

– У него был час, чтобы вернуть ее обратно. Он выходит оттуда, – Ева указала на дверь мужской уборной, – и входит сюда. Кто обратит на него внимание? Очевидно, никто не заметил. Входит и внутри ждет Бакли.

Ева толкнула дверь и вошла.

– Вряд ли он тратил время зря, когда появилась Бакли.

– Дверь не запирается изнутри, – сказала Пибоди. – Да он и не мог ее запереть, он же ждал Бакли. А иначе как бы она вошла?

– Да, поэтому он времени не терял. Он должен убедиться, что она принесла деньги, она должна убедиться, что устройство у него с собой. Чистый бизнес.

О том, какого рода этот бизнес, говорила огромная лужа запекшейся крови на полу, размазанная многочисленными заборами проб. Об этом говорил и запах химикалий, и тонкий слой пыли, оставленный «чистильщиками».

А также нож с длинным клинком на полу.

– Включить запись, – скомандовала Ева, а затем, стараясь не наступать на оставшуюся на полу кровь, подошла к ножу.

– Но… как, черт побери, он сюда попал? – потрясенная Пибоди не могла поверить своим глазам. – Мы же весь паром оцепили охраной.

– Чертов плащ-невидимка, – пробормотала Ева, – вот тебе и ответ. Меня интересует другой вопрос: почему здесь? – Она внимательно изучала нож, не прикасаясь к нему. – Похоже на кинжал, лезвие длиной около шести дюймов. Похоже, выточен из кости. Вот почему он без проблем пронес его через сканеры службы безопасности. Натуральный материал проходит, а у Драско, похоже, было потайное гнездо в портфеле или в сумке. Кое-какая защита, экранирование, чтобы сканер не засек форму и вес подозрительного предмета.

Ева покрыла руки изолирующим составом и подняла нож.

– Отличный вес. Удобный захват. – Проверяя нож, она крутанулась на носках, взмахнула рукой, рассекая воздух. – Хорошая длина. Не надо входить в ближний бой. На расстоянии руки плюс еще шесть дюймов – нормально. Лично я предпочла бы вытяжной спуск на запястье. Щелк – и он у тебя в руке. Коли, руби, режь глотку.

Пибоди невольно потерла шею.

– Тебе случайно никогда не хотелось стать наемным убийцей?

– Убивать в интересах дела или ради выгоды – это была ее профессия, а не его. У него личная месть. Долго же он ждал, однако. – Ева еще раз оглядела брызги крови, прикинула глубину лужи, снова взмахнула кинжалом, крутанулась, сделала выпад, рубанула, кольнула… – И он позаботился вручить нам нож, чтобы мы сами видели, что и как.

– Может, из хвастовства?

Ева повернула лезвие, осмотрела мазки крови.

– На хвастовство не похоже. – Она взяла пластиковый мешок для улик, запечатала в него орудие убийства и надписала. Держа в руке мешок, она бросила взгляд на дверь. – Если Кароли Гроган вошла в этот момент, значит, она его увидела, увидела тело, как только направилась от умывальников к кабинкам. Стало быть, между ними – сколько? – футов десять. А от нее до двери примерно вдвое меньше. Что сделает любой нормальный человек, увидев убийство?

– Закричит и побежит, – подсказала Пибоди. – И она бы успела или хотя бы попыталась. Плюс, если бы он погнался за ней, наступил бы в лужу крови. Она могла упасть в обморок, просто отключиться намертво. Стукнулась головой об пол.

– Возможно. Или он мог оглушить ее парализатором. Положить на низкой мощности. Это дает ему время сообразить, что дальше делать. Он должен удалить из туалета труп, но к этому он готовился заранее. Выстелил тележку или корзину, наверняка запасся мешком для тела. Все погрузил вместе с униформой, она же вся в крови, тут без вариантов.

– А потом, когда Гроган пришла в себя, пустил в ход блокатор памяти.

Ева встретила выражение «блокатор памяти» скептически поднятой бровью.

– Пока Кароли в отключке, он ей внушает, что она должна ему помочь. Он выходит первым.

– Загипнотизировал людей в этом секторе палубы. Он мог это сделать по дороге. Уж не знаю, куда он при этом направлялся, но он опять пустил в ход эту штуку. Потрясная игрушка.

– Это не игрушка, эта штука смертельна. Если она работает, если достигает своей цели, значит, она лишает тебя воли. Ты уже не ты, ты никто. – Для Евы потеря личности была страшнее смерти. – Ты всего лишь робот, пока эффект не испарится. – Она еще раз осмотрела нож. – Палки, камни, ножи, ружья, пулеметы, бластеры, бомбы. Кто-то вечно ищет еще что-нибудь помощнее. Вот это, – она опять взвесила в руке пластиковый мешок с ножом, – может отнять у тебя жизнь. А та, другая штука отнимает у тебя разум. Лично я предпочитаю расстаться с жизнью.

Она посмотрела на часы. Двадцать четыре часа, отпущенные ею Рорку, уже сократились до двадцати, и время текло. Как бы то ни было, она не может себе позволить дать ему хоть на минуту больше.

Маленькая кондитерская с залитыми солнцем столиками на двоих и рядами лоснящихся глазурью, словно лакированных булочек и пирожных в витрине могла бы показаться странным местом для встречи с торговцем оружием, но Рорк прекрасно знал, как Джулиан Шамейн любит сладости.

Он также знал, что кондитерская, которой управляла племянница Шамейна, дважды в день проверяется на прослушивающие устройства, а стены и окна защищены от электронных глаз и ушей.

То, что здесь говорилось, здесь и оставалось.

Шамейн, крупный мужчина, чье широкое лицо и обширное брюхо наглядно свидетельствовали о слабости, питаемой им к кулинарному искусству племянницы, тепло пожал руку Рорку и жестом пригласил его занять место по другую сторону стола.

– Давненько не виделись, – заметил Шамейн с легким французским акцентом. – Вот уже годика четыре или пять.

– Верно. Ты прекрасно выглядишь.

Шамейн расхохотался глубоким басовитым смехом и похлопал себя по заходившему ходуном животу.

– Прекрасно кормлен, это точно. А вот моя внучатая племянница Марианна. – Шамейн улыбнулся молодой женщине, пока она расставляла на столе чашки кофе и блюдо с крошечными пирожными. – Это мой старый друг.