Алмазная бухта (ЛП)

— Что же, удачи вам. И не забудьте приобрести кепку, или что-то подобное, пока вы здесь.

— Обязательно. Спасибо.

Она присоединилась к одной из очередей, и выбрала журнал, чтобы полистать его, постепенно подталкивая тележку вперед, к кассе. Лоуэлл двигался в стороне, разглядывая книги в мягкой обложке.

Проклятье, он что, никогда не уйдет отсюда? Когда подошла ее очередь, она разгрузила тележку, стараясь загородить покупки от взгляда Лоуэлла.

Кассир как назло поднял кипу трусов и держал их перед ней, пока не пробил номер кода на кассовом аппарате. Рэйчел сдвинулась в сторону, когда кассир запихивал их в пакет, и подтолкнула к нему рубашку.

Лоуэлл приблизился.

— Сто сорок шесть долларов, восемнадцать центов, — произнес кассир, укладывая ее товар в большой пакет.

Рэйчел открыла бумажник поморщившись. Она редко носила с собой столько наличных, и этот день не был исключением. Она раздраженно швырнула кассиру кредитку, которую он провел через специальный аппарат, и все наконец закончилось.

Лоуэлл подошел к ней, наклонившись над кассой. Рэйчел схватила пакет, и начала запихивать туда покупки.

— Распишитесь вот здесь, — сказал кассир, подталкивая к ней чек.

Рэйчел нацарапала свое имя, и мгновение спустя пакет был закрыт. Она положила его в тележку и начала поворачивать к выходу.

— Помощь нужна? — спросил Лоуэлл, идя рядом с ней.

— Нет, катить тележку гораздо легче, чем набрать все это. В любом случае, спасибо.

Высокая влажность обволакивала их подобно одеялу, как только они покинули прохладные стены магазина. Рэйчел зажмурилась от почти болезненно яркого солнца. Она открыла багажник, загрузила пакет и захлопнула крышку, мучительно ощущая на себе острый взгляд Лоуэлла.

Она откатила тележку к магазину, затем вернулась к автомобилю.

— До свидания, — она сказала небрежно.

Он все еще наблюдал за ней. Рэйчел вытерла пот с лица, чувствуя глухие удары сердца и нарастающую панику. Она не была готова к такому! Оставалось надеяться, что Лоуэлл не был чересчур мнительным.

Глава пятая

Сны, которые он видел за несколько минут до пробуждения, были всё ещё яркими, но возвращение сознания не означало возвращения способности понимать. Он спокойно лежал, осматривая прохладную, тускло освещённую, незнакомую комнату, выискивая какие-либо детали в своей собственной памяти, которые помогли бы ему понять, что происходит и где он находится. Казалось, не было никакой связи между его единственным воспоминанием и этой спокойной комнатой. Но были ли это реальные воспоминания или всего лишь сны? Ему снилась женщина, страстная и уступчивая женщина, с глазами, столь же ясными и серыми, как горное озеро под облачным небом, и руки её были нежны, когда она ласкала его, её бархатная грудь наполняла его ладони. Его пальцы сжались на простыне. Сон был настолько реален, что он жаждал ощущать эту женщину в своих руках.

Однако это был только сон, и он должен был вернуться в действительность. Пока он лежал, кое-какие воспоминания стали возвращаться к нему, и он знал, что они-то ему точно не приснились. Нападение на его лодку, мучительное плавание в темноте, когда он был неспособен выбраться на берег. Затем, после этого…пустота. Ни одного проблеска воспоминаний, что же случилось потом.

Где он? Его схватили? Они бы отдали почти всё, рискуя всем, чтобы взять его живым.

Он пытался аккуратно двигаться, и его рот сжался от прилагаемых усилий. Левое плечо болело, а через левое бедро проходил шрам. Тупая боль разъедала голову, но обе руки и ноги слушались его. Правой рукой он неловко откинул простыню и напрягся. У него закружилась голова. Он схватился за спинку кровати, подождал, пока не пройдет головокружение, и повторил попытку. Рана на бедре была перевязана чистым бинтом. То же самое было проделано и с его плечом — вокруг него была обёрнута марля, концы который завязывались на его груди. Он был полностью обнажён, впрочем, его это ничуть не беспокоило. Наоборот, это не сковывало его движений; через секунду он узнает, как называется этот ад, в котором он находится.

Раненные мускулы его бедра, вынужденные двигаться, непроизвольно дрожали, пока он стоял. Он шатался, но не падал, просто стоял, пока комната не прекратила кружиться в вальсе перед его глазами и нога не приняла устойчивое положение. Несмотря на то, что в комнате было прохладно, он весь покрылся испариной. Вокруг была тишина, не считая едва слышного шелестения вентилятора, висевшего под потолком, и шума кондиционера где-то вдали. Он внимательно прислушивался, но больше ничего не мог уловить. Всё ещё опираясь правой рукой о спинку кровати, он сделал несколько шагов по направлению к окну, стиснув зубы от жгучей боли в ноге. Сложенные планки старомодных жалюзи притягивали его магнитом. Достигнув окна, он пальцем приподнял одну из планок и стал смотреть через образовавшуюся прорезь. Двор, овощной огородик. Ничего необычного. Никого в поле зрения. Ни человека, ни животного.

Открытая дверь перед ним вела в ванную. Медленно он двинулся к дверному проёму, его черные глаза заострили внимание на дамских безделицах. Лак для волос, лосьоны, косметика. Это явно была ванная женщины. Возможно, той рыжей женщины, что была на лодке? Всё было опрятным, безупречно убранным, в ванне и спальне была некая скромная роскошь, будто всё было подобрано для обеспечения максимально возможного комфорта, но и свободного места было предостаточно. За следующей дверью оказалась гардеробная. Он заглянул в неё и оценил размеры. Снова всё было рассчитано на женщину или на очень стройного маленького мужчину, лишённого признаков своего пола. Одежда располагалась в определённом порядке — от достаточно заношенной к утончённо-изысканной. Маскировка?

Он осторожно приоткрыл следующую дверь, приникнув глазом к маленькой щёлке, проверяя, чтобы там никого не было. Маленькая прихожая была пуста, как и комната, которую он видел за ней. Он распахнул дверь, упираясь рукой в косяк двери. Ничего. Никого. Он был один, и его осторожность больше не имела смысла.

Проклятье, он ослаб и измучен жаждой, казалось, что все огни ада горят у него в горле. Он похромал через пустую гостиную, периодически останавливаясь и отдыхая. Следующим на его пути был маленький, освещённый солнцем альков. Мягкий солнечный свет, струящийся через окно, заставил его моргнуть, так как глаза не были готовы к внезапному избытку света. Далее была кухня, маленькая и солнечная, и чрезвычайно современная. Разноцветное множество свежих овощей лежало на стойке, в центре стола находилась ваза со спелыми фруктами.

Его рот и горло пересохли. Он взял сливу из вазы, затем раскрыл дверцы шкафчика, где нашёл стакан. Открыв кран с холодной водой, он наполнил ею стакан и стал пить с такой жадностью, что часть воды пролилась вниз на его грудь. Выпив первый стакан, он сразу налил себе второй и, на сей раз, удовлетворил свою жажду.

Как долго он здесь находился? Пробелы в памяти привели его в ярость. Он был уязвим и неуверен в себе из-за того, что не помнил, что случилось, и не понимал, где он сейчас находился, а уязвимость не была тем чувством, которое он мог себе позволить. Но он просто умирал от голода. Корзина со свежими фруктами так и манила к себе, он с жадностью проглотил банан, затем пол-яблока. Внезапно он почувствовал, что насытился, и не осилит вторую половину, поэтому он выбросил банановую кожуру и недоеденное яблоко в мусорное ведро.

Да, он мог двигаться. Медленно, но всё же он не был беспомощен. Следующей задачей для него было найти какие-нибудь средства защиты. Самым доступным был нож. Он осмотрел кухонные ножи и выбрал себе один с самым острым и крепким лезвием. С ножом в руке он начал медленно и методично обыскивать дом, но ничего подходящего он больше не нашёл.

На входных дверях была крепкая тяжёлая задвижка, которая соединяла их. Двери не выглядели особо крепкими, но, чёрт возьми, они остановят любого человека, желающего войти. Он присмотрелся к ним, пытаясь вспомнить, видел ли он когда-нибудь подобные им замки, и решил, что нет. Они были закрыты, но зачем это было делать, если он мог открыть их изнутри? Что он и сделал: двери открылись гладким, почти бесшумным движением. Осторожно он взялся за круглую ручку и приоткрыл дверь, рассматривая в образовавшуюся щель, есть ли кто в поле его зрения. Дверь была тяжёлой, слишком тяжёлой для обычной двери. Он приоткрыл её шире, проведя пальцами по краю. Литая сталь, предположил он.