Голливудский мустанг

После этого он был великолепен. Это давалось ему нелегко. Он боролся с возрастом, потерей слуха, памяти, страхом. Но желание все бросить исчезло. Усилия окупились. Он получил «Эмми» за эту постановку. И я — тоже. Я получил премию лично. Он находился в Санта-Барбара и был не в силах добраться даже до Лос-Анджелеса.

Но Муни позвонил мне в тот вечер, чтобы поблагодарить. Сказать, что из всех наград эта для него самая важная, потому что она — последняя. Он знал, что больше не сыграет ни одной роли. И был рад, что я заставил его сыграть эту роль, настоял на своем, посмел занять его место в главной сцене. Он вспоминал и смеялся.

Потом Муни тихо произнес: «Малыш, актеру, сыгравшему свою последнюю роль, остается только ждать смерти. Сегодня я смотрел, как садится солнце. Я сидел на своем обычном месте и смотрел на закат. Я подумал: «Почему актеры не могут уходить молча, красиво, как это солнце? Почему мы должны стареть, терять способности, чувства? Почему?»

Затем он сказал: «Ты будешь хорошим режиссером, потому что ты молод, безжалостен, энергичен; твоя сила передается всем актерам. Это важно. Всегда помни, малыш, одну вещь. Автор придумывает спектакль. Актеры его проживают. Но создает его режиссер. Ты сделал этот спектакль, малыш. У тебя есть талант. Да благословит тебя Господь!»

Джок помолчал, чтобы сказанное им отложилось в сознании Престона Карра. Слезы заволокли голубые глаза режиссера; он тихо произнес:

— Это серьезное воспоминание. Пол Муни, произнесший: «Да благословит тебя Господь!» Но ничего бы не произошло, если бы я не проявил настойчивость, даже жестокость, ради достижения цели. Моей и, в конце концов, его тоже. Когда мы закончим работу над «Мустангом», надеюсь, вы скажете мне то же самое.

Это был последний удар, которому Джока научили на курсах по страховому делу — он посещал их до того, как полностью посвятил себя театру. Потенциальный клиент загонялся в такое положение, что ему не оставалось ничего иного, кроме как сказать — «да».

Но Карр не сказал ничего. Он надолго задумался. Затем произнес:

— Вы уверены, что связь с девушкой будет принята нормально?

История с Муни сделала свое дело, успокоил себя Джок.

— Даю вам слово, — сказал режиссер. — Я подберу такую актрису и заставлю ее сыграть так, что негативной реакции не будет.

Теперь, окончательно решил Джок, Карр скажет свое «да».

Но вместо этого актер лишь заметил:

— В таком вопросе всегда надо проявлять максимум осторожности.

Поднявшись, Карр покинул комнату; он не пожелал Джоку спокойной ночи, не дал окончательного ответа.

Лишь когда Карр удалился, Джок заметил, что начинается рассвет. Первые золотисто-розовые лучи утреннего солнца падали на горы и пустыню.

Джок понимал, что он должен реагировать на эту красоту. Но он был опустошен. Карр использовал его, как он мог использовать девушку — для удовлетворения страсти, тщеславия, для того, чтобы заново пережить свою старую славу. Затем он покинул его, не дав ответа.

Джок чувствовал, что при любом решении Карра он будет ненавидеть его. Престон не был плохим человеком. Просто он — звезда. Для Короля киномира он даже был исключительно добрым, внимательным, приветливым. Это заключалось не в Карре, а в самой системе звезд. Но ярость и усталость мешали Джоку видеть такие детали. Для него Престон Карр символизировал всех звезд сразу. Всех ненавистных ему актеров.

Прошло четыре часа, Джок проснулся, принял душ, побрился в самой изысканной ванной из всех, какие ему доводилось видеть. Она была великолепно оборудована; Джок обнаружил бритвы четырех типов; струйки воды, вырывавшиеся из душа, ласкали кожу нежнее, чем любая женщина. Сверкающая душевая установка с двенадцатью головками действовала сразу на все эрогенные зоны.

Надев свои полинявшие джинсы, рубашку, старые сапоги, Джок с влажными волосами и бронзовым лицом отправился в главный дом, в столовую. Присутствие в этой обшитой деревом и красным камнем комнате только одного человека подчеркивало ее размеры. Длинный стол был накрыт на троих. За ним сидела очень хорошенькая темноволосая девушка лет двадцати пяти. Ее улыбка была живой и приветливой, голос — нежным, с техасским акцентом, придававшим каждому слову оттенок многозначительности.

— Доброе утро. Вы мистер Финли?

На лице Джока появилась приятная благодарная мальчишеская усмешка.

— Да, мэм, — ответил он и тут же отметил, что всегда использует это обращение, говоря с южанками, даже со шлюхами. Человек из Бруклина, подумал он, всегда испытывает неловкость, общаясь с уроженцами юга, особенно с женщинами. Словно это они одержали победу в гражданской войне и терпят нас.

— Позавтракаете? — поинтересовалась она как хозяйка дома.

Не успел Джок ответить ей, как она нажала ногой кнопку звонка. В дверном проеме мгновенно появился слуга-мексиканец. На территории Юго-Запада мексиканцы — национальное меньшинство, которое прислуживает, улыбается, угодничает.

— Мануэль, — сказала девушка. — Послушай, что будет есть мистер Финли.

Обратившись к Джоку, она посоветовала:

— Я рекомендую juevos rancheros. Никто не готовит их лучше, чем Дорита. Разумеется, у нас есть многое другое. В том числе блины с икрой.

Глядя на нее, Джок сказал Мануэлю:

— Меня устроят яйца.

Когда Джок сел напротив девушки, она сказала ему:

— Прес делает зарядку. Каждое утро.

— Это заметно, — сказал Джок, ища ключ к девушке. — Он находится в превосходной форме.

— Для мужчины его возраста? — недовольно закончила она. — Нет, он лучше мужчин, которые вдвое моложе его.

Девушка улыбнулась, гордясь тем, что может утверждать это.

— Вам известен его большой секрет?

Бокал с апельсиновым соком замер на полдороге к губам Джока.

— Он именно таков, каким он кажется. Славный, добрый, сильный, полный жизненных сил. Такой, как на экране. Он не играет. Это он сам, — сказала девушка.

Джок осушил бокал, думая: «Карр не только выбирает для себя молодых и красивых, но и создает из них клуб своих поклонниц. Этот сукин сын беспокоится, как воспримет публика его связь со шлюхой, которая могла бы по возрасту быть его дочерью? Как отреагировала бы публика, узнав о существовании этой девушки?»

Джок не мог определить, на какой срок она приглашена сюда — на ночь, неделю, месяц, навсегда. И что думают на сей счет другие обитатели дома, ранчо. Судя по поведению Мануэля, они принимали ее и относились к ней с уважением. Они, похоже, одобряли любой поступок Карра. Наверно, потому что он действительно славный.

Прибыли яйца — пышный, аппетитный омлет с фасным и зеленым перцем, мелко нарезанной ветчиной и луком. Он был таким большим, что взрослый человек мог питаться им неделю.

Во время еды Джок задавал осторожные вопросы; наконец в комнату вошел Карр.

Он был в костюме для верховой езды — в английских бриджах, блестящих сапогах, желтой рубашке для поло. Джок снова увидел загорелые бицепсы, сильные, мускулистые предплечья. Мышцы Карра играли, даже когда он поднимал бокал с соком.

— Мы едем утром к Мак-Алистерам, — обратился он к девушке.

Этими словами, сознательно или невольно, Карр отпустил ее. Она встала, и Джок заметил, что ее платье туго обтягивает крепкие молодые груди. Тут есть на что посмотреть, сказал он себе. Когда она ушла, Карр спросил:

— Как омлет?

— Отличный, — с восхищением произнес Джок, чтобы порадовать хозяина. Чертова марионетка, обратился он к себе, не старайся понравиться!

— Малыш, я бы хотел продолжить разговор, но я обещал Маку приехать к нему на ленч. Надо обсудить с ним нефтяной контракт.

— Я понимаю, — сказал Джок. — Вы и так проявили большую любезность, уделив мне столько времени. Тем более что вы меня не ждали.

Вежливый, приветливый Джок. Пока Престон Карр дает понять, что он может сняться в картине, Джок Финли будет вежливым и приветливым.

Повернувшись к Джоку, Карр внезапно улыбнулся. Джок улыбнулся в ответ, но он испытывал чувство неуверенности, и это было заметно. Карр усмехнулся и произнес: