Зачет по убийству

Не тут-то было! У выхода стоял фургончик, опутанный проводами. При виде меня из него выскочил мужчина с камерой и бросился мне наперерез. Рядом пыхтела женщина с микрофоном.

— Вы нашли тело Алины Аловой! Поделитесь впечатлением со зрителями нашего канала! Эксклюзивная информация!

Я в ужасе попятилась. Я знаю, есть люди, которым приятно узреть собственное лицо на экране или в журнале. Я к этим счастливчикам не отношусь. Возможно, у меня просто завышенная самооценка. По крайней мере, мое представление о себе сильно отличается от того, что я вижу на снимках, — причем, замечу, в лучшую сторону. Я уже описывала свое фото на пропуске — но там я хотя бы позировала. Что получается, когда меня снимают в движении, описывать не стану, дабы не пугать бедных читателей. Злые студенты зачем-то упорно фотографируют меня на лекциях, а один даже поместил результат своих упражнений в Интернете. Лучше бы я этого не видела! Хотя полезное пособие для поступающих — пусть заранее трепещут. Учиться у такого монстра способен не каждый.

Так что мужчина с камерой не вызвал у меня энтузиазма. Женщина с микрофоном, впрочем, тоже. Терпеть не могу, когда из смерти человека делают шоу. Впрочем, я недавно придумала хорошую отговорку, и ничто не мешает воспользоваться ею вторично.

— Милиция запрещает мне отвечать на вопросы, — соврала я, старательно отворачиваясь от камеры.

Однако мерзкие журналисты не угомонились. Они упорно преграждали мне дорогу, тесня к своему фургону. До остановки маршрутки было довольно далеко, и мне страшно не хотелось, чтобы за мной бежала эта парочка, снимая на видео мои запылившиеся за день пятки.

И тут я обнаружила возможность спасения. Вообще-то я редко торможу частников, но в данном случае это представлялось наилучшим вариантом. В нескольких шагах от нас притулился автомобиль, владелец которого как раз в него садился, собираясь уезжать. Я была готова сбежать в любом направлении, хотя лучше всего, конечно, — к Мариинскому театру.

— Вы едете не в направлении Мариинки? — спросила я.

Хозяин машины вздрогнул и почему-то не сел в нее, а опрометью обогнул, словно желая ею от меня отгородиться.

— Нет, — коротко рявкнул он из своего укрытия.

— Все равно! Мне бы проехать квартал-другой куда угодно. За деньги, — поспешно добавила я, разглядев, что лицо потенциального благодетеля выражает панический ужас — пожалуй, не меньший, чем у подполковника, который опасался моего чарующего пения. Но этому типу я пока не пела. Может, он патологически жаден и испугался, что я хочу прокатиться даром? Однако, уточнение насчет денег ничуть его не успокоило. Даже странно. В отличие от моих фотографий, я лично редко пугаю людей… разве что студентов, но они не в счет. В изумлении я стала пялиться на трусливую личность. Молодой мужчина, лощеный, дорого одетый — я в таких вещах не разбираюсь, но тут это просто бьет в глаза. И автомобиль, наверное, дорогой. Возможно, он боится, что я его попорчу? Я присмотрелась к машине. На ней красовался знакомый мне значок — разделенный на три сектора круг. Я знаю его не потому, что часто разъезжаю в «мерседесах» — просто студенты на геометрии всегда бурно реагируют на подобную картинку. А еще у машины был замечательный номер — точнее, часть номера. «Триста тридцать три хе». Здорово, да? Так и хочется кому-нибудь сказать: триста тридцать три хе тебе!

Мое невинное любопытство возымело странное действие. Мужчина влез-таки в свой «мерседес» (напомню — с противоположной от меня стороны), и машина начала пятиться. Она продолжала ехать задом, причем довольно быстро, пока не скрылась с глаз долой.

Похоже, журналистов тоже заворожило это зрелище. Они потеряли бдительность, и я успела тормознуть совершенно неподходящую мне маршрутку.

К Мариинке я явилась голодная и злая, зато вовремя. Я не сообразила, где мне лучше вылезти, и пришлось возвращаться, плутая в проходных дворах. Каково же было мое удивление и даже возмущение, когда на подступах к театру я увидела те самые «триста тридцать три хе»! Коварство лощеного типа возмутило меня до глубины души. Сказал, что едет не в Мариинку, а сам! Из-за него я не успела поесть — а, признаюсь, в голодном состоянии я теряю всякую объективность. В частности, мысль, что Лощеный не обязан был куда-либо меня везти, как-то не пришла мне в голову.

У входа я специально помедлила, выискивая самого Лощеного. Где автомобиль, там и хозяин. Вот он, мерзавец! Так ему и надо — торгуется с театральной мафией. Эти стервятники вечно тут толкутся, продавая билеты втридорога. Ха, скинут они ему цену, жди! И я гордо прошествовала мимо злодея в холл.

Вскоре настроение мое улучшилось. Сегодня нас, балетоманов, собралась большая компания — все-таки не рядовой спектакль, а начало фестиваля. Прибыл даже десант из Москвы, человек десять, не меньше. Пристроившись в нашем любимом месте, у рояля, мы радостно приветствовали друг друга. С москвичами обычно общаешься через Интернет, поэтому личная встреча — подарок судьбы.

Судьба приготовила мне и более материальные подарки. Мы активно обмениваемся балетными дисками — причем, как вы понимаете, не теми, что можно купить в ближайшем ларьке (увы, ничего для нас интересного там не отыщешь). Зато в нашей компании кто-то записывает балеты со спутниковых программ, кто-то скачивает из Интернета, а иные вхожи в театральный мир и добывают через артистов. Ну, а я устроилась лучше всех. Все знают, что у меня Интернет с ограниченным трафиком, а спутниковой антенны и артистических знакомств, увы, нет. Поэтому, записывая что-то себе, каждый привычно делает копию для меня, лишенки. Я не привередничаю и любое предложение приветствую жадным воплем: «Мне это надо, надо!» Сегодня в связи с приездом москвичей, которые не были у нас уже пару месяцев, меня просто окружила толпа благородных дарителей. Знай, успевай вытаскивать из сумки пустой диск в обмен на очередной шедевр. Душа пела от радости, предвкушая предстоящий просмотр. Тут забудешь даже о голоде, не то что о мелочах вроде убийства и связанных с ним проблем.

Дома, едва я вгрызлась в кусок колбасы (вообщето есть на ночь вредно для фигуры, но тут виновата не я, а виноват злой Лощеный… (к тому же вместо хлеба я положила колбасу на такой специальный безумно диетический хлебец)), так вот, едва я вгрызлась, раздался телефонный звонок.

— Счас джую, — сообщила я Насте (кто еще станет названивать после полуночи?).

— Чего?

— Сейчас дожую, — выдавила я.

— Жуешь? — возмутилась Настя. — В такое время? А ты знаешь, что Эдита Пьеха постоянно голодна и никогда не позволяет себе наесться досыта?

— Ни за что не стану певицей! — пообещала я. Хотя, судя по реакции подполковника, мне подобное несчастье не грозило.

— Жаль, что у тебя нет весов, — сурово заметила Настя.

— Еще весов мне не хватало…

— Ты бы взвесилась до еды, затем после и, наконец, утром, когда еда окончательно усвоится. Вот тут-то ты бы и убедилась, что бывает с теми, кто ест на ночь.

Я прямо-таки физически ощутила, как на животе откладывается жир. Все-таки Настя виртуозно владеет даром убеждения! А она, почувствовав мою слабину, с увлечением продолжила:

— Сейчас мы узнаем, какой вид диеты тебе следует предпочесть. Я как раз взяла в библиотеке новый журнал. Так… если ваша фигура имеет тип «груша», то есть расширяется книзу, то вы должны ограничивать себя в…

— Девяносто девять — шестьдесят девять — девяносто девять, — поспешно напомнила я, не желая себя ограничивать.

— Ладно, пойдем дальше. Если у вас тип «яблоко», то есть то, что в анекдоте зовется «а где будем талию делать?», то…

— Девяносто девять — шестьдесят девять — девяносто девять, — ехидно повторила я.

— И, наконец, если вы имеет тип «карандаш», то есть очень худы, — удивленно зачитала мне подруга. — Слушай, никогда бы не подумала, что очень худым требуется диета!

— Очевидно, мучно-кремовая, — предположила я. — Что, типы кончились?

— Да. Их почему-то всего три.