Гнездо ласточки

– Ки-ира-а! Это же сколько ждать?!

– Ты ждал тринадцать лет, подождешь еще немного! – рассердилась она.

Некоторое время Сергей сидел молча, спрятав лицо в ладонях. Затем опустил руки.

– Хорошо, – сказал он спокойно. – Ты хочешь поговорить с ним – поговори. Только я не вижу смысла…

– Сергей!

– Ладно, ладно, я все понял. Ты ведь меня не обманываешь, ты ведь не сбежишь теперь?

– Обещаю. То есть я пока еще ничего тебе не обещаю, ведь мы только вчера увиделись, и я не могу принимать решение с бухты-барахты, мне нужно подумать. И понять, чего я действительно хочу!

– Как мы будем связываться?

– Что? А, вот как… ты дай мне свой телефон. И адрес.

Сергей достал из кармана визитку. «Сергей Крестовский. Ковка оружия». Адрес и номер телефона…

– Я позвоню тебе. Отвези меня к больнице, ладно?

Не говоря ни слова, Сергей повез ее. Выглядел явно разочарованным, мрачным.

И так же молча поцеловал ее на прощание в щеку.

…Тим спал. Лежал в отдельной палате, бледный, со спокойным, отрешенным лицом. Очень красивый – как те рыцари средневековые из мрамора, что в Музее имени Пушкина спали вечным сном.

– Тим! – тихонько позвала Кира. Веки у Тима дрогнули, но глаза он не открыл, находясь в глубоком забытьи. А Кира вдруг подумала – все-таки это будет отвратительно и подло, если она сейчас заговорит с больным женихом о том, что они не пара, что им надо расстаться, что после десяти лет сожительства она не видит смысла создавать семью. Это эгоизм чистой воды – мучить больного человека. Ведь Тим-то, Тим – точно любил ее. И ее признание окажется для него серьезным ударом.

Надо подождать – по крайней мере, до тех пор, пока Тим не выздоровеет окончательно.

Кира опустилась на стул напротив. Сидела рядом с Тимом долго. Она испытывала к нему жалость. Ведь этот мужчина ей как близкий родственник. Ну да, он родной Кире. Он никогда не поднимал на нее руку, он не предавал ее, он давал все, о чем она просила.

Даже ночью, когда они спали вместе, в одной постели, Кира и то умудрялась требовать своего – повернись на тот бок, обними меня, отодвинься, придвинься, я хочу положить на тебя ноги… А тот молча, безропотно подчинялся ей, своей любимой куколке. Ну да, он считал ее куколкой… Но разве это плохо?

…Кира, так и не посмев разбудить Тима, отправилась к доктору Захарову.

– Добрый день. Как состояние моего жениха?

– Подозрения, к сожалению, подтвердились. Это пневмония. Но его состояние стабильное, пока нет повода для беспокойства.

– Доктор, а… А что-нибудь надо? – спросила Кира. – Лекарства, какие-то особые препараты?

– У нас все есть. Проводится адекватное лечение, какое и следует проводить по всем медицинским стандартам. Чего понадобится – скажу. Денег не надо, – добавил доктор и усмехнулся, пристально разглядывая Киру.

– А… а если перевезти Тима в Москву? – все-таки решилась она спросить.

– А вот дорога может серьезно ухудшить его самочувствие. Не исключены осложнения. Вы же не хотите, чтобы в дороге у Тимофея случился отек легких?

– Нет. Нет! Понимаю. Просто… просто я не знаю, чем ему еще можно помочь! – пробормотала Кира.

– Повторю. Состояние вашего жениха стабильное, средней тяжести. Пока рано паниковать. Есть болезни, которые, конечно, лучше в высокотехнологичных специализированных центрах лечить. А есть – те, что надо лечить здесь и сейчас. Взять тот же аппендицит, например. Если не сделать срочную операцию, то до Москвы можно и не довезти человека. То же и с пневмонией.

– Я понимаю. Да… – Кира теребила пуговицы на платье, достала из кармана телефон, посмотрела на экран. Положила обратно в карман, заерзала на стуле. И не выдержала, спросила: – Доктор… А вы знаете мою мать? Ольгу Гартунг?

– Тэ-экс… Знаю. Лежала у нас несколько раз.

– У нее с почками не очень хорошо.

– И не только, – добавил доктор. – Гипертония, тахикардия… Еще много всякого разного. Вот ее бы в Москву забрали… полечиться.

– А вы давно мою маму наблюдаете?

– Лет десять уже, сколько здесь работаю.

– А что бы вы могли сказать о ее болезнях? В общем?

– Не понял, – «доктор Хаус» смотрел на Киру пронзительными голубыми глазами. – Вы о чем, Кира Игоревна?

– Ее болезни – они врожденные, они от возраста, они… от чего они у нее?

– Часть – возрастные болячки, часть… Сложно сказать. Было сотрясение мозга, например, – вот после него у вашей матушки голова часто болит. Опущение почек от чего бывает… Тоже по разным причинам происходит.

– А… а не возникала ли у вас мысль, что многие проблемы со здоровьем у моей мамы из-за того, что ее… бьют? – спросила Кира и замерла.

– Возникала, – не раздумывая, спокойно ответил доктор Захаров. – Ну не может же человек, в самом деле, так часто падать с лестниц, ударяясь всем чем можно и отбивая себе все органы изнутри.

– А вы спрашивали мою маму – кто ее может избивать?

Доктор усмехнулся:

– Кира Игоревна, вы такая наивная. Кто ж в этом признается? Я уже давно врачом работаю, сразу понимаю, кто действительно с лестницы свалился, а кого избили. Но только жены не хотят признаваться. Вот не хотят, и все тут! Нет, бывает иногда, как только в больницу попадут – все в ссадинах да кровоподтеках, – проклинают своих мужей, признаются – да, это они их побили, но потом… Редко когда подают заявление на своего обидчика.

– А вы, как доктор, разве не обязаны сообщить о факте избиения?

– Пару раз было. Давно, – хладнокровно ответил доктор. – Но больше так не делаю. Самому тогда досталось. Сказано же: свои собаки грызутся, чужая – не встревай. Я лечить обязан, а не чужие семейные проблемы разгребать. Если женщина терпит мужа-садиста – значит, это ее проблемы, а не мои. И потом… Ну как я пойду на вашего папеньку жаловаться, кому? К нему самому в отделение? Ага, щас… Я своей жизнью и репутацией рисковать не собираюсь.

– Я понимаю. Но, значит, вы тоже заметили, что мою маму часто избивает отец?

– Кира Игоревна, а что вы от меня требуете? Хотите спасать свою маменьку от своего папеньки – увозите ее прочь. Только я почему-то уверен, она не согласится.

– Значит, ничего нельзя сделать… – пробормотала Кира.

– Попробуйте, вы же дочь. А я пас. Я тут ни при чем. Не хотел говорить вам, ну да ладно… Я ведь с вашим папенькой, доблестным майором полиции, уже один раз пытался поговорить. И что? Мне пообещали, что мне подкинут наркотиков и посадят надолго. А на зоне со мной легко может приключиться что-нибудь нехорошее. Вы ж сами свидетель – обратили внимание, ваш папа со мной сквозь зубы разговаривает, еле терпит?..

– Мой отец угрожал вам раньше?

– Да. Только при свидетелях я в этом не признаюсь.

– О господи…

– Вашего папеньку, Кира Игоревна, тут чуть ли не святым считают. Его все любят. Он герой. Защитник. Никто, никто не поверит, что этот герой и защитник способен бить слабую женщину.

– Вы правы. Никто не поверит, – с тоской сказала Кира.

Доктор Захаров с любопытством разглядывал ее. Потом спросил:

– Кира Игоревна, а что родня? У вас же вроде родни много? Пусть решат все тихо, в семейном кругу… Попросят Игоря Петровича угомониться, а?

– Мысль хорошая, но… Родственники не те люди, чтобы вмешиваться. У них у самих…

– Считаете, не получится? Я… вот о Лидии Юрьевне думаю. Она хороший человек. Очень. Я ведь… Я ведь ее знаю. Знал то есть. Давно. Мы с ней одно время встречались.

Голос у доктора Захарова не дрогнул, да и в лице он не изменился, но Кира насторожилась.

– А сейчас? А сейчас вы с тетей Лидой встречаетесь? – с любопытством спросила Кира.

– Нет. Как-то избегаем друг друга, – усмехнулся Захаров. – Она ведь замужем?

– Да. У нее хороший муж. Зовут Виктором.

– Гм. Я рад за нее. Ну, что ж. Мне пора. Работа, – доктор поднялся из-за стола.

– Спасибо. Я тоже пойду. А насчет тети Лиды вы правильно подсказали, я подумаю.

Отец словно чувствовал настроение Киры. Он почти не появлялся на глаза, то дежурство, то еще что. Вероятно, не хотел откровенного разговора со старшей дочерью (а вдруг ей вздумается вспомнить прошлое?). Или просто пережидал, боясь сорваться на матери. Ну как начнет он мать бить, а Кира вступится… Она ведь теперь другая. Она ведь и ударить в ответ может, наверное? И Тим… Пусть Тим в больнице, но ведь рано или поздно он узнает о том, что отец посмел поднять руку на Киру. А Тим молчать не станет, вынесет все на люди, в суд пойдет.