Смертельно влюбленный

Радостное возбуждение Фреда уступило место злобе и отчаянию.

— Черт побери! А ведь от нас ждали, что мы сразу бросим сукиного сына за решетку, где ему самое место.

— Тут с тобой трудно поспорить, — отозвался Дорал.

— Он ведь работал грузчиком, — проворчал себе под нос Фред. — Откуда такая сообразительность?

Тому не очень хотелось констатировать очевидное, но все же он произнес:

— Похоже, Кобурн выбрал это место специально. Как будто бы знал, что каналы переплетаются именно на этом участке.

— Но как он мог это знать, если он не местный? — спросил Дорал.

Фред вынул из-за щеки комок жвачки и забросил его в темную воду протоки.

— Это означает, что мерзавец спланировал путь к отступлению заранее.

У Тома зазвонил сотовый.

— Жена, — пояснил он, доставая трубку из кармана.

— Тогда лучше ответить, — заметил Фред.

Том никому не рассказывал о своих семейных обстоятельствах, но нисколько не сомневался, что люди обсуждали их у него за спиной. О Ленни никогда не говорили вслух, но каждый, кто знал ван Алленов хотя бы по имени, знал и об их сыне. Инвалиды вроде Ленни всегда вызывают нездоровое любопытство, поэтому Том и Дженис никогда не появлялись с ним в общественных местах. Они щадили таким образом не только себя, но и своего беспомощного сына, стараясь уберечь его от унижения и насмешек.

Даже друзья ван Алленов — бывшие друзья — проявляли порой любопытство, достойное лучшего применения. И это было настолько неприятно, что Том и Дженис предпочли разорвать все дружеские связи. Они давно уже ни к кому не ходили в гости. К тому же почти все их друзья растили нормальных, здоровых ребятишек. И ван Алленам было неприятно слушать их разговоры о школьных пьесах, днях рождения и футбольных матчах.

Отвернувшись, Том ответил на звонок:

— Все в порядке?

— Да. Все отлично, — послышался в трубке голос Дженис. — Я звоню узнать, как дела у тебя. Как продвигаются поиски?

— Только что наметился прорыв, — Том рассказал жене о последних находках. — Хорошие новости. Похоже, мы напали на след. Но есть и плохая весть — след ведет в заболоченную часть протоки. Придется прочесать огромную территорию.

— Когда думаешь добраться до дома?

— Уже собираюсь уезжать. Но ты не жди меня с ужином. Мне надо будет еще заскочить в офис. Как Ленни?

— Ты каждый раз спрашиваешь об этом.

— Я каждый раз хочу это знать.

Дженис тяжело вздохнула:

— С Ленни все хорошо.

Том хотел поблагодарить ее за информацию, но слова застряли у него в горле. Ему вдруг стало обидно, что он чувствует себя обязанным благодарить жену за ответ на простой вопрос об их общем ребенке.

— До вечера, — произнес он и нажал отбой.

Обнаруженные след и кровь словно вдохнули новые силы в офицеров, занятых поимкой убийцы. Послали за новыми собаками-ищейками. Миссис Табадо вопила с крыльца, что кому-то придется заплатить за ущерб, нанесенный ее двору и сараю. Фред и Дорал не обращали на нее внимания. Они организовывали работу группы, распределяя обязанности между представителями различных полицейских подразделений.

Том решил, что лучше всего ускользнуть именно сейчас: в суматохе его отъезд останется незамеченным, и вряд ли его кто-то хватится.

10

Темнота затрудняла поиски Кобурна. Поэтому садящееся солнце не радовало Бухгалтера.

Устранение Сэма Марсета потребовало целой недели подготовки и тщательного планирования, и Бухгалтера не страшили последствия. Шумиха вокруг кровавого убийства была даже выгодна, поскольку, чем громче скандал, тем лучше усвоят урок те, кому необходимо было его преподать.

Так случалось всегда. Например, с патрульным, упустившим мальчишку-эмигранта. Когда его хоронили, процессия растянулась чуть ли не на километр. Ничего не подозревавшие офицеры полиции из разных штатов собрались почтить память покойного коллеги, не подозревая, а может, просто не желая знать, что он был бессовестным подонком, регулярно смотревшим в другую сторону, когда мимо его поста проезжали грузовики с наркотиками или оружием, а то и с живым товаром.

Бухгалтеру докладывали также, что иногда мерзавец позволял себе поразвлечься с какой-нибудь девчонкой, которую затем возвращал в кузов грузовика, везущего своих пассажиров в настоящий ад. Поговаривали даже, подонок предпочитал девственниц.

Когда тело патрульного нашли у заднего колеса его машины с почти оторванной головой, все эти придурки из газет и телевидения тут же подняли вой о небывалой жестокости и потребовали от полиции немедленной поимки убийц, которые должны ответить за это кровавое преступление. Но через несколько дней внимание журналистов и публики переключилось на досрочный выход из реабилитационной клиники какой-то старлетки.

До такой вот степени дошло моральное разложение современного общества. И если бесполезно с этим бороться, надо к этому приспособиться. Поняв это несколько лет назад, легко было решиться заложить первый камень в основание собственной империи внутри прогнившей насквозь общественной структуры. Речь шла не о промышленной или финансовой империи, не о царстве искусства и даже не о крупномасштабной фирме по спекуляции недвижимостью. На свет появилась империя коррупции. Именно этот товар — услуги — единственный, который предлагала империя, — позволил Бухгалтеру за довольно короткий срок сколотить огромное состояние.

Чтобы преуспеть в любом начинании, необходима некоторая доля безрассудства. Надо действовать нагло и решительно, не оставляя за собой концов, не зная пощады ни к конкурентам, ни к предателям. И последним, кому пришлось испытать на собственной шкуре жесткую политику Бухгалтера, стал Сэм Марсет. Но Марсет был любимым сыном города Тамбура, и Бухгалтеру пришлось признать, что к моменту, когда солнце скрылось за горизонтом и на город опустились сумерки, последствия его убийства разрослись и сделались непредсказуемыми, как волна во время прилива.

И все из-за Ли Кобурна, которого должны были поймать, чтобы он замолчал раз и навсегда. Чтобы исчез с лица земли.

Бухгалтера не покидала уверенность в том, что это непременно произойдет. Он полагал, что, каким бы умным ни считал себя этот парень, ему не удастся ускользнуть из широкой сети, раскинутой Бухгалтером, поскольку миновать эту сеть попросту невозможно. Скорее всего, Кобурна убьют рвущиеся в бой, но слегка неловкие преследователи. Если же нет, Кобурн окажется в тюрьме. И тогда можно будет поручить Диего позаботиться о его устранении. Так размышлял Бухгалтер. Диего был неподражаем, если требовалось подловить человека в тот момент, когда он забывал о необходимости быть начеку. Ему требовалось на это всего несколько секунд. Мысли власти, ловкости и неумолимости первоклассного убийцы рождали в душе Бухгалтера подобие зависти.

К моменту, когда солнце скрылось за горизонтом, дом Хонор выглядел так, будто внутри прошелся ураган.

Эмили пробудилась от дневного сна через час, как и сказала Хонор. Пакетик сока, хлопья в виде мишек и разрешение смотреть телевизор сколько душа пожелает несколько успокоили ее, но даже DVD с любимыми диснеевскими мультиками не способны были полностью отвлечь внимание девочки от их странного гостя.

Она пыталась продолжать диалог с Кобурном, ходя за ним по дому, пока Хонор не одернула дочь с несвойственной ей резкостью:

— Оставь дядю в покое, Эмили!

Хонор боялась, что болтовня девочки, не говоря уже о чудовищном пении Элмо, приведет Кобурна в такое раздражение, что он примет самые решительные и неприятные меры, чтобы все это прекратить.

Пока непрошеный гость перетряхивал книги в гостиной, Хонор объясняла Эмили, что дядя — охотник за сокровищами и не любит, чтобы ему мешали. Смышленая девочка посмотрела на мать с сомнением, но вернулась к своим мультфильмам без дальнейших споров.

День заканчивался. Самый длинный день в ее жизни. Он казался даже длиннее, чем первые дни после смерти Эдди, напоминавшие ночной кошмар, от которого Хонор никак не удавалось очнуться. Время словно перестало существовать. Часы сами по себе складывались в дни, а Хонор пребывала в каком — то замороженном состоянии. Дни шли, а она едва замечала, как день сменял ночь.