Леди Маллоу

Хватит у нее присутствия духа открыть ее? Сдерживая дыхание, Сара осторожно повернула ручку.

Но дверь не шелохнулась, была заперта с другой стороны. Пробежать бесшумно по коридору к следующей двери было делом всего нескольких секунд. Комната Блейна — хотя и меньше соседней спальни — выглядела уютнее. Судя по узкой кровати, Блейн спал один.

С горящими щеками Сара аккуратно притворила дверь и тихо ушла. Она обнаружила больше, чем ожидала. Конечно, по крайней мере, данный факт ее нисколько не касался, и ей было стыдно от сознания, что она невольно проникла в чужую интимную тайну.

Однако поддаваться эмоциям нельзя. Ее главная цель — библиотека. Если и существовали какие-либо документы, то они должны были находиться в письменном столе, за которым Блейн сидел накануне. Пока семья ужинала — времени для основательного поиска вполне достаточно, — ей вряд ли кто помешает. В крайнем случае, она могла сказать, что пришла выбрать книгу для чтения.

Спустившись с лестницы и проходя мимо столовой, она заметила слегка приоткрытую дверь и не могла удержаться, чтобы не остановиться и не подслушать разговор.

Говорила, главным образом, леди Мальвина, как всегда не переставая, и, очевидно, с набитым ртом.

— …во всяком случае лучше этой лицемерной Энни. И Тайтус. как видно, к ней привязался. Конечно, она старается казаться более важной персоной, чем есть на самом деле.

— А мне она представляется для своего положения на удивление развязной и нахальной особой, — заметила Амалия сухо.

— О, го было всего лишь притворство. Бедняжке ужасно нужна эта должность. Теперь гувернанток хоть пруд пруди. А чем еще может заняться образованная девушка, когда вынуждена сама зарабатывать себе на жизнь? Главное — она нравится Тайтусу. А ребенок очень нуждается в ласке. Ты, Блейн, обходишься с ним чересчур сурово.

— Не хочу его испортить.

Непримиримые нотки в голосе Блейна уже не удивляли Сару, она успела к ним привыкнуть.

— Если эта девушка начнет портить мальчишку своими нежностями, ей придется искать себе другое место, невзирая на смазливое личико.

— А ты, помнится, говорил мне, что вообще не обратил внимания на ее внешность, — вставила Амалия холодно.

— Это мама сказала мне, что она хорошенькая. Не правда ли, мама? Но, разумеется, я постараюсь убедиться и сам. Ведь приятно иметь в доме миловидное создание. Надеюсь, мы будем иметь удовольствие видеть мисс Милдмей за нашим столом уже завтра вечером. Дорогая, позволь положить тебе еще немного цыпленка.

С пылающим лицом Сара пошла дальше. Поделом ей. Когда человек тайно подслушивает, ему неизбежно придется услышать и неприятные вещи. Ей следует просто отбрасывать их и запоминать только полезные сведения.

В данный момент было важно хотя бы бегло осмотреться в библиотеке, а не тратить драгоценные минуты, размышляя над репликами мужа, который запирается от своей жены.

В библиотеке, как и в последний раз, ярко пылал огонь в камине, было уютно и тепло, и Сара, подавляя желание постоять у веселого огня, подошла к столу, где вместе с письменными принадлежностями лежало начатое письмо, адресованное мистеру Уайтхаусу. Тут же указывалось и название улицы в Тринидаде.

« Дорогой Уайтхаус, — писал Блейн, — мне хочется выразить вам свою благодарность в какой-нибудь более осязаемой форме…»

Уайтхаус! Так ведь это тот самый человек, которого Амброс безуспешно пытался поймать, который тотчас переезжал, как только его место проживания становилось известным, и который якобы уехал опять в Вест-Индию. Тот самый человек, который уверял суд, что знает Блейна с момента его прибытия в Тринидад после побега из дома и первого морского путешествия.

Значит, Уайтхауса все-таки подкупили! И теперь его вновь вознаграждали из благодарности или в ответ на маленький шантаж.

Раздумывая, следует ли ей просто запомнить содержание коротких строк или взять листок с собой в качестве вещественного доказательства, более осязаемого, чем обещанное Блейном вознаграждение, Сара услышала приближающиеся шаги.

Она моментально подбежала к окну и спряталась за тяжелыми гардинами, задернутыми из-за холодной гуманной погоды.

В библиотеку вошел дворецкий Томкинс. Он, вероятно, намеревался лишь немного прибрать, подложить угля в камин и навести порядок на письменном столе. Но возился он ужасно долго, а под конец задержался у огня, соблазненный теплом. Сара буквально дрожала от волнения и нетерпения. Черти бы побрали этого несносного человека! Сперва ему понадобилось греть ладони, Затем он повернулся к камину спиной и, приподняв фалды сюртука и покачиваясь на пятках, покряхтывал с явным удовольствием.

Прошли десять долгих минут. Затем Томкинс резко приподнял голову и замер, прислушиваясь. На его лице появилось бесстрастное выражение, своей обычной важной поступью он прошел к двери, открыл ее и поклонился вошедшему Блейну.

— Сегодня, Томкинс, я выпью кофе здесь. Мне нужно закончить кое-какие письма.

Сара чуть не расплакалась. В узенькую щелочку между гардинами она увидела, как Блейн сел за письменный стол и взял ручку. Склонив темноволосую голову, он принялся писать. Вид у него при этом был довольно хмурый, но писал он не останавливаясь. Вскоре вернулся Томкинс с кофейным прибором на серебряном подносе. Молча поставив поднос на стол, он удалился.

Сара явственно ощутила дразнящий запах горячего ароматного кофе. И ей сразу же вспомнился собственный, оставленный нетронутым ужин. Если кто-нибудь войдет в ее комнату и обнаружит полный поднос и начнет интересоваться местонахождением гувернантки, то ее ожидают крупные неприятности. Какой бестолковой и неуклюжей посчитал бы ее Амброс, если бы сейчас увидел, как она стоит, повернувшись лицом к освещенной библиотеке и чувствуя за спиной холодные стекла окна, за которыми сгустился мрак туманной ночи. С улицы доносились приглушенные шумы: скрип колес проезжающих экипажей, возгласы извозчиков и торопливые шаги поздних прохожих.

Если она не будет достаточно осмотрительна, то быстро окажется там, на холоде, полностью отрезанной от этой теплой комнаты и ее обманчивого покоя. Стоит только Блейну догадаться о ее присутствии — по звуку или неосторожному движению, — найти се здесь, и она пробкой вылетит из дома.

Поэтому она должна вести себя абсолютно тихо, быть готовой остаться здесь — если нужно — до полуночи, все время сдерживая дыхание. Профессия соглядатая не из приятных. Романтический ореол уже исчез, осталась лишь вызывающая чувство неловкости и унижения реальность.

Прошло, пожалуй, с полчаса. Мирно тикали французские часы под стеклянным колпаком над камином да тихо поскрипывало перо, скользившее по бумаге. Внезапно дверь с шумом распахнулась.

— Блейн! Мы ждем тебя в гостиной.

Сидевший за столом лорд Маллоу едва приподнял голову.

— Я тебе сказал, что мне нужно здесь поработать.

— Но только до того, как будет подан кофе. Ах, ты уже пил его здесь.

— Да. А теперь, моя дорогая, пожалуйста, мне нужно закончить срочное дело.

— Но, милый… Я ждала. Ты знаешь, что я ждала…

Амалия, очевидно, говорила о чем-то, не имеющем отношения к совместному вечернему кофе; ее голос как-то странно изменился, сделался неуверенным, умоляющим, робким. Однако внешне она держалась, как всегда, уверенно, правда, пожалуй, была излишне торжественно наряженной для ужина только в кругу семьи: темно-желтое шелковое платье, отделанное розовыми кружевами, в ушах бриллиантовые серьги.

Блейн поднял голову и глянул на жену с еле сдерживаемым раздражением.

— Да, я знаю, и тебе известен мой ответ. А теперь, пожалуйста, оставь меня.

— Но мы ведь не ссорились.

— Да, мы не ссорились. Как тебе известно, существует много других возможностей возместить.

Голос Амалии сделался визгливым и резким.

— Включая и прелестную гувернантку?

— Включая и прелестную гувернантку, если ты так настаиваешь. Ты видишь, чтобы потрафить тебе, я не оспариваю даже твоих глупых реплик. Но если ты помнишь, у Тайтуса в Тринидаде не было прелестной гувернантки, а только маленький, довольно дурно пахнущий черный мальчик.