Джетт и Джедай (СИ)

Полковник высоко поднял брови и даже озадаченно заморгал глазами, а Лев Иванович кивнул Виталине:

- Всего хорошего, Виталина Александровна.

Девушка растерянно кивнула головой в ответ.

- До свидания, Павел Николаевич. Честь имею, –– он протянул хозяину ка-бинета руку, и Веселов автоматически ответил на рукопожатие, попытался что-то сказать, но дар речи еще не вернулся к нему.

Когда за Гуровым закрылась дверь, Веселов устало прикрыл глаза:

- Ви, мне все время хочется ущипнуть себя: вдруг все это мне снится?

- Ты поговоришь с Нес… со своим отцом? –– подошла к нему Виталина. Па-вел потер пальцами припухшие веки и, не оборачиваясь, ответил:

- Мой отец умер три года назад. Он меня вырастил, воспитал, ни разу не по-прекнул маму, и я так и не узнал, что… что они познакомились уже когда я ходил в детский сад. А господин Нестеров… Он был послушным сыном: по первому слову родителей уехал в Москву, женился на той, кого они ему подобрали, и даже не поинтересовался судьбой девушки, которая его любила. И не вспомнил бы о нас, если бы один его сын не доширялся до идиотизма, а второй не снес себе че-реп. Так что меня тоже этот человек не интересует, –– Веселов отошел к дивану и вытянулся на нем, закинув руки за голову и закрыв глаза. –– Я-то удивлялся, по-чему я безропотно десять лет работал на всякую сволочь, брал их треклятые день-ги и Штырю в морду звезданул только сегодня, а не тогда, когда он в первый раз мне под ребра врезал. Теперь мне ясно, в кого я уродился таким… таким ничтоже-ством.

- Нестеров ведь «теневой король» региона, –– заметила Виталина, устраива-ясь по-турецки у изголовья дивана на пушистом ковре. –– Ты думаешь, он добился бы этого, если бы действительно был ничтожеством? И о себе перестань такое на-говаривать.

- Ну, старт ему взять было легко, номенклатурному юноше, а дальше меха-низм уже сам по себе заработал, –– дернул плечом Павел Николаевич. –– Не по-нимаю, почему ты вдруг вздумала стать адвокатом Нестерова передо мной.

- Я не выгораживаю, Павлик, –– в голосе Виталины прозвучали такие нотки, что Павел приоткрыл один глаз и повернул к ней голову. –– Я знаю, кто такой Не-стеров, и слышала, что рассказывал Гуров. Но Нестеров сейчас –– старый одино-кий человек, который потерял всех близких людей, чувствует вину перед твоей матерью и тобой и надеется, что еще не слишком поздно попытаться все испра-вить…

- Поздно, –– упрямо ответил Веселов и отвернулся к спинке дивана. –– Он опоздал на сорок девять лет. Нет, Ви, не уговаривай. Может я и был не лучшим отцом, но своих детей никогда не забывал и не бросал на целую жизнь. И, если я и поговорю с Нестеровым, то лишь затем, чтобы это ему сказать.

- Как ты думаешь, все имеют право на еще один шанс? –– вкрадчиво поин-тересовалась Виталина. Не дождавшись ответа, девушка ответила сама:

- Я думаю, что да, если человек искренне хочет искупить свою вину. Тебе этот шанс дали. Значит, ты имеешь на это право, а Нестеров –– нет?

Полковник молчал, по-прежнему лежа лицом к спинке дивана.

- Поговори с ним хотя бы один раз, –– убеждала Виталина, обняв его за пле-чи. –– Вовсе необязательно бросаться друг другу в объятия и рыдать от радости, как в дурацком «мыле », но просто поговори, выслушай то, что он тебе скажет. И, если он попросит прощения, скажи, что прощаешь, даже если это будет не так. Ему все равно станет легче на душе.

Плечи и широкая спина Веселова закаменели под ее ладонями, и он еще глубже зарылся лицом в кожаную спинку.

- Я ведь раньше ни о чем тебя не просила, –– напомнила Виталина. –– А ты говорил, что все для меня сделаешь… Это обещание еще в силе?

Веселов резким движением развернулся и сел, сбросив на пол две подушки.

- Нечестный прием, Витка, –– покачал головой он. –– Это называется пой-мать за язык. Ну хорошо, допустим, я с ним поговорю. Но с чего ты взяла эту… эту романтическую сентиментальщину об одиноком несчастном старике? Может, ему просто нужен наследник, вот и вспомнились мама и я. Или он ищет помощни-ка в делах. Или хочет подключить к своей епархии и ГУВД. Только я же ясно ска-зал, что завязываю, и на этот раз слово сдержу.

- Не ожидала, что ты такой злой, –– Виталина села на диван рядом с ним. –– Ты отказываешь отцу во всех человеческих чувствах.

- Тридцать лет милицейской службы не располагают к сентиментальности, –– Павел похлопал себя по карманам, нашел помятую пачку сигарет и зажигалку и закурил очередную за этот сумасшедший день сигарету. Никогда он еще не курил так много, как сегодня.

- И кстати, Павлик, –– Виталина отошла к вешалке, достала из своей сумки пачку тонких сигарет и зажигалку и тоже закурила, –– как раз Нестеров поможет тебе сдержать обещание раз и навсегда порвать со всякими Штырями и Тарнавски и избежать вопросов «с чего вдруг» и предложений еще раз «в виде исключения помочь еще с одним дельцем». К полковнику ГУВД Веселову могут подкатиться с такими разговорами. Но к решениям единственного сына Николая Нестерова бу-дут относиться с уважением… Понимаешь?

- Черт возьми, –– Веселов щелчком сбил с колена столбик пепла с сигареты. –– А вот как раз об этом я не вспомнил. Почему ты еще не в Госдуме, Виталька? Ты была бы отличным лидером партии со своим талантом убеждения.

- Потому, что я живу в Приморске и работаю с электронным каталогом го-родской библиотечной системы. Так я тебя убедила?

- Я подумаю. Надеюсь, ты не ошиблась, и у Нестерова не шкурный интерес, как думаю я, а запоздалые отцовские чувства, как уверена ты.

- Спасибо, Павлик, –– улыбнулась Виталина.

Эпилог

Поколебавшись, Веселов набрал последние две цифры телефонного номера и в ожидании ответа отпил кофе из чашки. Он не знал, правильно ли поступает, но… Но, наверное, стоит задуматься над словами Виты об еще одном шансе ис-править ошибки. И о том, что, как сын Нестерова, он сможет больше не бояться послать к чертям очередных «компаньонов», не опасаться за детей и не дрожать перед возможным разоблачением.

- Да? –– донеслось из трубки. Это был номер «для своих», и абонент, навер-ное, догадался, кто может звонить ему с неизвестного номера. Голос в трубке зву-чал взволнованно.

- Николай Алексеевич? –– уточнил Веселов. Услышав еще одно «да», на-звался:

- Это Павел Веселов. Сын Анны Светловой, –– непривычно было называть маму этим именем, которое она носила в студенчестве, и он слегка запнулся.

- Павел, как я рад, что ты позвонил. Я ведь думал, что ты не захочешь даже слышать обо мне. И я бы это понял после всех этих лет. Но ты все-таки решил дать мне возможность хотя бы попытаться заслужить прощение у тебя и Анны…

- Да, Николай Алексеевич, –– отозвался Павел. –– Недавно мне сказали: ка-ждый человек, который оступился в жизни, имеет право на этот самый еще один шанс. Я хорошо подумал, и… И согласился. Тем более что мне самому дали этот шанс, когда я уже ни на что не надеялся…