Маленькие женские тайны

— Ты что… ты хочешь сказать, что твой муж тебе изменять начал? — Ришар недоверчиво сдвинул брови.

— Нет, не изменять… не изменять, но…

И Клодин рассказала ему все — и про Арлетт, и про «кофе в постель», и про Томми, про этот его сегодняшний смех… Пару раз не удержалась, всхлипнула — Ришар тут же поднес ей бокал вина.

Слушал он внимательно, попросил более подробно описать Арлетт — и вынес вердикт:

— Вот честно тебе сказать — я пока в ситуации ничего страшного не вижу. То есть девка эта, конечно, к твоему мужу липнет, тут и сомневаться не приходится. Но тебя ведь не она интересует, а он, правда? То, как он на это дело реагирует?

— Она хорошенькая… очень, — честно признала Клодин. — И моложе меня на целых десять… даже одиннадцать лет.

— А ты красивая. Очень, — Ришар кончиками пальцев погладил ее по щеке, будто очерчивая абрис лица. — И умная. И будь я на месте твоего мужа — а он у тебя что угодно, только не дурак — я бы тебя в жизни ни на какую молоденькую цыпочку не променял, тут и говорить не о чем: с ней помимо постели скучно, да и в постели не слишком интересно. Так что мой тебе совет: потерпи пару дней, потом эта девчонка уедет, и у вас будет тишь да гладь. Даже если он действительно сбегал налево — ничего серьезного там нет, а будет себя чувствовать виноватым, еще и лучше. Так что не концентрируйся на этом — просто перетерпи, как если бы у него грипп был. А потом — не вспоминай и не выясняй.

— Но если между ними ничего нет — почему он об этом прямо сказать не может?! — воскликнула она.

— «О ревность, зеленоглазое чудовище…» [5], — патетически и, по ее мнению, совершенно не к месту продекламировал Ришар. — Оправдываться? — надменно приподняв бровь, качнул головой. — Я бы тоже ни за что не стал!

«Ох уж эти мужчины, с их вечным гонором!» — подумала Клодин.

— Впрочем, — он лукаво прищурился, — если тебя мой совет не устраивает, могу предложить и другой выход…

— Какой? — спросила она больше из любопытства: понятно было, что то, что он посоветовал — самое правильное и разумное.

— Бросить его! — ухмыльнулся Ришар. — Ради меня!

— Да ну тебя! Не смешно…

— А я и не шучу! Если ты разведешься с мужем из-за его измены — тебя все будут жалеть, а вот если сразу же выйдешь замуж за меня — наоборот, завидовать станут! — чем-чем, а излишней скромностью Ришар никогда не страдал. — И папа был бы рад, он тебя очень любит! Думаю, что больше года наш брак бы не продержался — но, честное слово, это был бы неплохой год!

Губы, нежным, как крыло бабочки, поцелуем скользнувшие по виску и щеке Клодин, должны были, очевидно, послужить дополнительным аргументом.

— Да ну тебя! — повторила она, уже улыбаясь, и отстранилась.

Настаивать Ришар не стал — откинулся на спинку дивана, в глазах его поблескивали веселые искорки.

— Другой женщине я бы еще и третий вариант предложил — завести любовника! И настроение себе слегка поднять, и мужу отомстить. Даже кандидатура есть! — можно было не сомневаться, кого он имеет в виду. — Но тебе ведь и предлагать не стоит?

— Не стоит… — отозвалась Клодин.

— Я так и думал, — лицо его осветилось обаятельнейшей из улыбок. — Считай, что это комплимент.

Сколько Клодин себя ни уговаривала, что не надо так переживать из-за Арлетт — все было бесполезно, но стоило то же самое сказать Ришару — и его слова, что называется, легли бальзамом на израненную душу.

И ужин… О, какой это был ужин! Она твердо держалась своего зарока: «Не думать о калориях!» и перепробовала все, от жюльена из мозгов до восхитительных, пропитанных ликером птифуров. Завтра пусть будут и весы, и обезжиренный йогурт (б-рр, гадость!), и тренажеры, и пробежки — все завтра. А сегодня — Пиршество, именно так, с большой буквы; Пиршество, во время которого говорить на какие-то серьезные темы, даже вспоминать о чем-либо неприятном было бы просто кощунством!

Словом, к концу ужина настроение Клодин стало куда лучше, чем то, с которым она пришла сюда. То, что раньше казалось непоправимой трагедией, приняло мало-помалу нормальные пропорции. В конце концов, Арлетт послезавтра уедет. А что такое послезавтра? Совсем недолго! Да и Томми… с чего вдруг она взяла, что у него какие-то шашни с этой девчонкой?! Самой теперь нелепо об этом вспоминать…

Кофе официант сервировал на невысоком столике у камина, принес туда же сыр и вазочку безе.

Клодин с Ришаром перебрались на стоявший у столика кривоногий диванчик; Ришар принялся рассказывать про крейсерский катамаран [6], который делают для его приятеля в Шотландии. Собственно, он и в Лондоне-то оказался проездом, завтра они с этим приятелем полетят на верфь, смотреть будущую яхту; она уже почти готова, и, судя по эскизам дизайнера, это — нечто!

Сыпавшиеся на нее технические характеристики: «стеклопластиковый корпус… осадка… стаксель… спинакер…» Клодин благоразумно пропускала мимо ушей. Потягивала смородиновый ликер — кисленький и терпкий, он отлично оттенял горьковатую сладость кофе; голова слегка кружилась — не от выпитого вина, а от охватившей все тело приятной расслабленности.

Потом разговор как-то сам собой зашел о собаках, о кино и о предложении, которое Клодин получила перед отъездом в Скандинавию: сняться в рекламном ролике. До сих пор она не имела дела с телевидением, но если все пройдет удачно — это будет для нее своего рода карьерный скачок.

Время бежало незаметно — спохватилась она, лишь когда стрелка часов миновала одиннадцать. Вздохнула:

— Мне идти пора. Уже двенадцатый час.

— Ну во-от, — с показным унынием протянул Ришар, даже носом засопел, как обиженный ребенок. — Бросаешь меня…

— Увы, увы… — в тон ему ответила Клодин.

— Давай я тебя хоть провожу.

— А как же папарацци? — лукаво спросила она.

— А мы не будем целоваться в вестибюле. Лучше поцелуемся тут! — добавил он и, прежде чем Клодин успела возразить, притянул ее к себе и поцеловал.

Вывертываться и уклоняться она не стала, просто из любопытства: а каково это, когда тебя целует человек с репутацией завзятого ловеласа?

Пришла к выводу, что ничего особенного. То есть не сказать, чтобы поцелуй Ришара был так уж неприятен — но в нем не хватало чего-то очень важного: той искорки страсти, которая вспыхивала в ней, когда ее целовал Томми.

Отстранившись, Ришар взглянул ей в глаза; кажется, намеревался поцеловать еще раз, но Клодин, вывернувшись из его объятий, решительно встала. Он остался сидеть, глядя на нее снизу вверх и удерживая за руку.

— Эй, — рассмеялась она, — вроде мы с тобой договорились, что «третий вариант» здесь не проходит?

— А может, мне усы отрастить, как у твоего мужа?

— Зачем?

— Чтобы ты в меня влюбилась! — ухмыльнулся Ришар.

— Нет! — покачала она головой. — Не выйдет!

— А жаль!

Провожать он ее действительно пошел. И, когда Клодин попросила швейцара, чтобы тот вызвал такси, с комическим ужасом переспросил:

— Неужели — до сих пор?!

— Ну да, — смущенно кивнула она.

Конечно, он за рулем чуть ли не родился, ему не понять, как это можно, год прожив в Англии, так и не привыкнуть к правостороннему движению! Но что поделать, стоило Клодин сесть на водительское место — и мгновенно возникало паническое ощущение, что она едет не по той стороне и сейчас в кого-нибудь врежется, руки сами тянулись вывернуть руль и — скорее, пока не поздно! — переехать на противоположную полосу. Так что Клодин предпочитала не мучаться, а спокойненько ездить в такси — или, как их называли, кэбе. Тем более что в Лондоне такси эти были на каждом шагу — вот и сейчас черная машина подъехала почти сразу.

Целоваться в вестибюле они действительно не стали. Просто переглянулись на прощание.

— Пока, — улыбнулся Ришар.

Она кивнула и пошла к машине.