Испытание (СИ)

Кстати, обычай продавать проштрафившихся девок в бордели оттуда и пошел. Легко, чисто, прибыльно.

Глава 9.

Саше было грустно, жалость к себе навалилась, тоска. Скоро месяц будет, как она торчит в этой клетке. Еще через месяц начнутся занятия, удастся ли ей вырваться отсюда к этому времени? Надежда, конечно, умирает последней, но надежда уже почти умерла, и цеплялась за модель замка Сашка Савенкова из чистого упрямства. Потому что если все бросить, останется только сесть посреди комнаты и рыдать от безысходности. А так, у нее оставался этот 'запасной выход'. Говорят, когда судьба закрывает все двери, она открывает новые. Это и была ее дверь в другой мир, в котором она была свободна.

Она сейчас пыталась анализировать, почему вдруг сорвалась, ведь до последнего момента держала психологический тонус. И душевное состояние было нормальное, а теперь она, того и гляди, скатится в классическую депрессию. А всему виной этот дурацкий программист Сеня! Какого черта он появился и потом исчез из ее жизни?! Какого...

Можно сколько угодно кипеть, искать причины, а только грустно ей было, что больше не увидит этого типа. Он ведь был такой смешливый, уютный... ласковый... красивый...

Она внушала себе, что просто привыкла к нему, неудивительно, ведь он был единственным, кто с ней разговаривал. Совесть тут же подсунула двух других программистов, которые с ней разговаривали, но она цыкнула на совесть. Эх, еще найти силы признаться себе, что влюбилась в него, да где ж найти силы...

Вспомнила про нового программиста, этого Сергея, пожала плечами, да, красавчик, но слишком легкомысленный и наглый. Самовлюбленный, считает, что все девчонки должны быть у его ног. Пусть считает, ей нет до него дела. Тот другой, мужик в возрасте ей больше понравился. С лица воду не пить, главное, чтобы человек был хороший. Но увы, тот тоже куда-то пропал.

И не оставалось ничего другого, как только вернуться к своей работе. Работа всегда помогает отвлечься от ненужного мусора в голове.

Незаметно подошло время ужина.

***

Непонятно как он дотерпел до ужина. Думал, что день никогда не закончится, если бы не сдерживал себя, давно бы уже начал кидаться на людей. Сделал несколько распоряжений управляющему, в том числе, велел не беспокоить ни при каких обстоятельствах. Тот чуть не подавился от любопытства, но выслушал все с каменным лицом, особенно, распоряжения насчет ужина в апартаменты номера 44.

Ох, и подозрения возникли в голове управляющего, ох и подозрения... Но про это молчок! С каменным лицом откланялся и неслышно удалился.

Арсений остался один. Он непривычно чувствовал себя. Внутри все дрожит от напряжения, легким холодком пробегает странное нежное предвкушение, от волнения в голове пусто... И вся кровь так и норовит прилить вниз, вызывая дрожь желания в ледяных пальцах.

Бред. Надо успокоиться.

Вытащил то колье, что приготовил для нее с самого начала. Редкой красоты огромные уральские опалы и крупные бриллианты. Месторождение этих опалов исчерпало себя еще лет двести назад, таких давно уже нет нигде в мире. А у нее на шейке будут. Он сглотнул при мысли о ее бледной шейке, непроизвольно провел языком по губам. Пора.

Арсений М... сделал то, чего не делал раньше. Камеры слежения в апартаментах его наложниц можно было отключить только из его кабинета. И информация с большинства из них, шла только сюда. Лишь часть выходила в общую систему. Он не желал, чтобы персонал пялился на его женщин. Сейчас Арсений отключил выход на мониторы со всех камер в апартаментах номера 44, но поставил их на запись. Ему надо было потом увидеть все своими глазами со стороны. Он не мог доверять своим ощущениям, слишком страшно было обмануться. Откуда этот страх? Арсений не знал.

Взглянул на часы.

- Пора, ужин ей уже принесли, - повторил он себе, взял бутылку шампанского и пошел к ней. В первый раз.

***

Пока влюбленный мужчина идет на первое свидание, давайте заглянем немножко в его тщательно охраняемую от внешних проникновений душу.

Он ведь вырос, можно сказать, в среде порока. Конечно, ангелом Арсения никто не решился бы назвать, но все-таки, мужчина старался сохранить руки чистыми, насколько это возможно с его точки зрения. Себя считал кем-то вроде хищника, находящегося на вершине пищевой цепи, и, соответственно, права себе давал сам. Ибо по праву! Его отношение к женщинам тоже вроде бы укладывалось в эту стройную систему.

Обнаружил он еще в ранней молодости, что свобода выбора только все осложняет. Осложняет жизнь мужику, заставляя его крутиться ужом, стараясь понравиться женщине, которую хочет, осложняет жизнь женщине, которая сама не знает, чего хочет. А потому он своим девушкам такой свободы никогда не предоставлял. Их никогда не спрашивали, хочется ли им очутиться в его гареме и любить его до гроба, они его попросту никогда раньше не видели и не знали. Их ставили перед фактом и все.

А уже самое интересное было то, что оказавшись в таком безвыходном положении, девушки в него почему-то влюблялись. Все. Почти все с первого взгляда. Он был силен, молод, красив, властен, ненасытен и ласков, не тратил слов, а действовал. И да, было в нем что-то...

Покорял их Арсений по-разному. Одни отдавались в первую же ночь. Другие противились несколько ночей, не подпуская его к себе. Но чем яростнее бывало сопротивление, тем ярче разгоралась страсть, и под конец юные девы совершенно теряли голову в его объятиях. Потом многие рыдали, обнаружив, что у покорителя их сердца сердца-то и нет, зато есть масса других наложниц. Но если он не давал им любви, то великолепный секс давал в неограниченном количестве. При желании, если, конечно, плотно зарыть глаза, можно считать секс любовью. Женщинам важно быть желанными. И те, что принимали его правила игры, оставались. Другие, кто по разным причинам не могли прижиться, отправлялись работать на мировую сексиндустрию.

Возвращаясь к вопросу о душе, скажем, что души своей он женщинам не открывал, защищенная непробиваемым панцирем, она осталась нетронутой с тех пор, как маленький мальчик Сеня потерял любимую маму, словно и не вырос он в матерого мужчину. И маленький мальчик очень боялся, что его снова могут обидеть, и очень хотел, чтобы его кто-то любил по-настоящему. Но уж совсем страшно было и больше всего на свете хотелось - полюбить кого-то самому.

Ах, даже самый закоренелый грешник втайне уверен, что внутри он лучше, чем, кажется снаружи, и глупо надеется, что кто-нибудь это увидит и оценит.

***

Ну и ужин у нее сегодня... Саша диву давалась, такой странный подбор продуктов. Икра черная, икра красная, икра заморская - баклажанная... Нет, шутки шутками, а икра и устрицы - это как-то слишком...

Открылась дверь, удивленная девушка обернулась. И тут же сорвалась с места:

- Сеня! Где ты пропадал?! Я уж думала, не придешь больше! - и вдруг смутилась и покраснела.

Он смутился и покраснел еще гуще, чем она. И совершенно вышел из того образа, в который старательно загонял себя весь остаток дня. Арсений планировал сегодня быть с ней самим собой. Хозяином, Арсением Василичем М... А вот увидел радость неподдельную в ее глазах, и слезла с него вся эта оболочка, и стал он перед ней самим собой - Сеней. Это что же, раздвоение личности у него? Нет? Да?

Нет. Об этом сейчас он не станет думать ни за что в жизни. Сейчас перед ним будто дверь в другой мир открылась. Все произошло так, как могло бы быть, если...

Нет. Не сейчас.

Здесь и сейчас в его глазах зажглись ответные огоньки искренней радости, а в душе какой-то живой комок забился, и он шагнул в эту дверь. А потом непроизвольно дернул шеей и пробормотал, улыбаясь:

- Вот... - показал бутылку шампанского, - У меня тут праздник...