Нелюбовный роман (СИ)

- А я сама серьёзность. Ты молчишь два часа, а потом интересуешься, не скучно ли мне. Какой ответ ты ожидал услышать?

Он подошел ко мне вплотную. Мне пришлось задрать голову, чтобы видеть его. Из-за ощутимой разницы в росте по-другому не получалось. Я почувствовала себя такой маленькой… А он казался таким большим и сильным. И смотрел на меня без тени злости, со смесью нежности и печали. Усталый взгляд, морщинки в уголках глаз. Темная щетина проступила на волевом подбородке. Совсем немного седины на каштановых висках, и она заметна только так, вблизи. Я против воли залюбовалась им. Все-таки он самый красивый мужчина из всех, мне знакомых. И это мой мужчина. С поправками на жену, разумеется

Юра вздохнул и обнял меня.

- Прости меня, что накричал, что молчал. Я просто… Ты… Я ведь старше тебя на 20 лет. Ты девочка совсем. Мне так хорошо с тобой. А тебе со мной? Я же не спрашивал никогда… Что я могу тебе дать? Из того, чего ты заслуживаешь… Ты же самого лучшего заслуживаешь. Не меня…

Неожиданный поворот. Я была готова к сцене ревности. К любой сцене. Я же всегда во всеоружии. Неиссякаемому запасу колкостей в моем арсенале многие бы позавидовали. Профессиональному умению не терять лицо, даже когда задевают за живое. И двадцать пять тысяч видов саркастичных улыбок и ироничных замечаний.

Но эта убийственная искренность меня обезоружила. Он не ревновал меня. Его вдруг озаботили мои чувства. Какого мужчину, кроме моего папы, когда-то заботили мои чувства? Дайте вспомнить. Похоже, никого.

Сарказм был здесь совсем не уместен.

Я прижалась к нему, вдохнула его запах. У него был фантастический парфюм, от которого я сходила с ума еще с той нашей второй встречи, когда он целовал меня в своей красивой машине с тонированными стеклами. Так глубоко запрятанные чувства грозили, прорвав крепкую броню моего сарказма, вырваться наружу. И тогда мало никому не покажется. А в первую очередь, мне…

- Глупости это все. Ты старше меня всего на 18 лет. И мне с тобой хорошо! Я это заслужила

Утром, собираясь в спешке, после бессонной ночи, я обнаружила, что мой фотоаппарат не пережил Юриного меткого броска в кровать. Он категорически отказался включаться. Я пожаловалась Юре.

Через несколько дней мне прямо на работу привезли новую, дорогущую и навороченную зеркальную камеру. Мой мужчина умел приносить извинения.

Март. В вихре перемен.

Янка объявилась вскоре после моего возвращения из Питера. В претензиях, что я променяла ее на мужика. В своем репертуаре. Она как раз извинений приносить не умела никогда.

А мне не терпелось поделиться подробностями Питерской поездки, и ее последствий. Камера Янке понравилась, а все остальное отнюдь. Оказалось, она рассчитывала, что он наиграется в романы, и оставит, наконец, меня в покое.

Я решила не травмировать подругу, и не ставить ее в известность о том факте, что после возвращения наши отношения стали развиваться по обратному сценарию. Но факт оставался фактом: после Питера мы стали видеться ежедневно. Либо Юра днем заезжал за мной в офис в обеденный перерыв, либо вечером после работы, либо, в мои выходные, встречались после того, как я уложу спать Марка. Для меня оставалось загадкой, каким образом он оправдывал свое отсутствие в семье, но даже в мои рабочие субботу и воскресенье Юра нашел время для встречи. Мы просто пили кофе и болтали. Благодаря Питеру, я заняла в жизни своего мужчины место, на которое, в общем, и не рассчитывала.

Никогда я не собиралась всерьез конкурировать с его семьей. Оказалось же, что не все зависит от моего желания. Далеко не все.

А я? Какое место занял он в моей жизни? Кем он стал для меня? На этот вопрос я боялась отвечать даже себе самой. Мне бы не понравился ответ. Что бы я стала делать с этими, лежащими на поверхности, выводами? Что мои чувства к Юре давно вышли за границы, мною для них установленные. Что я думала о нем, каждый вечер, засыпая, и просыпаясь по утрам… Эти выводы меня невероятно напрягали. Поэтому я старалась думать об этом поменьше. Причин тому была масса.

Во-первых, частота наших встреч никак не отменяла того факта, что у него была семья. Жена и дочь присутствовали в его жизни постоянно. Дочка часто звонила ему, и он всегда брал трубку. Жена, напротив, звонила редко, в основном с указаниями, но он так же старался по возможности отвечать. Нас было неприлично много в этих отношениях. А во-вторых, я свыклась с правилами своей роли, установленными с самого начала. Потому что где-то внутри была стопроцентная уверенность: стоит мне выйти за рамки этих правил, как я его потеряю. Возможно не сразу, не резко, но… Он потеряет интерес, если я буду тянуться к нему сильнее, чем он тянется ко мне. Если начну канючить, как мне его мало. Если начну ревновать к жене. Если стану для него источником проблем.

Проблем у него навалом и без меня. Переходный возраст, и очевидная избалованность дочки. Истеричность и капризы жены. Затянувшийся семейный кризис. Все чего-то от него хотят: денег, внимания, эмоций, нервов. Вкрути лампочку, вынеси елочку…

Я от него хотела исключительно его самого. И это не было наигранно. Это было действительно так. Я ничего не изображала. Ничего не требовала. Только все больше и больше мне нужно было его для счастья. Но показывать ему этого я не могла. Я не должна быть проблемой. Я должна быть радостью!

С каким трудом порой давалась эта радость, моему мужчине лучше не знать. Ни к чему!

Душевной боли, сердечных страданий я больше не хотела ни под каким видом. Всего этого удовольствия мне в жизни уже хватило с избытком

Так или иначе, было ли мое поведение тактическим ходом, или инстинктом сохранения своих чувств, оно дало определенные плоды.

Юра тянулся ко мне вопреки логике и здравому смыслу. Рискуя, преодолевая препятствия. Неужели, все тот же запретный плод? Чем больше я ничего от него не просила, тем больше начала получать.

Самым щекотливым из всех был вопрос денег. У меня на руках был маленький ребенок, отец которого самоустранился из нашей жизни уже давно. Моя зарплата оставляла желать лучшего. Мои родители были отнюдь не богатыми людьми. Финансовая ситуация в моей жизни была если не плачевная, то вполне критическая. Я бы с превеликой радостью отдалась кому-нибудь в содержанки! Было лишь одно «но»…

Я до безобразия горда и самолюбива. Моего самолюбия с успехом хватило бы на десятерых. Мне проще тайком размазывать слезы, пока никто не видит, чем потерять лицо, унизившись любой просьбой. Булгаковские строки: «Никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами все дадут!», нашли живейший отклик во мне, едва я их прочитала много лет назад. Я сделала их своим жизненным кредо. И никогда от него не отступала. Впрочем, желающих предложить мне что-то пока не наблюдалось…