Убийство по-римски

Но и лицо было тоже не слишком хорошо. Даже если не обращать внимания на мешки под глазами и на сами глаза, обо всем говорили ужасные расслабленные губы. Они были накрашены модной лилово-синей помадой, но все равно казались багровыми: губы престарелой менады.

Племянник имел с ней отдаленное сходство. Аллейн вспомнил, что его отца, второго лорда Дорна, быстро бросили две жены, а третья, мать Кеннета, как сказал сам Джордж, «была устранена». «Не слишком удачное начало», — посочувствовал юноше Аллейн и подумал: а могло бы хоть сколько-то помочь Кеннету Дорну старое средство «живи на фунт в день, да еще и заработай его»?

Подойдя поближе, он заметил, что молодой человек бросает на Мейлера взгляды, в которых смешалось нетерпение, таинственность и, может быть, раболепие. Он был беспокойный, бледный, с желтоватым и влажным лбом. Когда Мейлер представил его и он протянул руку, рука подрагивала, а ладонь оказалась липкой. Довольно неожиданным образом с его плеча свисала фотокамера.

Аллейн пожал руку и тетке. Под замшей перчатки пальцы напряглись, мгновенно сжались и медленно высвободились. Леди Брейсли пронзительно взглянула в глаза Аллейну. «Значит, она до сих пор не сдается», — подумал он в ужасе.

— Забавная затея, — сказала она. Голос звучал, как у молодой.

У ее локтя стоял Мейлер, сзади него, как на привязи, Грант.

— Леди Брейсли, позвольте вам представить нашего почетного гостя — мистер Барнаби Грант.

— Известно ли вам, что вы единственная причина моего участия в этой поездке? Кеннет никакими силами не заставил бы меня глазеть на достопримечательности в такое ужасное время дня. Вы — моя «достопримечательность».

— Не знаю, что вам на это сказать, — быстро проговорил Грант. — Я уверен, что церковь Сан-Томмазо-ин-Паллария покажется вам куда более интересной.

— Это куда мы едем? Это руина? — протянула она, широко раскрывая свои опустошенные глаза. — Не могу передать, как я ненавижу ру-и-ны.

Наступила секундная пауза, после чего Грант сказал:

— Это не совсем руина. Это… Но вы увидите, когда мы приедем туда.

— Она есть в вашей книжке? Я читала вашу книжку про Саймона, — вам надо знать, что это большой комплимент, потому что вы пишете совсем не то, что мне нравится. Не обижайтесь. Я в восторге от этой книжки, хотя не могла понять, о чем в ней речь. Вы должны мне объяснить, Кеннет пытался — помнишь, милый, — но его объяснения были еще бестолковее, чем книжка. Мистер Аллен, идите сюда и скажите, вы читали новейшего Барнаби Гранта, и если да, вы поняли, о чем там говорится?

Аллейна избавило от подыскивания ответа вмешательство Себастиана Мейлера, который попытался выйти из положения непрошеной шуткой и не был вознагражден за старания. Когда он игриво сказал: «Леди Брейсли, вы ужасная притворщица, я уверен, вы не упустили ни одного тончайшего нюанса «Саймона в Тоскане», она просто сказала: «Что-о?» — и удалилась прежде, чем он успел повторить свое замечание.

Мистер Мейлер представил барона и баронессу. Леди Брейсли выслушала его без внимания.

— Разве нам не пора ехать? — спросила она Аллейна и Гранта. — Каково вам так околачиваться без дела? Действует на нервы, правда? Кого еще нет?

Услышав этот бесстрастный вопрос, Себастиан Мейлер объяснил, что майор Суит присоединится к ним в базилике, и продолжал излагать программу дня. Они объедут на машинах Колизей и Форум и затем посетят базилику Сан-Томмазо-ин-Паллария, в которой, как всем известно, разворачивается центральный эпизод знаменитого романа мистера Барнаби Гранта «Саймон в Лациуме». Мистер Мейлер убедил прославленного писателя сказать несколько слов о базилике, которая в значительной мере вдохновила его на сочинение книги, как вы услышите из первых уст.

Аллейн заметил, что в продолжение всего вступительного слова Барнаби Грант, по-видимому, испытывал острейшее замешательство. Он уставился в землю, ссутулился, несколько раз порывался уйти, но, различая повышенные нотки в голосе мистера Мейлера, передумывал и, страдая, оставался на месте.

Под конец мистер Мейлер сказал, что поскольку погода восхитительно мягкая, они закончат пикником — чаем на Палатинском холме. Затем гостей развезут по гостиницам отдохнуть и переодеться к ужину. В девять вечера за ними заедут.

Затем он распределил публику. В первой машине будут он сам, леди Брейсли, Аллейн и Барнаби Грант; Ван дер Вегели, Софи Джейсон и Кеннет Дорн поедут в другой. Он представил водителя второй машины.

— Джованни хорошо говорит по-английски, — сказал мистер Мейлер, — кроме того, он знаток старины. По дороге он будет показывать вам все интересное. Итак, леди и джентльмены, в дорогу. Pronto!

К порталу Сан-Томмазо-ин-Паллария ведут четыре небольшие арки на тонких, изъеденных временем колоннах, которые в античности украшали какой-нибудь языческий храм. Усики вьюнка, которыми резчик обвил их, выщербились во многих местах, но работа его так выразительна, что кажется — камень трепещет. В самом затененном углу портика сидела женщина с лотком почтовых открыток. На ней было черное хлопчатобумажное платье, тонкий черный платок закрывал ее лицо. Иногда она что-то выкрикивала, может быть, мистеру Мейлеру. Голос у нее был резкий, и поэтому ее слова походили на брань. Мейлер не обращал на нее внимания.

Он собрал туристов вокруг себя и взглянул на часы.

— Майор Суит опаздывает, — сказал он. — Мы не будем его ждать, но, прежде чем мы войдем, я хотел бы дать вам самое краткое представление об этом необычайном памятнике. В четвертом веке до Рождества Христова…

Из темного храма с криком выбежал разъяренный господин.

— Чертово шарлатанство, — кричал господин. — Какого дьявола… — Он остановился, увидев группу, сощурил свои налитые кровью глаза и вгляделся в стоящих.

У него были грозные седые усы, и весь он казался невероятно новым воплощением эдвардианского военного.

— Вы Мейлер? — прокричал он и объяснил: — Суит.

— Майор Суит, позвольте…

— Вы опоздали на сорок три минуты. Сорок три минуты!

— К сожалению…

— Избавьте меня от благовидных оправданий, — взъярился майор Суит. — Отсутствие пунктуальности нельзя оправдать ничем.

В разговор вступила леди Брейсли.

— Все это моя вина, — сказала она. — Это я заставила всех ждать, и у меня нет оправданий: я всегда опаздываю и никогда не оправдываюсь. Вы, по-видимому, назовете это «привилегией дамы», не так ли? Или не назовете?

Майор Суит секунды две-три испепелял ее своим синим пламенем. Затем он выдавил: «Добрый день», — и, судя по всему, стал ждать, что произойдет дальше.

Мистер Мейлер с безукоризненной учтивостью отрекомендовал его обществу. Когда его представляли дамам, майор Суит слегка кланялся, когда мужчинам — издавал неопределенное «хэлло».

— Я продолжу, — сказал мистер Мейлер. — Когда мы будем в самой базилике, я передам вас попечению нашего прославленного почетного гостя. Но до этого несколько исторических замечаний, может быть, будут полезны.

Софи с неудовольствием признала, что он был краток и компетентен. Базилика Сан-Томмазо, рассказывал он, один из немногих исторических памятников Рима, где посетители имеют возможность спуститься в глубь столетий до времен митраизма. На верхнем уровне, где они в настоящий момент стоят, находится базилика двенадцатого века, в которую они через минуту войдут. Она построена на месте раскопанной ныне церкви третьего века.

— А под ней — только подумайте! — сказал мистер Мейлер, — восемнадцать веков проспала городская усадьба эпохи Флавиев: классическое жилище нобиля с домашним храмом, посвященным богу Митре.

Он умолк, и Софи, глядевшая на него с глубочайшим отвращением, подумала: «Он действительно интересуется тем, о чем говорит. Он знает свое дело. Он извлекает из него удовольствие».

Мистер Мейлер кратко описал огромную работу археологов девятнадцатого века, которые обнаружили сначала раннюю базилику, а потом, глубоко под ней, — языческое домовладение.