Шарада

– Это всецело его заслуга, – улыбаясь Дину, заверила Кэт. – Он и другие врачи и медсестры, участвующие в трансплантационном проекте, делали всю работу. Я была всего лишь статисткой.

Дин обвил рукой ее тонкую талию и с гордостью сказал:

– Она была идеальной пациенткой, сначала для меня, а потом для доктора Шолдена, который стал ее лечащим врачом после того, как наши отношения перешли в ту стадию, когда медицинские соображения могли бы быть затуманены соображениями личного порядка. Как видите, все кончилось хорошо.

Кэт театрально вздохнула.

– Все стало хорошо после того, как мне отрегулировали эти чертовы стероиды. Конечно, пришлось пожертвовать моими чудесными усами и бурундучьими щеками, но ничего не поделаешь, за все надо платить.

Неприятные побочные эффекты стероидов исчезли, когда их доза уменьшилась. Кэт вновь набрала потерянные килограммы и теперь стойко держалась в идеальном для себя весе, который имела до трансплантации.

Ее хрупкая фигура никогда не была склонна к полноте. В детстве Кэт была долговязой и тощей. Отрочество и юность не принесли с собой тех изменений, которые про– изошли со многими другими ее сверстницами: страстно желаемая округлость форм так и не появилась. Узкое лицо с чуть выдающимися скулами, как и яркие краски лица и волос, составляли главные ее достоинства. Кэт научилась с максимальной выгодой использовать свои сильные стороны. На экране она смотрелась замечательно.

– Я ваш неизменный почитатель, мисс Дэлани, – говорил тем временем Билл Уэбстер.

– Пожалуйста, называйте меня Кэт. А что касается неизменных почитателей, то это мой любимый вид поклонников.

– Только очень важная деловая встреча может помешать мне каждое утро смотреть «Переходы».

– Мне очень лестно.

– Думаю, что своим огромным успехом этот сериал обязан вам и вашей героине Лоре Мэдисон.

– Благодарю вас, но вы слишком великодушны. «Переходы» пользовались успехом еще до того, как там появилась Лора Мэдисон. И во время моего отсутствия сериал сохранил свой рейтинг. Я делю успех фильма со всеми, кто принимает в нем участие: со сценаристами, актерами и съемочной группой.

Уэбстер взглянул на Дина:

– Она всегда так скромна?

– Боюсь, что да, даже в ущерб себе.

– Вы очень счастливый человек.

– Эй, ребята, – вмешалась Кэт. – Хочу вас предупредить, что меня ужасно раздражает, когда обо мне говорят так, будто я невидимка.

– Прошу прощения, – извинился Уэбстер. – Я просто продолжил разговор с того места, на котором мы остановились, когда вы подошли. Тогда я как раз поздравил доктора Спайсера с вашей предстоящей свадьбой.

Улыбка на лице Кэт дрогнула. Волна гнева бросилась ей в голову. Уже не первый раз Дин сочинял историю об их помолвке. Его чувство собственного достоинства не позволяло ему всерьез относиться к тому, что она снова и снова отклоняла его предложение руки и сердца.

В начале их отношений крепнущая дружба мешала его объективности как ее лечащего врача. На всем протяжении болезни и после трансплантации она надеялась на эту дружбу. За последний год их отношения стали более зрелыми и глубокими. Дин занимал особое место в ее жизни, но он все еще не понимал природу ее привязанности.

– Спасибо, Билл, но Дин и я еще не намечали дату бракосочетания.

Несмотря на ее попытку скрыть раздражение против

Дина, Уэбстер, должно быть, это почувствовал. Кашлянув от смущения, он сказал:

– Ну что ж, Кэт, буду прощаться. Еще столько людей ждут вашего внимания. Она протянула руку.

– Было очень приятно с вами познакомиться. Надеюсь, наши дороги еще пересекутся.

Он ответил ей крепким рукопожатием.

– Можете не сомневаться. И она ему поверила.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

В какой-то момент они почувствовали, что видеоигры им уже наскучили.

После темноты галереи, где черты лица настолько сливались, что трудно было отличить одного человека от другого, лампы дневного света в густоте торгового пассажа казались неестественно яркими. Глазам требовалось время, чтобы привыкнуть, и это их рассмешило.

Магазинчики и кафе пассажа уже несколько часов как были закрыты. Их голоса эхом отдавались в огромном, похожем на пещеру помещении, но разговаривать стало гораздо легче, поскольку не приходилось перекрывать электронную какафонию, царившую в галерее.

– А ты уверен, что не будет проблем? Джерри Уорд широко улыбнулся той самоуверенной улыбкой, которая свойственна исключительно счастливчикам, очень общительным шестнадцатилетним юношам.

– Мои предки уже спят. Они всегда ложатся спать, не дожидаясь, пока я вернусь.

– Не знаю. Странно, что ты вот так запросто приглашаешь меня к себе домой. В том смысле, что мы едва знакомы.

– А разве это не лучший способ узнать друг друга поближе? – Джерри понял, что ему снова придется уговаривать. – Послушай, тебя же только что уволили и тебе нужна работа, ведь так? А у моего отца свое дело. Он вечно нанимает новых людей и обязательно найдет что-нибудь и для тебя. А сегодня тебе надо хорошенько отоспаться. Переночуешь у меня и сэкономишь несколько баксов. У нас есть комната для гостей. Если ты боишься, что мои предки будут возражать, я могу незаметно вывести тебя из дома ранним утром, а уже потом познакомлю с ними. Им и не надо знать, что у нас кто-то ночевал. Поэтому расслабься. – Он засмеялся и широко раскинул руки. – 0'кей?

Дружелюбие Джерри оказалось заразительным, и ответом ему была неуверенная улыбка.

– Да, все в порядке.

– Ну и хорошо. Ух ты, вот здорово! Посмотри, какие коньки! – Джерри кинулся к отделу спортивных товаров. На витрине были выставлены роликовые коньки и всевозможные атрибуты, обеспечивающие безопасность. – Видишь вон ту пару, что с зелеными колесами? Просто отпад. Вот что я хочу получить в подарок на Рождество. И шлем тоже. Полный комплект.

– Мне никогда не приходилось кататься на роликовых коньках. Наверное, это опасно.

– Моя мамаша тоже так говорит, но, думаю, к Рождеству она сдастся. Она так рада, что я наконец могу вести нормальный образ жизни, что долго не выстоит. – Джерри в последний раз жадно взглянул на витрину и двинулся дальше.

– Что значит «нормальный образ жизни»?

– А? Да так, ничего особенного.

– Прости, если я лезу не в свое дело.

Джерри не собирался давать повод для обиды. Но он так долго чувствовал на себе взгляды окружающих и был так рад стать таким же, как все, что терпеть не мог, когда ему напоминали о его былой немощи.

– Да просто, знаешь ли, я был болен. То есть я хочу сказать, по-настоящему болен. С пяти лет до прошлого года. Собственно, завтра будет ровно год. Мамаша собирается устроить грандиозную пирушку, чтобы это отметить.

– Что отметить? Если, конечно, это не слишком бестактный вопрос.

Они уже подошли к самому выходу. Дежурный сторож спал на скамейке глубоким сном, несмотря на неудобную позу. та – Если я расскажу тебе, дай слово, что не будешь считать меня придурком, – поколебавшись, сказал Джерри. – Обещаю, что ничего плохого я о тебе не подумаю.

– А то некоторые как-то очень странно на это реагируют. – Джерри, собираясь с духом, быстро вздохнул. – Мне сделали операцию по пересадке сердца.

Это заявление было встречено грубым хохотом, выражавшим недоверие.

– Ну да, ври больше.

– Клянусь. Я чуть не умер. Они как раз вовремя нашли для меня сердце.

– Ты серьезно ? Без вранья? Господи Иисусе? Джерри рассмеялся.

– Ага. Мои предки твердо уверены, что здесь не обошлось без Его вмешательства. Ну, пошли. – Он толкнул дверь и ощутил холодный промозглый ветер. – О, черт, опять дождь. Каждый раз, когда идет такой сильный ливень, речушка рядом с нашим домом разливается. Где твоя машина?

– Вон там.

– А моя здесь, за углом. Хочешь, чтобы я пошел с тобой?

– Нет. Ты просто подъезжай к противоположному выходу и встань там. Оттуда я поеду следом за тобой.