Эшафот для любви (СИ)

обратный ожидаемому. Нос, будто взбесившись, все удлинялся и удлинялся, а на

переносице выросло уже четыре шишки. И пошло-поехало. Сейчас их у нее шестнадцать.

Целая виноградная гроздь, до содрогания отвратительная в своей лиловости. И что самое

страшное, ни одно медицинское светило в мире не знает, как этот симбиоз поведет себя

дальше.

– Пресвятая дева Мария! Неужели бедная Ирена обречена вечно сражаться с

собственным, будь он проклят, носом?

1 Каури — морской моллюск, раковина которого издавна использовалась в качестве денег у народов Азии, Африки и островов Тихого океана.

24

– Задай вопрос полегче. Лучше – кому-нибудь из узких специалистов. Я же знаю

следующее: последний раз Ирене под кожу лица вживили два донорских сухожилия - от

носа до затылка, обхватив скулы, словно обручем. И что в итоге? Бедняжку начали

донимать дикие боли. Сухожилия пришлось в срочном порядке иссечь, чем и занялись в

нашей клинике. Именно после этой весьма болезненной процедуры она и лежит.

Глава 19

– А что если высший смысл жизни состоит в том, что она не имеет никакого

смысла? – озвучив сей экспромт, а может, как впоследствии утверждали злые языки, домашнюю заготовку, его автор, габонец лет тридцати, в черном смокинге и белых

перчатках, сорвал приличные аплодисменты.

Впрочем, Клода, если быть откровенным, данная тусовка интересовала не больше, чем пигмея пуховик. В ресторане на традиционный (интересно, кто автор столь пустой

для нормального человека традиции?) ужин собрались участники региональной научной

конференции по проблемам охраны окружающей среды. Ему страшно не хотелось

гробить драгоценное время, однако правила приличия (а их кто устанавливал?) требовали

персонального присутствия и, они, как это чаще всего случается, возобладали над

личными устремлениями. Да и приглашение, на которое ответил положительно, получил

заблаговременно и дал согласие.

Не следует сбрасывать со счетов и тот факт, что в результате подобных

корпоративных вечеринок, как правило, активнее начинали пополняться счета «Фетиша».

Компания вновь бурно зааплодировала.

– Здорово!

– Великолепно!

– Повторите пассаж, уважаемый!

– Внимание, выход на бис!

– Право, не преувеличивайте! – откровенно деланно скромничал габонец.

Под разразившийся шумок Клод оставил вечеринку.

Пара легких коктейлей, проглоченных за ужином, не давила на желудок. Наоборот, придавала бодрости. Настроение располагало к раздумьям, а, следовательно, к пешей

прогулке. Попросил швейцара, не скупясь на чаевые, поручить кому-нибудь из незанятых

в данный момент служащих отогнать его авто по указанному адресу. Тот с радостью (не

всегда клиенты столь щедры!) согласился. Клод бросил на заднее сидение папку с

деловыми бумагами, барсетку и презент от организаторов конференции (каждому

участнику экологического сборища вручили ультрасовременный телефонный аппарат, изготовленный, как особо подчеркивалось, по экологически чистым технологиям).

Захлопнул дверцу, протянул ключи швейцару. Взглянул на небо. Будет ли дождь? Не

исключено. Открыл машину, вытащил зонт. И пешком отправился домой.

Понимающе улыбнулся бредущей в обнимку парочке. У девушки на майке

красовалась шокирующая добропорядочных граждан надпись: «От целомудрия бывает

рак». Юноша и его подружка дружелюбно помахали в ответ: видимо, не часто встречали

если не одобрение, то хотя бы холодное безразличие прохожих.

Если бы он был внимательнее, наверняка бы заметил, что за ним, сменяя друг

друга, следуют два типа. А если бы заметил, то в одном без труда узнал бы скромного

клерка из персонала, обслуживающего только что закончившийся симпозиум. Именно он

вручал гостям сувениры от имени организаторов.

Глава 20

– Мой уймищу денег ухлопал, – хвалилась подруге из соседнего дома, такой же, как сама, прислуге, горничная Стефа Берца. – Отвалил сто пятьдесят тысяч какому-то

Купидону – то ли имя, то ли фамилия такая странная. Сама слышала, как диктовал

финансовое поручение личному секретарю. Долго ума не могла приложить, что за

25

херувим такой выискался и чем он хозяина смог заинтересовать? А это слышу, болтает с

приятелем по телефону. Тот недавно вернулся из многомесячного заграничного вояжа, так

поспешили обменяться новостями. Мой и говорит: приобрел, мол, потрясающее колечко с

невообразимо редким камнем, которому и английская королева позавидует. Ага, думаю, так вот на что ты, голубчик, потратился! Что ж, дело святое – порадовать дочь-

страдалицу.

Горничную прямо распирало от собственной значимости: хоть и весьма

малопочтенным образом, а была в курсе дел хозяина.

– Отец из него – на зависть многим! – поддержала подруга, небрежно

потягивающая коктейль через соломинку. – Правильно, что не поскупился, купил Ирене

безделушку. Пусть порадуется, бедняжка. Это немногое, что ей осталось.

– Да ты пораскинь своими куриными мозгами – на эту сумму дюжину украшений

приобретешь. Да еще с бриллиантами. Я специально в ювелирной лавке интересовалась.

Что он, умом тронулся, такие деньги выбрасывать?!

– Ну, по-моему, Берц не из тех, кого обведешь вокруг пальца. Так и моя госпожа

это утверждает, когда пребывает в хорошем расположении духа и не бранится почем зря.

– Обвели, голубушка, как пить дать обвели! Чует мое сердце, уж поверь на слово!

Да и имел дела он всегда лишь с двумя известными торговцами драгоценностями. А тут

вдруг нарушил собственное неписаное правило, которому свято следовал. Не иначе, Купидон этот – прожженный жулик, ловкач-спекулянт, жох и пройдоха.

Глава 21

По завершении необходимых формальностей Клод получил приглашение посетить

отдел «ФР» пресловутого «КупиДОНа». Если бы знал, что аббревиатура

расшифровывается как «Фоторобот», решил бы – произошла досадная ошибка. Ведь еще с

университетских лет твердо усвоил: оный составляется при непременном участии

очевидцев преступления на предмет оперативного опознания и скорейшей поимки лица, его совершившего. Ни свидетелем нераскрытого убийства или изнасилования в особо

извращенной форме, ни, тем более, правонарушителем он не был.

…Отдел занимал две средних размеров комнаты на седьмом этаже малоприметного

здания, расположившегося рядом с центральным универмагом – местом постоянных

сборов гомосексуалистов всех мастей. Сей факт нисколько не смутил Клода, ибо в

свободном обществе каждый имеет право на вольное изъявление собственных чувств и

наклонностей. В конце концов, черно-«голубые» ничем не хуже бело-«голубых»

собратьев – цвет кожи здесь ни при чем.

Не без некоторой робости толкнул дверь приемной. Ее интерьер оригинальным

назвать было трудно. Стол, несколько бамбуковых кресел, телефон, компьютер. Ядовито-

зеленое подобие циновки. Модернистская картина на стене – в аляповатой пластиковой

раме. Наполовину заваленный шкаф для бумаг. Шторы-жалюзи из модного

искусственного сталмита на единственном окне. И, не преминул отметить, – паутина у

основания плафона.

Рекогносцировка заняла не более четырех-пяти секунд – таким способностям мог

искренне позавидовать профессиональный детектив среднего класса.

Перевел взгляд на серенькое, в платье цвета мокрого асфальта, существо, с особым, как ему показалось, остервенением терзающее клавиатуру компьютера. Прошло

несколько томительных мгновений. Наконец «мадам» – такой кличкой Клод наградил, сам

не зная почему, сразу не понравившуюся ему секретаршу, соизволила оторваться от