Проклятье старинной усадьбы

Она тихонько последовала за ним, чтобы не вызвать вновь его гнева. Элизабет не могла понять, почему муж был так груб и резок.

Уильям молча скрылся в своем кабинете. По всей видимости, об идее несколько дней не работать и провести с молодой женой он забыл.

Элизабет была разочарована. Она нерешительно топталась в холле и не знала, чем себя занять.

– Могу ли я быть вам полезной? – раздался голос миссис Бакстер рядом.

Девушка не сразу ответила, тогда миссис Бакстер подошла сама и сказала доверительным тоном:

– Он ее никогда не забудет, это судьба. И вам это никак не изменить.

Прежде чем Элизабет успела молвить хоть слово в ответ, Бакстер уже скрылась из виду, а девушка так и осталась стоять посреди холла.

* * *

В Уэльсе наступила весна. На буках набухали почки, в парке появились первоцветы. Воздух потеплел, и птицы начали вить гнезда.

Несмотря на изменения природы, Элизабет переживала период одиночества и сомнений. В их браке, который так счастливо начался, происходило что-то непонятное. Точнее, не происходило ничего. Это пугало Элизабет, поскольку она знала, что теперь не принадлежит самой себе и находится целиком во власти Уильяма. Она чувствовала, что муж порой тайком наблюдает за ней. Он часами сидел в своем кабинете, все чаще отлучался из усадьбы по разным поводам и никогда не рассказывал, куда он ездил и зачем.

Постепенно Уильям все больше отдалялся от Элизабет, и она не могла найти для этого никакой причины. Все реже он ее обнимал, и теперь крайне редко просил ее сыграть, хотя раньше говорил, что обожает ее слушать.

Вместе с этим в «Буковом замке» стали случаться странные вещи. Однажды, когда Элизабет путешествовала верхом, лопнул ремень у седла. Ей повезло, потому что, во-первых, лошадь шла шагом, а во-вторых, она была довольно опытной наездницей, и ничего страшного не произошло. Она отделалась лишь легким испугом. Когда после этого происшествия она верхом возвращалась домой, то заметила мужа, который наблюдал за ней издалека и скрылся в доме тот час же, как Элизабет его увидела.

Все чаще девушка просыпалась посреди ночи из-за того, что к ней взывал странный потусторонний голос. Проснувшись, она лежала с колотящимся сердцем, голос исчезал, и в доме царила гнетущая тишина. Частенько она плакала перед сном, потому что думала, что потеряла рассудок.

Однако то, что произошло прошлой ночью, заставило Элизабет еще больше сомневаться в своем здравом уме.

Она, как обычно в последнее время, отправилась спать одна. Уильям работал допоздна в кабинете. Элизабет уже почти заснула, когда ее разбудил зов, уже хорошо знакомый. На сей раз Элизабет не осталась в кровати, она встала. Что-то потянуло ее к окну. Она посмотрела на залив, который в эту тихую ночь был спокойным. Черная вода чуть колыхалась. Потом взгляд девушки привлекло восточное крыло здания: из окна были различимы окна комнат леди Изабель, все они были темны и безжизненны, кроме одного. Тусклый огонек трепыхался за шифоновой занавеской. Элизабет, как прикованная, смотрела на это окошко. Она подумала о миссис Бакстер. Элизабет знала о ее симпатии к леди Изабель. Может, это она ходит тайно ночами в запретные покои?

Но это объяснение Элизабет сразу же отмела: штора в том окне задвигалась, и девушке удалось различить фигуру, которая появилась всего на пару мгновений. Элизабет никогда не забудет этот бледный, полупрозрачный лик. Это было ужасно!

Утром она сидела за столом бледная и невыспавшаяся. До самого утра, как завороженная, Элизабет смотрела на таинственное окошко, пока не рассвело. «Что же это было? Дух? Или все это лишь плод моего воображения?» – вновь и вновь думала Элизабет. Она не заметила изучающий взгляд Уильяма:

– Лиззи, что случилось? Тебе нехорошо? – спросил он.

В его голосе звучала неподдельная забота. Элизабет попыталась изобразить улыбку, но получилось лишь скривить рот, и она расплакалась. Напряжение последних недель давало о себе знать.

Уильям подошел к ней, обнял и почувствовал, что она дрожит всем телом.

– Тебе нужно в постель, ты больна. Ты вся дрожишь.

Она покачала головой и высвободилась из объятий мужа.

– Нет, в этом нет необходимости, это нервы.

Она встала рядом с окном и стала безучастно в него смотреть. Девушка не хотела рассказывать мужу про свои проблемы, поскольку в последнее время он сильно отдалился. Этим утром, однако, Уильям повел себя иначе. Он подошел к ней, заботливо положил свою руку на ее дрожащее плечо, его темные глаза смотрели в глаза Элизабет, как и прежде, проникновенно:

– Расскажи, что тебя терзает.

Она помедлила с ответом, поскольку решила ничего не рассказывать о своих наблюдениях. Элизабет помнила о реакции мужа на рассказ о ночных кошмарах.

– Я просто все время в одиночестве. У меня же скоро концерты. Мне надо поехать в Лондон, нужно привыкать к человеческому обществу, тут я стала настоящей затворницей.

Она сказала это так стеснительно и беззащитно, что ему не оставалось ничего иного, как ее поцеловать.

– Моя маленькая затворница, я знаю, что требую от тебя слишком многого.

Он вдруг нахмурился и притянул ее к себе в кресло.

– Я должен тебе кое-что рассказать, Элизабет. Я не был до конца честен с тобой. Точнее, не рассказывал всего. Видишь ли, Изабель никогда не страдала депрессией, наоборот, она была жизнерадостной и веселой женщиной. Когда мы познакомились, она произвела на меня, как и на многих других мужчин, исключительное впечатление: красота и природное обаяние – все было при ней. Только месяцы спустя после свадьбы я понял, что все это лишь видимость, красота лишь внешняя, за которой скрывалось что-то противное. Изабель не была мне верна. У нее было огромное количество романов. Не знаю, почему я не расстался с ней сразу, как узнал. Я был не способен с ней разойтись. Даже после ужаснейших унижений у нее играючи получалось водить меня за нос. Я был противен сам себе!

Он спрятал лицо в ладонях и тяжело вздохнул. Элизабет осторожно взяла его за руку, Уильям схватился за пальчики жены, будто бы они были последней соломинкой утопающего.

– Она была неизлечимо больна. Поэтому и покончила с собой. Она не хотела страдать, выносить эту боль. Уж лучше быстрый конец. Я упрашивал ее, как мог, но напрасно. У меня никогда не было влияния на Изабель.

Он посмотрел на Элизабет и продолжил:

– Вот причина, почему я хочу, чтобы ты принадлежала только мне. Мысль потерять тебя чудовищна. Как я смогу потом жить? Ты вернула мне жизнь после ада моего первого брака. Поэтому прошу тебя, останься здесь, забудь про Лондон. Ты мне нужна. Даже если я порой невыносим, ты для меня все.

– Но ты меня не потеряешь. Я люблю же, люблю тебя, и если хочешь, я откажусь от своих выступлений. Ты мне гораздо важнее.

Его глаза заблестели. Он подошел к Элизабет, крепко обнял ее и нежно поцеловал. Его губы были такими нежными и настойчивыми, что она тут же забыла о всех сомнениях, терзавших ее еще минуту назад.

Они занялись любовью тут же, в гостиной. Он был страстен и при этом одуряюще нежен. Посадил ее на стол, снял с нее белье и проник в нее. Они медленно, сомнамбулически раскачивались в этом танце любви. Ее страхи и сомнения исчезали от каждого его толчка, от каждого сильного, мощного движения внутрь нее. Она все сильнее возбуждалась, начинала торопить его движениями бедер, но он сдерживал ее страсть. Давал ей разгореться все сильнее. И когда она поняла, что дошла до вершины блаженства, закончил начатое мощными, приносящими одновременно боль и наслаждение толчками.

* * *

Ей казалось, что после такой страстной ночи отношение мужа переменится, но не тут-то было. Элизабет почти не видела мужа в последующие дни. Уильям проводил все время либо в кабинете, либо в Лондоне.

Элизабет уже привыкла быть все время одна. Она старалась не пересекаться с экономкой, поскольку подозревала ее в причастности к жутким вещам, происходившим в восточном крыле. Девушка была уверена в том, что миссис Бакстер хочет во что бы то ни стало выжить ее из дома.