Жертвоприношение любви (ЛП)

— Начало одиннадцатого.

Она скатывается с кровати и еле волоча ноги идет в ванную. Я открываю шторы, чтобы впустить солнечный свет, льющийся из окон от пола до потолка, и рассматриваю Бангкок, распростершийся внизу, Билли выходит в халате, предоставленным отелем, с умытым лицом, с мокрыми волосами, завернутыми в полотенце.

— Ты что-нибудь ела? — интересуется она.

— Да. У них прекрасный шведский стол внизу. Хочешь сходить?

— Ты что, шутишь? Я не ем это дерьмо.

Она заказывает завтрак в номер по телефону: миску с вареньем и стакан ананасового сока. Я качаю головой, и она вопросительно поднимает устало, даже не могу назвать это бровями, положив трубку телефона, садиться на кровать.

— Ладно, расскажи мне о прошлой ночи, — нетерпеливо прошу я.

Билли зажигает сигарету, медленно выдыхает полными легкими, только потом говорит:

— Я встретилась с Брайаном на Бангла Стрит, и была так возбуждена от волнения, что увижу шоу настоящих кисок, но улица была забита спекулянтами, продающими это пинг-понг шоу. Их торговля была слишком агрессивной. Они хватали за руки, и если ты стряхивал ее, то уже другой хватал тебя за руку, завлекая на шоу. При этом все они показывали большие заламинированные портфолио девушек от своих клубов, которые могли проделать разные вещи своими кисками. Большинство из них отвечали слишком расплывчато, когда Брайан спрашивал о цене, они почему-то все заявляли, что будет решено в самом клубе. Из всего этого бардака, единственный парень назвал конкретную цену Брайану, и мы последовали за ним.

Раздается стук в дверь, Билли открывает. Обслуживающий персонал отеля приносит в номер поднос, на котором стоит миска варенья, рядом чайная ложка и стакан сока для Билли. Она подписывает ему счет, дает чаевые, и когда он уходит, прикрывает за собой дверь. Билли с наслаждением потягивает сок, присев напротив миски с вареньем.

— Господи, я умираю с голоду, — говорит она. Она тушит свою сигарету и, снимает полотенце с головы, бросая его на стул. Билли начинает поглощать варенье, направляясь к кровати. Она не перестает меня удивлять, сколько бы раз я не наблюдала за этим, Билли поглощающую миску варенья на завтрак. Я даже не могу себе предположить, что человек способен продержаться на варенье, шоколаде и пицце.

— Было примерно двадцать пять совершенно разных вещей, которые могли проделать девочки в этом клубе. Они творили чудеса своими кисками, стреляя шариками для пинг-понга, словно автоматной очередью, работая мышцами настолько сильно, что превращали воду в содовую и открывали крышки у пивных бутылок.

— Открывали крышки у пивных бутылок? — спрашиваю я, пребывая в полном изумлении, даже не обращая внимания на выражение своего лица.

Билли кивает с умным видом.

— Я бы не поверила, если бы не видела своими собственными глазами. Парень привел нас в это место — маленькое и прокуренное, освещенное огнями, как ночной клуб, но очень сомнительное. Столики стояли вокруг сцены. У нас был столик, который находился так близко к сцене, что я могла положить свои ноги на деревянный край сцены. Среди других людей были пожилая пара европейцев, одинокий мужчина с огромным пивным животом, наверное, немец, и китайская или японская парочка, прижимавшаяся друг к другу, и наблюдающая за всем с большим недоумением.

— Несмотря ни на что, мы заказали выпить. Очевидно, что шоу уже началось до того, как мы пришли, потому что застали только последнюю сцену, когда девушка засунула в свое влагалище шарики для пинг-понга, а потом с силой выстреливала их в зал. Самое смешное, что пожилой паре она угодила несколько раз прямо в грудь и в голову, но они даже не поморщились, словно утки, в которую ударили пули. Никто даже не захлопал, когда закончилось шоу, все это было очень странно.

Билли выскабливает ложкой миску, облизывая ложку и оглядываясь вокруг.

— Она была прямой с длинными волосами, милой маленькой задницей и тату вокруг пупка, которое мне очень понравилась, но, поверь мне, единственная вещь, которую она пыталась донести до нас — тоска. Я вообще не могу вспомнить, когда в последний раз видела кого-то, кто мог бы выглядеть так тоскливо. Но в какой-то момент вошла группа шумных австралийский серфингистов. Как только они заняли свои места, мужчина внес торт, который дарят на день рождения на сцену. Девочка села сзади него, вставила трубочку в свою задницу и задула шесть свечей, автралийцы аплодировали ей со свистом.

Билли вытаскивает сигарету из пачки, зажигает и затягивается полной грудью.

— Потом она ушла, и другая девочка вышла на сцену. Эта почему-то очень был похожа на первую, станцевала и повращалась несколько секунд вокруг металлического шеста, а затем вдруг подошла к переднему краю сцены, раздвинула ноги, и черт меня побери, выплюнула из себя живую песчанку (Песчанки, или Песчанковые (лат. Gerbillinae) — подсемейство хомяков из отряда грызуны). Австралийцы были в восторге, они кричали и выли, но я была в полном ужасе.

Она вздрагивает от воспоминаний.

— Ты же знаешь, как я сильно люблю песчанок. Это не мыслемая жестокость. Бедняжка был весь мокрый и испуганный, и попытался убежать, но мужчина, принесший торт, вышел из-за занавески, взял хомяка за хвост и ушел вместе с ним. Это было последней каплей для меня.

Пока она рассказывала мне про песчанку моя рука автоматически подлетела ко рту, видно от шока. Какое-то странное хихиканье вырвалось из меня.

— Что произошло?

— Затем она повторила многие вещи своей киской, которая я должна признать, была чертовски впечатляющей. Она открыла бутылку пива, словно от нечего делать — просто присела на корточки над ней, и в секунду с хлопком открыла. Потом превратила воду в газировку, австралийцы так завелись, что просто стали выкрикивать разные сальности, одинокий мужчина-немец в ожидании подался вперед, а у меня появилось какое-то сожаление, что я решила приехать в это место, потому что мне было очень жалко этих девушек.

Она стряхивает пепел с конца сигареты и чешет ногу, где накануне вечером укусил ее комар.

— Это гораздо хуже, чем даже быть проституткой. По крайней мере, проститутки испытывают и переживают свое унижение где-то в глубине души. Но эти бедные девушки... у всех у них было одинаковое бессмысленное, пустое выражение лица. Я уверена, что каждая из них отключалась от того, что делала и витала где-то в другом месте.

— Я тайком взглянула на Брайана, у которого на лице застыло выражение полного сочувствия, поэтому мы рушили уйти. Но у нас вышел крупный спор об оплате счета с большой уродливой женщиной-занудой и ее помощником с лицом моржа. Они насчитали нам счет примерно в десять раз больше, чем он должен был быть. Брайан отказался платить, сказав, что вызывает полицию. Они тут же сдались.

Я смотрю на Билли, не зная, что и сказать.

— Я думала, что это будет весело и круто, но я не видела, чтобы они выполняли свои трюки ради забавы. Сейчас я просто сожалею, что вообще пошла. Я стараюсь не думать об этом, но у меня было такое чувство, будто я украла часть их жалкой души. Позже, в такси Брайан сказал мне, что большинство из них продают себя фактически за бесплатно, и некоторые получают во время представления серьезные травмы.

— Пока такое не увидишь, до конца не поймешь, как нам повезло и насколько прекрасно мы живет, по сравнению с другими.

— Я просто представляла это шоу в виде какого-то цирка, но оказалось, что это далеко не так.

Я подхожу к ней и беру за руку.

— Мне жаль, что ты переживаешь за это, Билли, и я рада, что тебе не понравилось. Каждый день мы узнаем что-то новое об окружающем нас мире и себе.

— Ах, теперь возможно самое удачное время, чтобы сообщить тебе, что я отказываюсь от идеи открывать бизнес производства детской одежды, — объявляет она.

— Почему? — с удивлением спрашиваю я.

Она пожимает плечами.

— Мне казалось тебе нравилось придумывать одежду. И у тебя так здорово получалось.