Жар твоих рук

Мэри-Джо едва удавалось побороть нервную дрожь. Она не хотела, чтобы кумиром ее сына стал пожарный. Это было еще хуже, чем желание Энди стать полицейским. Мэри-Джо молилась, чтобы он перерос детские мечты, но пожарник — это уж слишком.

Осторожней с желаниями…

Мэри-Джо пообещала себе, что в следующий раз будет более внимательна к своим молитвам.

Венита, Верна и Виола с серебристыми кудряшками, Сестрички — так называли в городе восьмидесятидвухлетних близнецов — сидели перед Мэри-Джо и ее семьей. С ними был их старший брат Винсент. Винсент всегда сопровождал сестер, потому что, если верить его словам, они были просто неуправляемы, когда садились за руль. Особенно он жаловался на Виолу, которая «делала в час сорок миль, от которых останавливалось сердце». Сам Винсент возил все семейство в их стареньком «Линкольне» на спокойной, надежной скорости тридцать пять миль.

Заняв свои места, Сестрички как по команде повернулись и посмотрели на Джека, сидящего рядом с Энди. Потом все трое перевели взгляд на Мэри-Джо, потом опять на Джека, пока Винсент не привлек их внимание, демонстративно кашлянув куда громче, чем требовалось, чтобы прочистить горло. Верна первая вздрогнула и отвела взгляд. Виола улыбнулась Мэри-Джо, прежде чем отвернуться.

А Венита подмигнула ей и сказала:

— Похоже, тебе удалось заполучить кое-кого. Если будешь умницей, то не выпустишь его из рук.

— Сестра, — негодующе зашипел Винсент.

Щеки Мэри-Джо заливал румянец праведного гнева. Она послала Джеку над головой Энди убийственный взгляд, но нахал лишь улыбнулся в ответ.

Следующие полтора часа Мэри-Джо сидела, крепко стиснув зубы. Было бы не по-христиански молить Всевышнего о том, чтобы загорелся тот край ряда, на котором сидит Джек, но Мэри-Джо стоило большого труда удержаться от искушения. Вот если бы в полу разверзлась дыра, в которую он мог бы провалиться…

Всю дорогу домой Энди выражал восторг по поводу того, что сидел в церкви рядом с шефом Джеком. Даже Хитер, обычно более сдержанная, чем ее брат, была возбуждена по этому поводу, хотя сама она сидела между Мэри-Джо и Арлисс.

Мэри-Джо всю дорогу едва сдерживалась, чтобы не высказать вслух все, что думает об их драгоценном шефе Джеке.

Но Хитер отличалась необычайной чувствительностью к настроению окружающих.

— Что с тобой, мама? — спросила она. — Тебе не нравится пожарный Джек?

— Шеф Джек, — поправил сестренку Энди. — Конечно же, он нравится маме. Правда, ма?

Мэри-Джо едва выдавила из себя улыбку. Дети ведь не знали о подозрениях Джека, и лучше, чтобы они ни о чем не догадывались.

— Я почти не знаю его, Энди.

— Но он ведь нравится тебе, правда?

На секунду Мэри-Джо позволила себе вспомнить тот день, когда попала в аварию, голубые глаза, которые успокаивали и согревали ее, учащенное биение собственного сердца при одной только мысли о романе с таким человеком, как Джек. Как запело, пробуждаясь к жизни, ее тело.

Еще она вспомнила, как увидела его, когда он появился из пламени пожара, словно Моисей, раздвигающий море огня. Тогда она не думала о том, что ее не устраивает профессия Джека. Она была слишком счастлива при мысли о скором спасении и о том, что спасителем оказался именно Джек.

А этот поцелуй на глазах у половины города…

Воспоминания охватили Мэри-Джо, но она тут же заставила себя вернуться к реальности. Вопросы, намеки, обвинения.

Но даже если бы не было этих подозрений, она твердо решила не пускать больше в свою жизнь человека опасной профессии.

— Мам? — Энди ждал ответа на свой вопрос.

— Он очень милый человек, — слукавила Мэри-Джо.

Как всегда после церкви Арлисс приехала к дочери, чтобы насладиться вместе с внуками воскресным обедом. Дети отправились переодеваться, а Мэри-Джо прошла в кухню и положила размораживаться курицу в раковину. Что-то смутно тревожило ее, но она не могла понять, что, пока, развернув курицу и вытирая руки, не заметила вдруг, что дверь черного хода слегка приоткрыта.

Черт побери, Энди. Она должна поговорить с сыном о его невнимательности. Мэри-Джо была замужем за полицейским и жила в большом городе, поэтому она просто не могла оставаться равнодушной к такой оплошности, каким бы тихим и безмятежным не был Ту-Оукс.

Безмятежным, мысленно повторила она, поднимаясь по лестнице, чтобы переодеться. Если верить Джеку и Далтону, в данный момент по городу бегает грабитель и поджигатель. Мало похоже на безмятежность. Оба шефа уверены, что это она совершила поджог и ограбление. Так что ее жизнь безмятежной тоже не назовешь.

Когда Мэри-Джо, переодевшись, спустилась вниз, Энди и Хитер уже бегали на заднем дворе. Оттуда раздавался их громкий смех — они прыгали по очереди в большую кучу сухих листьев в дальнем конце двора.

Нет, подумала Мэри-Джо, сегодня она ничего не скажет Энди по поводу задней двери. Он наверняка был рассеян из-за аварии и пожара. Любой мальчишка не смог бы думать ни о чем другом после того, как в его дом пожаловали одновременно шеф полиции и шеф пожарной команды. Мэри-Джо просто не сумеет заставить себя отчитать его. На этот раз. На сердце становилось тепло от радостного смеха играющих ребятишек.

Мэри-Джо достала из кладовой мешок картошки, затем начала вынимать из воды курицу и выкладывать кусок за куском на бумажное полотенце, чтобы стекла вода. Снова прислушавшись к крикам во дворе, она покачала головой. Но ругаться следовало, скорее, на себя. Куча листьев, на которой играли сейчас дети, была погребена под снегом и льдом, как и все в Ту-Оуксе, пока не подул южный ветер. Теперь, когда снег растаял, куча стала насквозь мокрой. И такими же мокрыми будут ее дети, когда вернутся в дом.

— Думаю, ты ничего не скажешь мне, пока я не спрошу.

Мэри-Джо, которая думала, что Арлисс еще в ванной, от неожиданности уронила куриную грудку обратно в раковину. Брызги попали ей в глаз.

— Это было… интересно, — продолжала Арлисс.

— Ты испугала меня до смерти! Я думала, ты еще в ванной.

— Прости. Давай-ка я займусь курицей. А ты говори. Что происходит между тобой и нашим красавчиком?

— О чем ты?!!

Арлисс усмехнулась.

— Ты сразу поняла, о ком идет речь. Я и не знала, что вы знакомы.

— Если ты говоришь о Джеке Райли, то с чего ты взяла, будто мы знакомы?

— Ну знаешь, если правда то, что я слышала о фотографии, которая вскоре украсит первую страницу газеты, — та, где вы двое впились друг в друга губами, — я бы предпочла, чтобы вы были знакомы!

— Арлисс!

— Что?

— Впились друг в друга губами?

Арлисс нахмурилась.

— Я что-то поняла неправильно? Ты ведь знаешь, что я имела в виду. Поцелуй.

— Впились друг в друга губами?

— Не уходи от темы, дорогая. Что происходит между тобой и Джеком Райли? Я ведь не против, чтобы что-то происходило. Я давно хотела вас познакомить.

— Мама, этот человек считает меня воровкой и поджигательницей.

Нахмурившись, Арлисс достала из раковины куриное бедрышко.

— Вчера мне тоже так показалось. Но я уверена, что Джек не может думать об этом всерьез. Он же не идиот!

— Вряд ли тебе удастся убедить меня в этом, — пробормотала Мэри-Джо.

Арлисс выдернула затычку из раковины.

— Но на мой вопрос ты так и не ответила.

— На какой вопрос? — раздраженно спросила Мэри-Джо.

— Почему ты целовала Джека Райли на городской площади?

Мэри-Джо сама не понимала, что вдруг дернуло ее сказать то, что она сказала:

— А где еще мне было с ним целоваться?

Арлисс чуть не задохнулась от душившего ее смеха.

— Ах, извини. Но ты так и не ответила, почему.

— Вовсе я не целовала его — это он целовал меня.

— Как я слышала…

— Ты слишком много слушаешь.

— …поцелуй был не только обоюдным, но делались также намеки по поводу начала романа.

— Да, я тоже слышала, — Мэри-Джо достала из мешка необходимое количество картошки и спрятала мешок в чулан. — Я готова убить его за это.