Хозяин видений (СИ)

Только Тамара, казалось, машинально исполнила ритуал. И в ее глазах уважения к себе я не увидела. Но и ненависти тоже. Для нее я — инструмент. Настоящий вождь — вот он, у меня на руках, хватается ручонками за сгиб конверта. Еще слишком мал, чтобы править. Но достаточно силен, чтобы объявить своей волей меня регентом.

Последним был Роб. Сдержанный, учтивый. Поднявшись с колен, он улыбнулся мне и шепнул:

— Добро пожаловать домой.

Домой…

Странное слово. Когда-то я считала домом особняк атли. Давно. В прошлой жизни. Из той жизни у меня остался только Глеб — стоит вон, улыбается. А я растеряна. Спать хочу. Еще и Алан раскапризничался, кормить пора. Подняться бы наверх, упасть в кровать и проспать да завтра. Лучше бы в кровати Эрика — той самой, которую я все еще отчетливо помню. Темные стены и светильники. Массивный комод в углу. Черное покрывало. Белые подушки. Окно на полстены и тяжелые шторы. Запах карамели.

Вряд ли мне отдадут ту комнату. Но помечтать-то можно.

Алана я накормила на кухне. Потом сама поела. Глеб ждал в гостиной — говорил с Робом. Обо мне заботилась Эля. Совсем еще девчонка — уже не подросток, но еще и не женщина — окружила меня теплом и участием. И, пока я ела, нянчилась с Аланом. Потом он уснул, и целительница умиленно всматривалась в детское личико.

И я расслабилась. Просто потому, что устала. Перенервничала. Даже не заметила, как задремала на стуле, положив голову на столешницу.

Меня разбудила Тамара. Довольно грубо потрясла за плечо и сказала:

— Идем.

Куда? Зачем?

Толком не проснувшись, я послушно поднялась и поплелась за ней в гостиную. И сразу заметила Глеба, вернее, выражение его лица. Напряженное, встревоженное. И Роб рядом с опущенными в пол глазами. А Антон уже не светится тем энтузиазмом, с которым встретил меня на пороге.

Потому что рядом стоит Даша…

Не одна.

Взгляд зеленых глаз пронизывающий, дерзкий. И безумно хочется поддаться этой силе, отвести глаза. Но я смотрю, как завороженная, словно вижу впервые. Сердце колотится, а ладони вспотели.

Все это усталость, Полина. Что же еще? Теперь тебе уже не нужно переживать о том, что подумает Влад Вермунд. Ты больше не атли. Более того, ты здесь хозяйка!

Словно подтверждая мысли, рвущие сознание, Тамара приобняла меня за плечи. И впервые за долгое время я ощутила ее реальную поддержку. Силу. Мощь. Щит, которым она прикроет меня в случае нападения. Не потому, что мы близки. Я нужна ей, она нужна мне. Взаимовыручка, но черт, как она необходима мне сейчас!

Выше, выше подбородок, Полина.

Игру в гляделки я, конечно, проиграла. Но не потому, что поддалась — просто нужно было посмотреть на нее. Посмотреть, чтобы понять…

Осунулась, похудела. Бледная. Под глазами темные круги. Дарья Стейнмод совсем не походила на коварную интриганку. Скорее на загнанную в угол дичь.

Смотрела то на меня, то на Тамару, то — уже реже — на Роберта. И не понимала…

Она же не знала ничего! И в тот день, когда я пришла к скади, не знала. Ни о ребенке, ни о замыслах воительницы и жреца. Такое удивление нельзя сыграть, будь ты сто тысяч раз хорошей актрисой.

— Полина… — пролепетала она и замолчала. Придвинулась ближе к Владу, словно он мог защитить ее.

Он не мог. Он не был частью скади. А я была.

— Здравствуй, Даша. — Я сделала паузу, чтобы перевести дух, и вместе с воздухом в легкие хлынул раскаленный свинец. В висках застучало, а перед глазами поплыли багровые круги. Но Тамара держала меня крепко, и Роб поднял глаза. — Влад.

— Это правда? — Казалось, защитница скади пыталась отследить на моем лице тень лжи. У нее не выходило, и она пыталась снова. И снова. И еще. — Твой сын…

— Наследник, — кивнула я.

Она моргнула и подалась назад, но ее никто не поддержал. Некому было. Тот, кто стоял рядом, тоже не выглядел больше уверенным.

— Сын Эрика, — глухо произнес Влад и опустил глаза. Постоял немного молча и повторил, словно сам пытался поверить: — Сын Эрика.

Сзади нас кто-то громко выдохнул, а на втором этаже захлопнулись ставни. Наверное, мыли окно в коридоре. Медленно, словно пугаясь гнетущего молчания, по лестнице спустилась Алла. И замерла все там же, у подножия, не зная, что делать дальше.

Я тоже не знала. Стояла и слушала, как стучит сердце — гулко и обреченно, словно попавшая в паутину муха. На языке горчило прошлое. Просочилось с воздухом, осело липким жиром на нёбе.

А потом Даша шагнула вперед. Казалось, она вечность шла, и шаги ее гулко отзывались поражением.

Поражением ли? А может, победой?

Я не хотела власти. Не умела ею пользоваться и с удовольствием оставила бы бремя защитнице. Но нельзя. Тамара довольно ухмыляется рядом, и Роберт вовсе не выглядит виноватым. Тогда почему я чувствую вину?

Даша опустилась на колено с достоинством королевы, с прямой спиной правительницы. Она с детства училась, а я… Я не привыкла.

Что ж, придется привыкать.

— Я принимаю твою власть надо мной…

Мир лег мне на плечи — тяжелый, твердый, шершавый. И казалось, кожа горит там, где он касается ее.

Вот она — власть. То, чего Влад всегда так хотел. То, чего хотел Эрик. И Даша. Неподъемные сверкающие доспехи.

— Я бы хотела… — Даша запнулась. На щеках — лихорадочный румянец и глаза блестят слезами. — Можно посмотреть на него?

— Он спит, — отрезала Тамара. — Потом посмотришь.

— Алан с Эльвирой на кухне, — услышала я собственный голос — глухой и отстраненный.

Даша скользнула по воительнице яростным взглядом, едва заметно кивнула мне и покинула гостиную.

Я узнала, что хотела. Даша не была причастна к покушению, глупо было даже думать… И лишать ее общения с племянником жестоко. Личные разборки придется отодвинуть, и, если я все же правительница, то Тамаре придется смирить свой негатив. Я не знаю, чья жизнь помешала неизвестному убийце — моя или сына, но проверять не хотелось. Поэтому придется скади сплотиться и на время забыть о разногласиях.

Холодок страха спустился в пищевод, сводя внутренности. Даша не причастна. Но тогда кто нанял того человека? Кто вложил ему в руку ритуальный нож? Кто научил заклинанию мира хищных? И где он сейчас?

Внешний мир для меня исчез. Голову опутали недобрые мысли, я отрешилась, перебирая в голове варианты. Оценивая перспективы. Ища выход для себя и сына. И не заметила, как что-то во внешнем мире все же переменилось. А когда вынырнула в него, было поздно бежать…

Краем глаза заметила, как напрягся Глеб и подобрался Роберт. А Тамара крепче сжала плечо. Синяки, наверное, останутся…

Передо мной стоял Влад. Близко. Непозволительно близко. Когда он в последний раз был так близко, мы наговорили друг другу грубостей. Даже пощечина была. И своего рода прощание.

И вот опять глаза в глаза. Его пальцы обжигают кожу запястья, а потом он касается ее губами. Как раз в том месте, где увяли давние шрамы.

— Позволь поздравить правительницу, — шепчет хрипло, и на месте ледяного кома у меня в груди расцветает огненный цветок. Выжигает страхи и сомнения, усталость и сонливость. Кровь кипит, и я выдыхаю пепельное:

— Спасибо.

Я думала он останется. Будет смотреть, прожигать взглядом, а мне придется изображать радушную хозяйку и улыбаться. На это бы меня точно не хватило…

Но Влад уехал почти сразу после присяги Даши. Глеб поцеловал меня в лоб и обещал приехать завтра, как только я отдохну. Я не возражала, слишком хотелось спать. Даша не отходила от Эльвиры, которая носилась с Аланом, как с писаной торбой. Целительница тихо щебетала что-то моему сыну, а Даша просто смотрела. Смотрела, молчала и, казалось, вот-вот расплачется. У меня в груди шевельнулись угрызения совести, но тут же улеглись снова. Я слишком устала даже для них.

Роб помог мне подняться наверх, остановился перед дверью спальни Эрика и неуверенно произнес:

— Мы подумали, ты захочешь жить здесь.

Он шутит? Конечно, я хочу. Черт, я мечтала жить в этой комнате всю беременность. Засыпая на мягкой кровати Мирослава в Венгене, слушая размеренное дыхание Люсии, я вспоминала темную спальню с большой кроватью, атласные наволочки, на которых серебром смешивались наши с Эриком волосы. Окно, в которое по утрам проникали солнечные лучи и будили нас. Вернее, меня. Эрик редко спал — ему достаточно было пары часов сна в неделю, чтобы чувствовать себя отдохнувшим. И когда я просыпалась, ловила его теплый взгляд. Такие утра начинались с улыбки.