Спецкор. Любовь и тигры (СИ)

Где-то на двадцатом червячке желудок заявил, что, наверное, хватит. В том смысле, что он может быть и съел бы еще чего, но червяков с него точно достаточно. Я была полностью с ним солидарна и допивала вторую чашку, наблюдая, как Кроха подметает остаток “спагетти”, лакая остывший кофе прямо из кулька.

Постепенно настроение начало опять подниматься. В конце концов очень многие платят совершенно бешеные деньги, чтобы поесть куда более противные на вкус экзотические блюда, а меня тут сегодня и с утра кофием напоили, и экзотикой накормили до отвала. И все это даром, и от чистого сердца. Какого рожна мне еще не хватает? Чур, меня, чур — надеюсь до рожна дело не дойдет…

После пятнадцатиминутного отдыха я сама себе приказала вставать и собираться в дальний путь. Креслице, впрочем, Кроха мне снять помог. Пристроив себе на плечи рюкзачок, я с любопытством уставилась на небольшую поклажу моего спутника:

— Можно мне узнать, что там у тебя? — спросила я как можно безразличнее.

Мысли, как бешенные закрутились в голове. А ведь Кроха специально шел меня искать! Может, он захватил что-то полезное? Может, визоры?!

Кадавр глянул странно, склонив голову к плечу, и вздохнув, благосклонно решил удовлетворить мое любопытство, пока я скромно стояла, полностью готовая к отправлению, словно меня не так и сильно интересовало, что там у него.

Минуту покопавшись в своем рюкзаке Кроха выволок оттуда на божий свет… упаковку гигиенических тампонов и пачку прокладок! Почти пустой вещмешок осел у его ног сдувшимся шариком. Видимо, искать в нем больше нечего. А я стояла, пламенея ушами и не зная, как относиться к такому проявлению заботы. Отправляясь в погоню за улетевшим парапланом, звереныш не взял почти ничего, даже средств связи и еды, или котелка! Прихватил только оружие и эту лопатку, хотя может, и ее он у патрульных затрофеил? Но про некоторые особенности женского организма он не забыл. Чудеса.

Оставалось только смущенно взять протянутые тампоны и сказать ‘спасибо’. Прокладки он почему-то не отдал, а я не стала настаивать. Только удалившись в густые заросли, призналась себе, как благодарна своему спасителю. Организм и раньше работал как часы, вот и сегодня никакой стресс не помешал прийти ‘счастливым’ дням. Какое счастье, что не придется, подобно древним женщинам использовать пучки мха, или еще чего-то в этом роде!

По возвращении назад, Кроха меня снова удивил — заставив снять ботинки и сменить носки. Свежая пара чудесным образом обнаружилась в его вещмешке, старую он макнул в золу от прогоревшего костра, наскоро прополоснул и пристроил сверху снова превратившегося в рюкзак креслица. А вот прокладки он приклеил в ботинки под стельки. Я так и не поняла зачем, но решила попусту не возражать. К чему? Он явно знает, что делает. На место костра и отхожей ямы был положен снятый ранее дерн, и мы двинулись в дорогу.

Топали до самого обеда, а может и дольше, то срезая приличные куски пути по степи, едва не теряя из поля зрения полоску леса, то снова углубляясь в чащу. Под конец Кроха почти сдался, он и так уже часа полтора плелся все медленней, не потеряв обычной настороженности, но явно сохраняя бодрый вид через силу. Поэтому, когда на очередном заходе в лес нам встретился широкий ручей, он плюхнулся в него по-собачьи лакая воду и загнанно поводя боками. А после не выказал ни малейшего стремления идти дальше.

До меня дошло, что он сильно перегревался на солнце. Не удивительно, в такой-то шубе! Пришлось делать привал, впрочем, особых хлопот это не потребовало — просто скинуть рюкзак и подобрать место для седалища в тенечке. Кроха тоже выполз из ручья и устроился на травке, тоскливо на меня поглядывая и поглаживая свой впалый животик. Вот ведь каков негодяй — это, что выходит? Теперь я должна его чем-то покормить? Хорош добытчик, ничего не скажешь!

Хотя нельзя сказать, что он не старался… Еще утром он набрал в ручье голышей и всю дорогу развлекался, пуляя ими в снующую мимо живность. Сновать-то она сновала, на отсутствие жизни окружающий лес не жаловался, но вот только все живое весьма четко понимало, на какое расстояние можно подпускать к себе неизвестных пришельцев. Голыши, запущенные Крохой, летели сильно и довольно точно, в отличие от моих. А как же! Чтобы я да не поучаствовала в развлечении?! Но даже кадавр кидал камешки недостаточно быстро. Мишень вполне успевала осознать, куда направляется брошенный предмет, и удалиться из этого места в другую точку пространства.

Я подкинула ему одну идею, и Кроха соорудил из стропы и куска ткани пращу. Теперь камни начали лететь быстрее, и времени на их поиск тоже стало уходить гораздо больше. Вот, пожалуй, и весь результат. К слову, с пращей удалось научиться обращаться даже мне — снаряды начали попадать сильно и точно. Но увы, исключительно по неподвижным мишеням, подвижные же — по-прежнему от наших метких выстрелов презрительно уклонялись. Так что, в охоте по ходу передвижения результатов пока не было.

Меня терзали смутные сомнения, что единственной причиной неудач… являюсь я. Кроха вполне способен догнать того же зайца. Сложно недооценить скорость, с которой двигался кадавр, но гнать добычу пришлось бы несколько километров. А за это время кто-то вполне мог подзакусить уже мной.

Мог он и подстеречь, скажем, белку, но долгое скрадывание несовместимо с необходимостью двигаться к людям. Да и если быть честным — успеху охоты из засады опять же вряд ли способствовало наличие рядом такого шумного существа как я. Думаю, такие сложности вполне преодолимы — в конце концов, готова приложить все усилия и научусь-таки пользоваться пращей, но кушать хотелось здесь и сейчас. И добывать еду, по мнению мохнатого мерзавца, теперь моя очередь.

Ну и ладно. Могу я, в конце концов, побыть неблагодарной стервой, раз и звезды к тому располагают? Потому пробормотав: ‘сейчас мой миленький’, я под озабоченным взглядом спутника прихватила лопатку и отправилась на берег ручья, вершить свою мстю. К моему возвращению Кроха успел развести костерок и сварить свой волшебный напиток — к месту нашей стоянки теперь можно было выйти по одному запаху. К слову, он разнообразил состав корешков, и теперь в аромате явственно чувствовались нотки земляники и еще каких-то ягод.

Ну и тут ему пред ясны очи явились результаты моей ‘охоты’ — полный кулек перемазанных в земле червей, ну а кто еще бегает достаточно медленно? Вот-вот.

Увы, мстя не удалась. Увидев мою добычу защитничек радостно подпрыгнул, лизнул меня в ухо, а затем в нос и кинулся вылавливать из кулька самый жирный экземпляр, похожий скорее на тонкую сигару. Он и поступил с ним как с сигарой, в смысле — перед употреблением аккуратно оторвал кончик, потом, правда, выдавил все содержимое, как из тюбика, протянув между пальцами, и отправил слабо шевелящуюся плоскую трубочку себе в пасть. Глотнул и, даже не запивая, схватил следующего. Я и глазом моргнуть не успела, как он уполовинил кулечек, откинулся, довольно погладив себя по пузу, выдул залпом чашку ‘кофию’, и с сомнением поглядел на меня.

Тут же решительно забрал кулек и сбегал к ручью, поздновато поняла, с чего бы это он полоскал остальную часть — меховой шарик уже прискакал назад с мытыми от земли червяками.

И тут я полной мерой познала суть поговорки — ‘не рой другому яму, он сделает из нее окоп’. Не доверяя мне столь ответственную операцию, Кроха мигом оторвал кончик от червяка и выжал из него содержимое. Оставалась только зажмуриться покрепче и открыть рот, дабы полной мерой ощутить вкус мести…

В принципе, все было не так уж и плохо, приобрелась, видимо, некоторая привычка. Правда в этот раз червяки шевелились, и приходилось их глотать поскорее, но вместе с землянично-кофейным напитком проскочили на ура. Сравнивая оба рецепта приготовления нашего основного блюда первого дня, с уверенностью могу сказать, что Крохин вариант был лучше, а мой — быстрее.

Но все же его червяки, после вымачивания в течение пары часов в воде, при употреблении хотя бы землей на зубах не скрипели.