Жажда (ЛП)

Инстинкты Вина велели ему метнуться к Марии-Терезе, но он понимал, что такой ход был неуместен. Развернувшись с пистолетом в руках, он знал, что должен убедиться, что нападающий не получил второго шанса… только так он мог увеличить вероятность их выживания.

Хотя, у него возникло холодное, ужасающее подозрение, что Джим уже не выкарабкается.

Крепко держа оружие, Вин встал в дверном проходе, и элемент неожиданности сработал ему на руку… стрелявший наивно предполагал, что в комнате было всего трое.

Вин без заминок пустил пулю прямо в сердце парня, удар сбил прицел нападавшего, но также заставил нажать на курок. И Вин словил пулю в плечо.

Слава Богу, в левое.

Когда атаковавший рухнул на спину, а его пистолет отлетел в сторону, Вин взвел курок и выстрелил в парня, снова и снова, пока тот не смог бы моргнуть, не говоря о том, чтобы схватить оружие.

С каждым выстрелом тело мужчины, его руки и ноги дергались, как у марионетки.

– Мария-Тереза, ты не ранена? – спросил Вин, когда шум стих.

– Нет… но, о Боже… Джим едва дышит, а Эдди выпал из окна.

Кровь капала с его руки на джинсы нападавшего, когда Вин переступил через парня и сбросил пистолет с лестницы. Он все еще не верил, что парень мертв, поэтому навел дуло своего пистолета на бледнеющее лицо и прислушался к возможным шагам на первом этаже.

– Достань телефон, – сказал он Марии-Терезе. – Звони 911.

– Уже набираю, – ответила она.

Он хотел посмотреть через плечо и лично убедиться, что она в порядке, но не стал рисковать. Было неизвестно, кто еще находился в доме, а грудь нападавшего все еще медленно поднималась.

Когда секунды перетекли в минуты, Вин окончательно удостоверился, что цвет покидает ничем не примечательные черты парня, но Господи… кто он такой? Что он такое?

Хотя, возможно он был простым человеком, раз пуля смогла остановить его. В комнате раздался голос Марии-Терезы.

– Да, была стрельба на Один-шестнадцать по Авеню Крествуд. Двое мужчин… трое получили ранения… срочно нужна скорая помощь. Мария-Тереза Бодро. Да… да. Да… нет, это не мой дом…

Веки нападавшего внезапно открылись. Вин посмотрел в бледно-карие глаза, которые уставились на что-то иное, чем то, что стояло над ним. Посеревшие губы конвульсионно дернулись и начали шевелиться.

– Неееееет… – Он протянул слово, испуганно выдохнув, будто на фоне виденного им сейчас ночные кошмары были не страшнее комедийных сериалов.

Ублюдок дернулся, и с выдохом отправился в загробный мир, выражение ужаса застыло на его лице, а струйка крови стекла из уголка его рта.

Вин пару раз пнул его по ногам и потом снова прислушался. Он слышал, как ветер мчался вверх по лестнице, никаких других звуков не раздавалось.

Он медленно отошел назад, оружие в его руке раскачивалось из стороны в сторону, на случай, если кто-то поднимется снизу или выскочит из дверных проемов на втором этаже.

Вернувшись в спальню, он протянул руку, и Мария-Тереза, подойдя к нему, крепко обняла. Ее всю трясло, но она держалась изо всех сил то мгновение, когда они стояли вместе.

– Ты можешь оказать первую помощь Джиму? – спросил он. – Или подержишь оружие, пока я…

– Нет, я позабочусь о нем. – Она подошла к мужчине, опустилась на колени и приложила ухо ко рту Джима. – Дыхание есть, но слабое.

Стянув флисовую кофту, Мария-Тереза свернула ее и приложила к кровоточащей ране на груди парня, проверяя при этом пульс. – Такой слабый… но все же есть, поэтому я не смогу сделать массаж сердца. Скорая прибудет в течение пяти минут.

Вечность в подобной ситуации.

– Не стреляй! – раздался слабый голос снизу лестницы. – Это я.

– Эдди? – крикнул Вин. – Джим ранен!

Когда Эдди показался на вершине лестницы, он хромал и выглядел так, будто его сбила машина. Эдди взглянул на нападавшего. – Этот окончательно умер. Как Джим?

– Хорошо, – прошептала Мария-Тереза, поглаживая лицо мужчины. – Ведь так, Джим? С тобой все хорошо, ты поправишься. Все будет отлично…

Вин положил пистолет на кровать и сел на колени по другую сторону от Джима, копируя позу Марии-Терезы, когда она протянула руку к раненому мужчине.

– Он спас меня, – сказала она, поглаживая руку Джима. – Ты спас меня, Джим. Я была бы мертва, не будь тебя… О, Боже, Джим, ты спас мне жизнь…

Вин скользнул взглядом по широкой груди парня: не нужно иметь медицинскую степень, чтобы понять, что рана, полученная мужчиной, была смертельна. Дыхание Джима было столь же поверхностно, как и у нападавшего некоторое время назад, и скоро он ступит на ту же дорожку, что и стрелявший: цвет на лице парня увядал с тревожной быстротой, указывая на внутреннее кровотечение.

Черт, они ничего не могли сделать, оставалось лишь ждать приезда медиков с носилками. Восстановление сердечной деятельности – не вариант, пока у Джима бился пульс, и парень мог дышать самостоятельно, а приложенное давление ни чем не поможет порванной артерии.

Впервые в своей жизни, Вин молился, чтобы раздались звуки сирен.

***

В Джима стреляли и раньше. Закалывали. Один раз подвесили. Его ранили в драках – кулаками, монтировками, складными ножами и ботинками. Даже проткнули ручкой Монблан.

Во всех перечисленных ситуациях он знал, что выживет. Несмотря на испытываемую боль, кровь, льющуюся ручьем, и каким бы сучьим не было оружие, он знал, что ранения не были смертельными.

И сейчас, с той же уверенностью Джим понимал, что пуля в груди отправит его к праотцам.

Ангел или нет, но он умирал. Забавно, боль была не сильной. Конечно, он чувствовал острое жжение, возникли проблемы с дыханием – либо потому, что кровь начала заполнять его легкие, либо грудина заполнилась до краев, – но в целом, ему было удобно. Может, немного прохладно, но удобно.

Значит, он был в состоянии шока.

Похоже, пуля зацепила артерию.

Он открыл рот, повинуясь инстинкту, а не потому, что хотел молить о скором приезде скорой: он тонул в своем собственном теле.

Не такой уж плохой исход, на самом деле. Благодаря Четверке он знал, что скоро встретится со своей матерью. И он надеялся увидеть симпатичную светловолосую девушку, которая не заслужила столь жестокой смерти.

Все это успокоило его.

Забавно, но, представив тех англичан в белых мантиях и с собакой, он посочувствовал им, жалея парней. Похоже, ангелы ошиблись. Он не был ключом к решению их проблем… хотя ему, по крайней мере, удалось направить Вина и Марию-Терезу на верный путь.

И было странно это осознавать, но вышло так, что на перепутье оказался он, а не Вин.

Когда он увидел поднятый, готовый выстрелить пистолет, Джим мог думать лишь о Вине и Марии-Терезе. Спасти ее значило спасти обоих, а их любовь стоила намного больше одной презренной жизни.

Он впервые совершил подобный поступок. Впервые в жизни он повел себя не просто самоотверженно, но и руководствуясь чем-то большим, нежели злость или месть. И никогда он не был столь уверен в чем-то, не считая необходимости отомстить за маму годы назад.

Собрав последние силы, Джим сфокусировал взгляд и увидел Марию-Терезу и Вина, которые склонились над ним. Вин, схватив руку Джима, говорил с ним, лицо мужчины было напряжено до неузнаваемости, черты натянуты, взгляд горел. Джим попытался сконцентрироваться, заставить слух работать, но восприятие звуков было выше его возможностей. Наиболее вероятно, что парень просил его держаться, говорил, что скорая уже в пути, держись, она на подходе… О, Боже, Джим, останься с нами…

С другого боку, Мария-Тереза беззвучно плакала, ее красивые глаза блестели от горя, кристальные слезы падали с щек на грудь Джима. Она держала его за другую руку и медленно гладила предплечье, будто пыталась согреть его.

Он не чувствовал прикосновений, и все же его тронула забота Марии-Терезы.