Ксв (СИ)

   -Может еще подождать пару дней? - с надеждой произнесла она.

   -Чего? У моря погоды?! Машка, ну сделай это для меня, пожалуйста, - умоляюще посмотрела я на нее.

   Подруга тяжко вздохнула и выскользнула за дверь. Я от нетерпения, как будто решалась моя собственная судьба, начала бегать по кругу, потому как сидеть я точно уже не могла. В голове была полная неразбериха и мысли, проносящиеся со сверхсветовой скоростью, никоим образом не давали мне возможности прийти к какому-либо определенному решению. Глянув на часы, я поняла, что подруги нет уже более двадцати минут, и решила отправиться на ее поиски. Впрочем, нашлась она довольно быстро. Машка сидела на подоконнике в конце нашего полутемного коридора, уткнувшись лбом в стекло.

   -Маш, - тихонько притронулась я к ее руке. - Ну что?

   Она молчаливо протянула мне все три белые полоски картона.

   -Великие Магистры! Машка, твою мать! - воскликнула я, непроизвольно улыбаясь до ушей. - Ой, прости.

   -Что мне теперь делать? - тихо проговорила она. - Том, у тебя деньги есть?

   -А ну не смей! Даже думать так нельзя! Пойдем, - стащила я ее с подоконника, - у нас вся ночь впереди на обдумывание планов.

   -Сама не пойдешь? - тихо поинтересовалась она.

   -Да говорю ж, мне пока без толку, даже если и есть что, - вздохнула я. - Но ради тебя и чистоты эксперимента, можно, пожалуй.

   Как и следовало ожидать, мои полосочки от Машкиных отличались, как конь от зебры - не смотря на схожесть форм, чего-то явно не хватало. Машка увидев результаты моих тестов и вовсе сникла.

   Поняв, что самое лучшее лекарство для нее сейчас это объятия Морфея, я напоила ее чаем с медом и уложила в кровать. Мне же, спать не хотелось совершенно, потому забравшись с ногами на подоконник, я стала смотреть на огни ночного города, раздумывая надо всем произошедшим в последние пару дней. Посмотрев на мирно спящую Машку, я поняла, что, пожалуй, у меня с моим демоном схожая проблема. Мы обе с моей подругой не могли полностью доверять своим партнерам, и от этого мне стало грустно. Любовь, возможно, это и была та самая движущая сила, заставляющая совершать наши необдуманные действия и поступки, но без доверия и открытости, это была неуправляемая сила, не дающая успокоения и уверенности в завтрашнем дне.

   Полоснув фарами по стене соседнего дома, под окном замерла до боли знакомая машина, и я неосознанно тут же отгородилась от мира "стеной". Мой демон вышел на улицу, и, прислонившись к черному боку своего железного коня, посмотрел на мое окно. Я знала, что он видит меня и скорее всего, пытается мне что-то сказать, но я просто смотрела во двор, на него и молчала. Во мне вновь зашевелились прошлые обиды, вызванные его словами и на время отступившие под натиском последних грандиозных новостей, и я не могла просто взять и оставить все как есть, без решения и осознания наших отношений. Время, мне требовалось время. Боль притупилась, но еще не прошла, потому я лишь медленно покачав головой, сползла с подоконника и отправилась спать. Тем не менее, ледяной комок в груди начал потихоньку таять, от осознания того, что он находился рядом и что он все же пока не отказался от нас.

   -Том, это опять тебе, - кинула мне Машка на кровать очередную открытку.

   С трудом разлепив глаза, я протянула руку и, на ощупь, ухватив кусочек картона пальцами, поднесла его к лицу. Как и в прошлых четырех открытках на этой красивым почерком черной пастой было выведено только одно слово: "Прости". Неизменные три крестика в конце заставили меня улыбнуться, и я сладко потянулась.

   -Томка, может, этот ботанический сад все же к себе в комнату затащим? - спросила Машка, усаживаясь мне на кровать. - Ты ж уже простила его, я по глазам вижу.

   Каждое утро, начиная с момента, как я вернулась в общежитие и Машка узнала о своем положении у нас под дверью появлялись корзины цветов. Когда я говорю "корзина" я имею это в буквальном смысле слова. Каждый раз это были мои любимые чайные розы, нежно-желтые с розовой каемкой по краю лепестков. Как он узнал, я не имела ни малейшего понятия, хотя с его-то способностями. Но не это приводило меня в душевный трепет и заставило разрыдаться в первое утро, когда я, к слову сказать, себе чуть шею не свернула, споткнувшись спросонья об этот кустик. Больше всего меня тронула простая открытка с одним словом надписанная его рукой. Ни единого лишнего слова. Все вложено в одно, скрывающее, безусловно, намного больше дум и желаний, чем кажется на первый взгляд.

   В итоге сейчас у нас в коридоре на каждом окне стояло по огромному букету, а в воздухе витал аромат цветочного магазина.

   -Простила, конечно, - усевшись на кровати, ответила я. - Но скажи я ему об этом так скоро, он решит, что со мной и дальше можно творить, что ему вздумается и сообщать об очередных событиях постфактум. Меня больше интересует, как ты себя чувствуешь?

   -Да нормально я себя чувствую, - рассмеялась Машка. - Ты теперь каждое утро будешь меня об этом спрашивать? Врач же сказал, все нормально.

   Три дня назад я, прихватив кредитную карточку Влада, попутно угомонив свою совесть, что это, в конце концов, их родная кровь, затолкала Машку в частную клинику, где ей за полдня провели все возможные анализы и обследования. Общим вердиктом было, что у нее срок пять с половиной недель и по всем анализам мама и ребенок здоровы. Радостное событие по их подсчетам намечалось на первую половину сентября. Машка сидела и улыбалась сквозь слезы. На все мои попытки и откровенные подначки сообщить ей обо всем Алеку, она неизменно мотала головой, списывая все на желание осознать все самой и для начала подготовиться к самому худшему.

   -В конечном итоге ничего уже изменить нельзя, - на что я мысленно фыркнула, припомнив причину нашей с Владом ссоры, - так что неделей раньше, неделей позже - это уже не имеет никакого значения.

   В итоге, мы начали вести образ жизни двух затворниц, избегающих общения со своими потенциальными половинками. Причем ни одна из нас так и не смогла четко сформулировать, чем именно вызвано наше желание уйти в подполье. На ум приходило только страх, в Машкином случае, и упрямство в моем.

   -Однако, каникулы замечательная вещь, - сладко потянулась я и свесила ноги с кровати. - Куда сегодня пойдем? - я бросила взгляд в окно. - Судя по Солнышку, на улице страшный дубак. Может, пойдем в музей какой погреемся? Сто лет не была у импрессионистов. И потом, будущим мамам полезно смотреть на прекрасное, чтобы ребенок правильно развивался, - ухмыльнулась я.

   Машка кинула в меня подушкой.

   -Ты смотрю, быстро вошла в роль заботливой тетушки, - вернула она мне улыбку. - Эрмитаж так Эрмитаж. Мне, в общем-то, все равно и потом сидеть в четырех стенах уже тяжко, - добавила она, выуживая из стопки на столе очередную книжку по азам для беременных.

   Мы с ней в день визита к врачу скупили, чуть ли не половину в соответствующей секции книжного магазина. Чем вызвали сочувствующий взгляд молодого парня на кассе, не преминувшего скользнуть взглядом по правой руке Машки, расплачивающейся с ним в тот момент и позволившим себе так же удовлетворить свое любопытство и по отношению к моей скромной персоне. Не будь я все же так рада за подругу и, не желая вызывать в ней очередную волну неуверенности и страха, я бы точно что-нибудь выдала этому "сочувствующему" о смысле жизни и его манерах.

   Дома подруга обложившись книгами, немедленно углубилась в изучение нового для нее знания. Самое ужасное во всем этом стало то, что она начала делиться им со мной. Я ради интереса, пролистав пару книг с картинками, и уткнувшись в фото с довольно откровенной сценой родов, с трудом затолкала свой мгновенно взбунтовавшийся желудок обратно на место, решила к этой литературе пока больше не притрагиваться. Но к сожалению уши я заткнуть не могла.

   Вот и сейчас, покусывая крекер, Машка уселась на кровать и тут же углубилась в чтение. Видимо завтрак сегодня я опять буду готовить только на свою голодную персону.