Фатум (СИ)

- Монро, – когда с повязкой на ноге девушки было покончено, Кристиан вклинился в восторженные стариковские излияния. – Не знаете, Мэриан вела дневник?

- Вела, – кивнул тот, немного обескураженный сменой темы.

– И Вы только сейчас мне об этом говорите?! – процедил Кей и указал на выход в центральную часть убежища. Старик беспрекословно двинулся в указанном управлении, повесив на стену керосиновую лампу, которой подсвечивал мужчине, пока тот играл в медбрата. Когда они вышли, Кристиан мог говорить в полный голос. – Монро, я же просил Вас рассказать мне все, ВСЕ, что касается Абрамс. Какого черта Вы умолчали о дневнике?!

- Да а в чем дело-то? – Филипп взял спички и, прохаживаясь по периметру импровизированной залы, зажигал свечи. – В клинике каждый второй ведет дневник, который потом изымается санитарами.

- Но дневник Мэриан они не изъяли, – Кристиан продолжал зло взирать на собеседника.

- Они пытались, – пожал плечами тот, закончив с настенными подсвечниками, и взял веник. – Но Мэри их всех оставила с носом, – усмехнулся старик, орудуя инструментом и поднимая в воздух облака пыли. – Они не смогли ничего понять, ведь она не писала в дневнике, а рисовала в нем.

- В смысле? – мужчина закашлялся и отвернулся от очередной порции пыли.

- В прямом. Брала карандаши, ручки и рисовала то, что с ней приключалось, что она чувствовала и так далее. Сомневаюсь, что кто-то кроме нее самой смог бы расшифровать эти рисунки.

Кристиан, который все никак не мог справиться с кашлем, вновь вскинулся на старика: – Монро, черт возьми, бросьте веник наконец! И вообще, здесь же раньше была парусина, куда вы ее дели?

- Парень, не пори горячку! Ты что не видишь, какую красоту мы застелили этим рубищем? – он указал на грязный пыльный пол. Кей лишь поднял брови. – Да здесь же мозаика! Это тебе не просто пещера, выщербленная в скале, это – произведение искусства! Вот увидишь, через пару месяцев, это место засияет!

- Если мы все не умрем от удушья, – сквозь кашель откликнулся Кристиан, но спорить больше не стал. Авось, старику и так заняться нечем. – И все же почему Вы не сказали мне про дневник?

- Ты не спрашивал, – Монро отложил веник и беспокойно начал ходить взад-вперед. Кей нахмурился.

- Почему Вы не сказали мне про дневник?

- Какой дневник? – Монро впал в ступор, начал заламывать руки, а Кристиан кивнул своим мыслям – старик был под внушением.

- Никакой, – мужчина похлопал Филиппа по плечу, и тот расслабился. – Никакой.

Никогда прежде Николь не испытывала такого страха, как в тот момент, когда она открыла глаза. Кругом была одна лишь темнота, и первой мыслью девушки было то, что она, в лучшем случае, умерла. В худшем – ослепла. Слепота была ее самым страшным кошмаром с тех пор, как у нее началось портиться зрение. Николь сделали операцию пару лет назад, и она наконец-то смогла снять очки, однако, страх потерять зрение никуда не исчез. Неизвестность и симптомы жесткого похмелья тоже не добавляли уверенности: голова была точно чугунная, а во рту стоял металлический привкус. Через какое-то время, однако, ее глаза привыкли к темноте, да и остальные рецепторы начали отправлять информацию в мозг: она лежала на чем-то очень твердом, воздух был каким-то спертым и густым (другого определения девушка придумать не могла), а откуда-то справа доносилось какое-то низкое гудение. Отлично, уже что-то. Теперь нужно подняться и разведать обстановку. Со второй попытки Николь удалось привстать на локти, еще рывок – и она сидела, оглядываясь по сторонам. Последнее она делала скорее по инерции, ибо разглядеть хоть что-то в этом мраке не представлялось возможным. Встать девушке удалось только с третьей попытки, и то пребывать в вертикальном положении ей пришлось недолго: как только Николь перенесла вес на больную лодыжку, про которую она благополучно забыла, ее ноги подкосились, и ее пятая точка вновь оказалась на земле. Разумеется, все это действо имело звуковое сопровождение, так что неудивительно, что странное гудение прервалось, а через какое-то время сменилось суетливым топотом. Николь увидела, как к ней двигался какой-то человек. Силуэт показался ей смутно знакомым, однако, это был явно не Зомби. Неужели он успел привезти инопланетное подкрепление? Значит, теперь ей придется бороться не только с Арчером но и с полчищем иноземных гоблинов. Да, фигура, приближающаяся к ней, была похожа на гоблина: такая же тощая и сгорбившаяся. Все, она точно влипла. По самые брови.

Тем временем гоблин, остановившись в паре метров от Николь, начал вытягивать шею: он видел еще хуже, чем девушка – он-то пришел из светлого помещения. Хоть что-то: значит, супер-зрения и супер-обоняния у существа не было, что значительно увеличивало шансы девушки на побег. Хотя, с другой стороны, учитывая, что ее лодыжка все еще была на гарантийном ремонте… Нет, о побеге пока придется забыть. Помявшись в проходе еще какое-то время, гоблин вытянул тощие руки перед собой и начал на ощупь прокладывать путь вдоль стены. Николь изо всех сил старалась не выпускать пришельца из вида, что становилось все сложнее по мере того, как тот продвигался вглубь помещения – его силуэт постепенно терялся во мраке. Параллельно со слежкой, девушка шарила руками по земле в поисках чего-нибудь увесистого. Так и ползали они оба в темноте, один в поисках оставленной на стене керосиновой лампы, вторая – орудия самозащиты, пока на сцене не появился режиссер-постановщик и не прервал клоунаду. А жаль, ведь Николь только нащупала нечто подходящее, твердое и наверняка тяжелое…

- Тьфу ты, парень,- Монро обернулся на Кристиана, который дистанционно увеличил пламя в лампе прямо с порога: старик давно привык к внезапным появлениям Арчера, а потому даже не вздрогнул, когда буквально в двадцати сантиметрах от него керосинка вновь ожила. – Я уж думал, масло закончилось, доливать пошел, – в доказательство старик потряс бутылкой, которую держал в руках. Но Кей даже не взглянул на вещдок, так как все его внимание было приковано к сидевшей на земле Николь, которая с торжествующим выражением лица вцепилась в его ногу. Однако по мере того, как ее глаза скользили вверх по своей находке, ее лицо постепенно менялось, и к тому времени, как она встретилась глазами с Кристианом, от торжества не осталось и следа. Девушка в ужасе отпрянула и начала отступать. Хотя отступать – громко сказано, ибо сидя на пятой точке и имея в распоряжении только три рабочие конечности, она могла только неуклюже отползать с неизменной грацией и изяществом пьяного кузнечика. Кристиан, вскинув брови, наблюдал за ее манипуляциями: он понимал, что пугал девушку до чертиков, но что-то подсказывало ему, что, увидев Филиппа Монро, человека, который вот уже более месяца считался погибшим, девушка пригребет обратно к его ноге и вновь начнет изображать панду. Не так уж он и ошибался, на самом деле. Николь, уверенная в том, что готова ко всему, продолжала пятиться назад, сокращая расстояние между собой и гоблином: уж с этим сухеньким гуманоидом она сможет сладить лучше, чем с Зомби. Определенно. Пусть он будет страшный, со склизкими конечностями, десятью ртами и паучьими глазами… Плевать, как он будет выглядеть! Ни к чему ей думать об этом сейчас, разберется по ходу дела – импровизацию еще никто не отменял! Сейчас нужно просто встать и…Изловчившись и учтя предыдущие ошибки, Николь вскочила и перенесла вес на здоровую ногу.

- Значит, так, говорю сразу, – ее голос звучал на удивление уверенно, хотя истеричные нотки все же проскакивали, – если вы попытаетесь…

Но ни Кристиану, ни Филиппу так и не удалось узнать, что именно они попытаются сделать, потому что Николь совершила стратегическую ошибку: она обернулась, чтобы посмотреть на гоблина. В университете им не раз говорили, что при любой коммуникации зрительный контакт играл немаловажную роль, а потому девушка хотела завладеть вниманием обоих слушателей. Она, балансировавшая на одной ноге, собиралась диктовать условия иноземным похитителям, скорее всего вооруженным, а потому ей надо было использовать любые способы воздействия. Завладев их вниманием и включив режим оратора, она сможет спастись. Да, именно так. Конечно, Николь не была уверена в том, в какие именно из десяти глаз гоблина ей нужно смотреть, но, подумав, пришла к выводу, что это было не так важно – глаза они и в Африке глаза. Однако к тому, что ей придется смотреть в выцветшие серые глаза дяди Фила, жизнь ее не готовила. С открытым ртом, хлопая глазами, Николь переводила взгляд с Зомби на старика и обратно, пятясь уже в третью сторону – подальше от них обоих – до тех пор, пока не уперлась в холодный каменный свод пещеры. Даже сам факт того, что она находилась в пещере, что она краем сознания отметила, как только загорелась лампа, мерк по сравнению с тем, что она застряла между мертвецом и маньяком инопланетного происхождения. Девушка сползла на пол, чувствуя, как ее мозг поплыл окончательно. Дядя Фил мертв. Арчер убил его. Черт, неужели она все-таки умерла и попала в ад? Нет, конечно, она была далеко не святой, но все же она надеялась, что за свои двадцать с небольшим лет не успела накосячить так, чтобы ее низвергли в преисподнюю.