Больше, чем что-либо на свете (СИ)

– Ты огорчена, моя дорогая госпожа? На тебе просто лица нет, – озабоченно проговорил тот, сжимая её руки в своих.

Рамут только поморщилась. Высвободив руки, она съязвила:

– Слов нет, как я счастлива знакомству с тобой!..

– Я слышу в твоём голосе горечь, моя бесценная невеста, – усмехнулся Вук. – Поверь мне, всё будет хорошо. Ничего не бойся. Ты под покровительством службы безопасности Её Величества. Наши ребята хоть и допускают изредка маленькие промашки, как сегодня, но в целом едят свой хлеб не даром.

– «Наши ребята»? – Рамут двинула бровью. – То есть, ты хочешь сказать, что ты не только помощник Владычицы по особым поручениям, но и глава этой службы?

– Великая Госпожа удостоила меня чести быть старшим заместителем начальницы, – с поклоном-кивком ответил Вук. – Уверен, что я смог бы и возглавить службу, но, по обычаю, мужчинам столь высокие посты недоступны. Поэтому – заместитель. Можно сказать, что это потолок моей служебной лестницы.

В течение следующего часа Рамут терпела снятие мерок и слушала трескотню портного, который попался на редкость разговорчивый. Хотя наряд был уже досконально, от покроя до пуговиц, описан в той кожаной папке, этот юркий и сухощавый, похожий на сверчка господин по десять раз разворачивал перед Рамут все ткани, всё показывал и взахлёб рассказывал, что и как будет сшито.

– Изумительная, прекрасная госпожа! – заискивающе тараторил он, расплываясь в медоточивой улыбке и блестя сузившимися до щёлочек глазами. – Шить на тебя – одно сплошное наслаждение! Создать достойный твоей красоты наряд – одновременно и вызов моему мастерству, и величайшее удовольствие, которое только может существовать для меня!

На первую примерку Рамут надлежало явиться через неделю. Вук заверил портного:

– Работай, дружище, и не отвлекайся на другие заказы. Облачение должно быть готово точно в срок! Убытков не бойся: плата за один этот наряд покроет всю твою возможную прибыль. А явку этой прекрасной госпожи я неукоснительно обеспечу. Я сам привезу её к тебе.

И снова – усыпляющий, зачаровывающий стук дождевых капель по крыше повозки, холодная небесная тьма, красочное уличное освещение и мерцание серебряных жилок в кружеве Вука.

– Куда тебя отвезти, драгоценная госпожа? В Общество или домой? – Голос Вука острым дуновением зимнего ветра пронзил сумрачное молчание вечера.

– Домой, пожалуйста, – проронила Рамут, утопая рассеянным взором в плывущих за оконцем огнях. – Устала я что-то сегодня.

– Как прикажешь, свет моего сердца.

Когда повозка остановилась, Вук помог Рамут сойти и с многозначительным ударением произнёс:

– Ни о чём не тревожься, сокровище моей жизни. Будь спокойна.

Искорки в его глазах холодно блеснули, не предвещая затаившимся врагам ничего хорошего.

Приглашение на светский приём к столичной градоначальнице получили и Северга с Теманью.

– Сборище шавок таковым и останется, независимо от уровня этого так называемого света, – презрительно процедила матушка, расслабляясь с чарочкой хмельного у камина. – Суть та же – что в глубинке, что в столице. Терпеть не могу всё это.

– Северга, ну мы же только что приехали, – убеждала Темань, ластясь к рукаву её мундира. – Это наше первое знакомство с обществом Ингильтвены, мы не можем его пропустить! Это будет не только невежливо, но и попросту неприлично! К тому же, нас пригласили... Если б мы сами напрашивались, другое дело, а то ведь сама глава города оказала нам честь, позвав в свой дом!

– И что же, по-твоему, мы должны бросить всё и приползти к ней, от благодарности расстилаясь по полу? – Матушка приподняла верхнюю губу в язвительном оскале клыков, осушила чарку жгучего напитка единым духом, крякнула, занюхала сыром.

– Дорогая, ну зачем ты так... – Темань удручённо уронила руки. – Ну, если не хочешь – не ходи. Но учти, что мне придётся краснеть за тебя, объясняя всем причину твоего отсутствия.

– Скажешь, что я занята на службе, только и всего, – сухо отрезала Северга. – Тебе даже лгать не придётся, потому что это действительно так. На новом месте у меня сплошная канитель, запарка и головная боль.

– Ну, вот и развеешься немного! – с надеждой снова прильнула к ней супруга. – Кроме того, что подумают о наших отношениях, если я явлюсь в гости одна?

Подливая матушке в чарочку хлебную воду, ласкаясь и любовно мурлыча, Темань исподволь всё же сумела уговорить её пойти на приём. От хмельного Северга всегда добрела, этим её жена и воспользовалась. Для самой же Темани посещение этого светского собрания являлось обязательным: она только что устроилась в один из новостных листков Ингильтвены. Там ей предстояло исполнять те же обязанности, что и прежде в Дьярдене, а именно, писать в колонку светской жизни. Никаких препятствий она не встретила: стоило показать рекомендательное письмо за печатью и подписью самой Дамрад, как Темань сразу приняли на работу.

Особняк, а вернее сказать, дворец госпожи Ингмагирд располагался в богатой части города. Конечно, он был поскромнее дворца Дамрад, но мог похвастаться диковинкой и новинкой садового убранства – гостевыми площадками на огромных старых деревьях. Весной, когда всё зацветало, на них было особенно приятно проводить время за чашечкой отвара. Каждую площадку окружало ограждение с балюстрадой – для безопасности. Изящная садовая мебель служила удобству гостей и домочадцев, а с площадки на площадку можно было перемещаться по мостикам-переходам с перилами. По таким же мостикам гости свободно попадали в дом, не спускаясь на землю. Летом от дождя спасали густые кроны деревьев, а когда листва редела и опадала, на столбах по углам площадок натягивали непромокаемые навесы.

Сейчас из-за холодной и неуютной позднеосенней погоды приём проходил в доме, а на площадки гости выходили лишь ненадолго – проветриться. За столиками, конечно, можно было посидеть, только угощения туда не подавались.

Столы с яствами стояли в нескольких просторных залах с небесно-высокими лепными потолками; каждый гость обслуживал себя сам, беря себе угощения и напитки по вкусу и отходя, дабы и другим дать доступ к кушаньям. Проходя мимо стола, на котором стройными рядами сверкал целый полк наполненных чарок, Темань с удовольствием взяла себе одну и сделала маленький глоточек; Северга, затянутая в великолепный парадный мундир, сразу нахмурилась.

– Дорогая, не усердствуй, – шепнула она.

На это супруга лишь лучисто улыбнулась ей:

– Любовь моя, я здесь не только развлекаюсь, но и работаю. Завтра мне статью сдавать об этом приёме.

– Ну, работай, работай, – усмехнулась матушка. И обратилась к Рамут: – Детка, а где твой избранник? Обещал заехать за нами сам, а вместо этого прислал повозку.

– Он, очевидно, был очень занят, – проронила девушка.

Вук действительно прислал вместо себя повозку с гербами на дверцах, которая и доставила всё семейство в гости к градоначальнице. Хозяйка дома, представительная госпожа с седеющей пышной причёской и густыми чёрными бровями, придававшими её лицу сонно-надменное выражение, встретила их лично и представила двум своим мужьям и шести дочерям. Трое её сыновей с супругами тоже присутствовали здесь, но находились где-то далеко, в другом конце дома, поэтому знакомство с ними было отложено до случая. Рамут, набравшись наглости и нацепив на лицо непробиваемо-ослепительную улыбку, раздала свои визиточки с перечислением врачебных услуг. Члены семейства градоначальницы удивились, но карточки взяли. Как Рамут узнала чуть позже, их следовало оставить на общем подносе-визитнице у входа. В домах Дьярдена таких штуковин не водилось в обиходе, и Рамут ещё не привыкла к этому отличию в правилах светского обхождения. Впрочем, молодая целительница своему промаху не очень огорчилась: на подносе визитки, скорее всего, просто затерялись бы в общей куче, а так – попали прямо в нужные руки. Подумав, парочку карточек она бросила и на поднос ради приличия, но, по правде говоря, сильно сомневалась, что здесь их кто-то вообще разбирал и просматривал, а не выкидывал сразу всей кучей. Гостям раздавать визитки не воспрещалось, и Рамут при каждом новом знакомстве не забывала с любезной улыбкой присовокупить карточку.