Очень приятно, Демон! (СИ)

— Все не так просто… Счастье это не обо мне. Полная чушь. Мой удел вечное одиночество. Сражения. Враги. Жестокость. — руки в карманах сжались в кулаки — Она не должна знать ничего из моего мира. Я не хочу чтоб она, это знала.

Оглушающее откровение.

Вовсе не эгоизм толкает отказаться от нее, а гребанное самопожертвование. Кирихито захотелось сплюнуть, от своей противной, чрезмерной заботы. Он вообще ни о ком не заботился, кроме себя. А сейчас готов наступить на собственную глотку, перекрыв кислород, лишь для того, чтоб Нанами жилось спокойно. Там где пахнет сакурой, а не кровью. Там где есть лис, который живет по человеческим правилам. Акира хорошо это запомнил.

— Господин... — неосторожно проронил удивленный слуга, буравя взглядом его мужественную, выпрямленную спину. Стало ясно, что Акира пытается уберечь ее от плохого. От грязи, в которую погружен с головой, целую вечность.

— Просто унеси ее. — ни нотка не дрогнула, лишь ладони и спина сильно вспотели. Но об этом кроме него, никто не узнает — Ты все неправильно понял, Кенжи. Я не сумасшедший, чтоб терять все, что нажил из-за девушки. Она меня не волнует. — вновь прячется под маской безразличия. Но слуга не глуп.

— Думаю, богиня уже призналась вам в своих чувствах?

— Как ты узнал?

— Господин, это было слишком очевидно. — для него может быть, но не для Акиры — Я понял это еще в тот день, когда увидел вас в другом мире. Окончательно в этом убедился, когда богиня пришла сегодня в ваш дом. У нее это на лбу написано, хоть и пытается скрывать.

— Ты что сводник какой-то? — нервная ухмылка всплыла на лице.

— Нет, — маленькая пауза — Просто однажды… я тоже любил.

— Правда? — удивленно спросил Акира, взглянув на секунду в сторону слуги. Тольку в эту минуту он осознал, как мало знал о Кенжи. Практически ничего — Где же теперь твоя любимая? — вопрос сам собой вылетел с языка.

— Мою жену и дочь, убили. — Тишина. Взгляд Кенжи, на секунду устремился в пол.

— Ясно, — что еще тут добавить. Акира не понимал его боль. Не понимал, как он все это вынес. Стоило на секунду представить, что Нанами кто-то может обидеть, как он готов был разорвать. — Ты поэтому мстишь всему живому? Присоединился ко мне, в надежде найти смерть, в очередном сражении?

— Вам не откажешь в прозорливости.

— Постарайся не сдохнуть быстро. Смертники мне не нужны. — холодно отчеканил он.

— Не беспокойтесь. Намеренно сдаваться я не собираюсь, иначе уже был бы мертв.

— Хорошо. Теперь я понял, почему ты считал себя самым сильным — задумчиво сказал Кирихито, снова уставившись в окно. — Эту дурочку не будет ждать та же участь, что и твою жену, Кенжи.

— Разумеется. Вы сможете ее защитить. — О да. Только не он, а лис, которому ее отдаст — В том, что случилось с моей семьей, моя вина. Я оставил их и сделал ошибку. Самую большую в своей жизни. А вы сейчас хотите поступить так же.

— Так лучше. Я не зашел настолько далеко, как ты. Самое время остановиться. А она все забудет со временем. У людей память недолгая, да и чувства изменчивы.

— Думаете, богиня не станет искать вас, когда проснется? Простите меня за дерзость, господин, но девушка придет за вами. Найдет, где бы вы не были. Ей будут нужны ответы. Оставьте ее себе.

— Я же сказал, нет. — тверже чем прежде. — Мне лучше самому по себе. — сам пытается в это верить. Укутаться носом в свое одиночество и даже не мечтать о ином.

— Если вы окончательно решили, то хотя бы объяснитесь. Объясните, зачем оттолкнули. Скажите, что она не в вашем вкусе. Что безразличны к ней… Что-то, что убьет ее любовь. Тогда девушке станет легче и со временем она сможет пойти дальше.

— Не учи меня, — голос изменился, стал похож на ледяную глыбу. — Когда я решу оттолкнуть ее, мой способ будет гораздо эффективнее дурацких объяснений. — а это пугало даже такого екая, как Кенжи.

— Как знаете, господин. — потому что сейчас это единственный ответ который должен был прозвучать. Повиновение и больше никаких сраных, ненужных убеждений.

— Унеси ее, — решительно и не позволяя ни единого возражения.

— Да, Кирихито-доно.

За спиной послышался шум одеяла, он не видел, но понял, что Нанами уже на руках у слуги.

— И Кенжи, — слуга остановился — Возьми это стеклянное барахло, с кровати — там валялась лишь одна вещь, прекрасная роза, которую сам же и сделал из бокала. За нее, был награжден улыбкой Нанами и ее теплыми, как летнее солнце, объятьями. — Выкинешь по дороге. — ни капли жалости к своему безупречному творению.

***

— Нанами-тян, солнышко? — шептал змей у изголовья богини, слегка поглаживая каштановые волосы — Уже полдень, пора вставать. Я приготовил тебе завтрак. Просыпайся.

Нанами видела прекрасный сон. Слаще любой сладости. Чудеснее, самого сильного волшебства.

Она в белом, пышном платье. Вокруг пояса повязана багровая лента. Тут много народу и у всех счастливые лица. Здесь просто море красных цветов. Розы… Прекрасные и величественные розы, всюду куда не глянь. Впереди расположилась, прекрасно украшенная арка, а около нее стоит он. Багровые глаза, притягивают своим загадочным блеском. И Нанами неспешными шагами приближается к ним. Буквально плывет, удерживая в руках алый букет. Красивая музыка льется из ни откуда. А он стоит впереди. Ждет и чертовки соблазнительно улыбается. Нанами поравнялась со своим идолом, погружается в глубину его до неприличия красивых глаз.

— Просыпайся, Нанами-тян? — гладит рукой ее каштановые пряди, свисающие на белое платье с плеч.

— Чего? — не понимающим голосом спрашивает Нанами у Кирихито.

— Вставай солнышко, уже полдень — отвечает он ей в ответ. Что совсем не привычно. Будто это вовсе не он.

— Кирихито… — богиня тянет к нему свои руки. Прижимает крепко к себе и в эту секунду открывает сонные глаза. — ААААААААА!!! — орет она, оттолкнув голову Мидзуки.

А змей, будто дубиной ударенный, смотрит на нее округленными глазами. Неосознанная нежность хозяйки застала врасплох, и заставила растерять весь дар речи, под чистую.

— Ки...Кирихито? — дрожащими губами, выговорил он. — Тебе кошмар приснился, Нанами-тян?

А что еще может сниться с участием этого треклятого демона? В понимании Мидзуки иной вариант не возможен. Если снится Акира, значит это кошмар, ужас, конец гребаного света. Потому, что видеть этого наглого, до жути высокомерного, жестокого ублюдка даже во сне, сравнимо лишь с пыткой. Для него точно.

« Что происходит … — недоумевает Нанами, оглядываясь по сторонам. Вокруг привычная мебель, футон, телевизор что принес Томоэ — Почему я здесь…? »

На футоне, около подушки, покоится стеклянная роза. Потихоньку начинает доходить, что это может первый, но в то же время и последний подарок. Рука дернулась в воздухе на уровне головы. Будто Нанами этим жестом, хотела смахнуть поток мрачных мыслей, разрывающих душу на части. Глаза уже помутнели от образовавшейся прозрачно, влажной, как холодный снег, пелены. Присев около футона, Нанами подняла бесценную вещь. Повертела, разглядывая получше при ярком, дневном свете. Хочет убедиться, что все события вчерашнего дня, не сон и не глупая фантазия. Все было реальностью и подтверждение в ее руках.

« Он обманул меня …» — прошибает голову мучительная догадка, и от этого сердце сжимается клубочком, как маленький беззащитный котенок.

— Не плачь, Нанами тян — успокаивает демон присев рядом и приобняв, ее за плече. — Дурные сны быстро забываются.

Но вот вчерашний « дурной сон », успел стать заветной мечтой. Такой близкой. Такой ощутимой. Нанами трогала эту мечту. Ласкала. Целовала. Называла по имени. Сжимала в объятьях так крепко, как могла, чтобы только не выскользнула. И все что осталось от мечты, это стеклянная роза, которую сейчас, прижимая к груди, орошает жгучими, словно уксусная кислота, слезами. Может она оживет. Прозрачные лепестки станут багровыми, чтоб напомнить цвет глаз ее мечты. Но нет, цветок не оживает. Безупречно красивая вещь, но холодная и бездушная, как ее создатель.