Омут

Мобильный телефон стал моим наваждением: я не выпускала его из рук ни на минуту. Но Саймон не звонил и был недоступен. На следующее утро, несмотря на то что голова раскалывалась после бессонной ночи, я решила сходить к профессору Стояну — может быть, он знает что-то о Саймоне? Чтобы бабушка не задавала лишних вопросов, я взяла с собой школьную сумку. Но, выйдя из дома, направилась в сторону гор. Дорога до дома профессора показалась мне сегодня нестерпимо длинной. Не обращая внимания на встречный ветер, я упрямо бежала вверх — задыхаясь, спотыкаясь, натыкаясь на колючки кустов и распугивая маленьких ящерок, вылезших погреться на солнце. Минутами мне казалось, что этот бег никогда не закончится, что я всю оставшуюся жизнь буду бежать куда-то навстречу ветру, в поисках любимого…

Наконец тропинка вывела меня на пологую площадку. Я стояла перед домом профессора, и вся моя прыть куда-то улетучилась. Дом, казалось, всем своим видом показывал, что суете здесь не место. Я подошла к двери и тихонько постучала. Дверь тут же распахнулась, словно меня давно ждали. На пороге, широко улыбаясь, стоял профессор, за его спиной я увидела Магду.

— Полина, дитя мое! — воскликнул Стоян, делая рукой приглашающий жест. — Наслышан, наслышан! Вся Бетта гудит о маленьком недоразумении с нашим общим другом!

Я зашла на террасу и выпалила:

— Саймон пропал!

По выражению лица профессора я пыталась понять, известно ли ему что-нибудь еще, кроме истории с журналистами. Но Стоян источал благодушие, казалось, его ничто не тревожило.

— Как ты взволнована, моя прекрасная госпожица! — возразил он, улыбаясь. — Но это напрасно, совсем напрасно!

— Его увезли какие-то люди… И кажется, он от них убежал… — пробормотала я.

— О, да! Наш друг Саймон может постоять за себя… Даже если имеет дело со спецслужбами! — сказал Стоян, довольно потирая коротенькие ручки.

— Но зачем он понадобился… этим людям?

— Дело в его необычных способностях, девочка… Спецслужбы интересуется всем, что могло бы принести пользу в их работе. А существо, которое может неограниченно находиться под водой, — это мощный ресурс…

— Саймон — не ресурс! — возмущенно перебила я.

— А кто он? — возразил профессор, пристально глядя на меня.

Я замялась, не зная, что ответить.

— Итак, кто же он для них? — повторил профессор. — Первый же анализ крови покажет, что Саймон — не человек. И так называемые права человека на него не распространяются!

— Значит, они могут делать с ним, что захотят? — с трудом выговорила я.

— Как бы не так! — фыркнул профессор. — Я же сказал: наш друг может за себя постоять. Ведь он же убежал от них, если я не ошибаюсь?

— Да… — протянула я, медленно переваривая услышанное. И вдруг сообразила: если профессор уже знает, что Саймона пытались задержать люди из спецслужб, значит, он говорил с ним. Выходит, Саймон позвонил Стояну, но не позвонил мне…

— Почему Саймон не дает мне о себе знать? — спросила я, холодея от неприятного предчувствия.

Тут профессор стал серьезным и переглянулся с Магдой.

— М-м-м, девочка, а ты перед ним ни в чем не провинилась?

— Ни… ни в чем… — еле выговорила я.

— И ты не хвасталась своим подружкам, что у тебя особенный парень? Не такой, как все?

— Нет! — закричала я так, что опушенные ресницы Магды дрогнули.

Профессор в шутливом ужасе зажал уши руками.

— Верю, драгоценнейшая, верю! — затараторил он. — Не надо так кричать! Верю тебе, бедная эмоциональная девочка! Но вот не знаю… — он скрестил руки на груди, — не знаю, поверит ли тебе Саймон!

Я почувствовала, что среди жаркого весеннего дня меня пронизывает холод. Наверное, выражение моего лица сильно изменилось, потому что профессор опять замахал ручками:

— Но мы объясним ему, дражайшая, мы все ему объясним!

— Он больше не появится в Бетте, — произнесла вдруг Магда низким голосом.

— То верно! — кивнул профессор. — Драгоценная Магда сказала верно, Саймона здесь ищут…

— Я не уйду, пока вы не объясните, как найти Саймона! Я буду искать его! — мои губы дрожали от волнения, руки непроизвольно сжались в кулаки.

Профессор посмотрел на меня очень внимательно. Во взгляде его пытливых серых глаз было какое-то удовлетворение, как будто мое отчаяние соответствовало его планам. Он переглянулся с Магдой и сказал:

— Так, девочка! У тебя горячее сердце… — он немного помолчал и добавил: — Но твоей земной жизни не хватит, чтобы обыскать Черное море!

— Я не уйду! — только и смогла сказать я.

— Упрямая, своенравная госпожица! Твои жалобы растопили мое сердце! — театрально воскликнул профессор. — Обещаю тебе: как только он объявится, ты узнаешь об этом первой. Взамен прошу тебя покинуть мой дом…

— То правда, Полина, — подтвердила Магда. — Здесь искать Саймона бесполезно. Ты ведь должна скоро ехать в Москву, поступать в институт?

Я молча кивнула.

— Так поступай, не расстраивай близких, — спокойно убеждала меня Магда. — Как только Саймон объявится, мы дадим тебе знать. — Она загадочно усмехнулась и добавила: — Кто знает, может, в Москве ты будешь ближе к нему, чем в Бетте…

Лишь сейчас я подумала, что Саймон, возможно, находится в Греции, Болгарии или еще где-то. А в Бетте даже авиабилеты не продают…

— Не думай ни о чем, девочка, иди домой! — посоветовал профессор. — Саймон найдется, я все ему объясню… Все будет хорошо!

В Бетту я возвращалась по самому солнцепеку.

Голова раскалывалась, во рту все горело от жажды.

На заборе соседнего с нашим дома кто-то написал огромными буквами: "Иришка! Ты — самая лучшая!" У шестиклашек уже начались весенние влюбленности, скоро такими надписями запестреет вся Бетта. Рядом с признанием расцветал куст сирени. Я присела на корточки в его тени и разревелась. Через несколько минут мне стало легче. Я вытерла лицо, пригладила волосы и пошла к дому…

Вечером в мою комнату зашла мама.

— Полина, выйди на кухню, нам с бабушкой нужно поговорить с тобой! — торжественно объявила она.

Я вышла к ним, и бабуля неодобрительно посмотрела на мою кислую физиономию:

— Надеюсь, Поля, ты придержишь эмоции, потому что разговор важный! — сказала она. Однако по ее лицу было видно, что она сильно сомневается в моей способности держать себя в руках, Я устало плюхнулась на стул между мамой и бабушкой.

— Что такое? — спросила я, уже заранее зная, о чем пойдет речь.

— Вижу, ты сегодня не в самом хорошем настроении, — с упреком заметила мама и продолжила: — Но мы все равно должны обсудить твою дальнейшую жизнь. А точнее, поступление в институт, от которого зависит твое будущее.

Как же я не люблю, когда она выражается так высокопарно! И как я ненавижу теперь слово "будущее"!

— И что вы решили? — я обвела взглядом семейный "совет".

Мама с готовностью встрепенулась:

— Поскольку ты в последнее время была очень занята… э-э-э… своей влюбленностью… — мама слегка покраснела, — и доверила нам выбор института, мы с твоим отцом и бабушкой посовещались и решили, что тебе нужно поступать на психологический факультет Московского социально-педагогического института.

Что ж, я давно думала о профессии психолога. В тринадцать лет я мечтала поскорее вырасти, выучиться и стать Полиной Дмитриевной, специалистом в области психологии, всеми уважаемым, в том числе за сдержанность и спокойный характер. И никто не называл бы меня тогда Тайфунчиком…

Но сейчас меня интересовало одно — когда придется ехать в Москву?

Мама знала, что я спрошу это первым делом. Сделав трагическое лицо, она добавила:

— И уезжать надо через три дня, доченька… ЕГЭ будешь сдавать в Москве. Папа уже договорился в школе и записал тебя на подготовительные курсы в институт. Будешь жить с ним…

— А ты? — быстро спросила я.

— Я останусь здесь. — Я видела, какого труда стоили маме эти три слова.

Бабушка молча сжала мою руку своей сухой горячей ладонью. Грустно покачав головой, она сказала только: