Чернильный обмен

Но вслух Ириал сказал:

— Конфликты поменьше смогут принести как раз столько энергии, сколько нам понадобится для существования. У нас хватает фейри, которых вы можете использовать для пропитания.

Голосом, который мог вывести из равновесия даже самого спокойного из зимних фейри, одна из родичей Дженни спросила:

— То есть мы просто будем продолжать питаться от тех случайных фейри, которые нам попадутся, словно ничего не происходит? Послушайте, мы…

— Мы будем повиноваться нашему королю, — рыкнул на нее Габриэль.

Бананак снова клацнула зубами и царапнула когтистыми пальцами поверхность стола.

— То есть Темный Король не желает сражаться? Чтобы дать нам себя защитить? Чтобы мы стали сильней? Мы просто будем ждать, пока еще больше ослабеем? Это… занятный план.

На этот раз она станет настоящей проблемой.

Еще один зеленозубый фейри добавил:

— Если мы будем сражаться, возможно, некоторые из нас превратятся в тени, но остальные… война может стать прекрасным развлечением, мой король.

— Нет, — сказал Ириал, глядя на Килу, которая иногда встречалась с Габриэлем. — Никакой войны прямо сейчас. Я не позволю кому-то из вас превратиться в тень. Это не вариант. Я найду выход.

Хотел бы он им все объяснить так, чтобы они поняли. Но не мог.

— Кила, дорогая, не желаешь присесть там? — Ириал наклонил голову в сторону группы улыбающихся фейри, которые активно соглашались с зеленозубым.

Говорить о неподчинении ему было недопустимо, особенно когда в глазах Бананак снова зажглось желание взбунтоваться.

Ириал прикурил еще одну сигарету и дождался, пока Кила пересечет комнату. Нарисованные псы на ее бицепсе щерились друг на друга, пробегая по ее руке размытыми прыжками. От нее исходило мягкое жужжание, нечто среднее между рычанием и довольным мурлыканьем. Подойдя к столу, она выхватила стул из-под одного из фейри чертополоха, сбросив того на пол, подняла стул и уселась среди ворчащих фейри.

Несколько Ищеек рассредоточились в толпе. Габриэль сказал свое слово, сказал, что они поддерживают Темного Короля: им теперь следовало или повиноваться Габриэлю, или его убить. Вступи он в сговор с Бананак, и войны фейри не миновать. Но Габриэль был с Ириалом с тех самых давних времен, когда возглавил Ищеек.

Ириал подвел итог:

— Смертная избрала мой символ для своей татуировки. Через несколько дней она будет со мной связана. Через нее я буду иметь возможность питаться и от смертных, и от фейри. Я компенсирую ваш недостаток в пище, пока у нас не появится другой вариант.

В первое мгновение никто не реагировал. А потом голоса слились в прекрасную какофонию.

Он никогда не делился с ними своей пищей, хотя раньше в этом не было нужды. Он мог это сделать. Глава Двора был связан с каждым фейри, который поклялся ему в верности. Его сила давала силу им. Это был простой порядок вещей. Разумеется, это решало проблему лишь временно, но это даст им возможность жить, пока не станет доступным другой вариант, тот, который не приведет к полномасштабной войне.

Он выдохнул и стал смотреть, как дым скручивается в воздухе, ему не хватало умершей королевы, он ненавидел Кинана за то, что он победил ее. Ему было интересно, чего будет стоить заставить Донию, новую Зимнюю Королеву, стать такой же беспощадной, как и ее предшественница. Альянс между Донией и Кинаном слишком сильно сдвинул баланс сил в сторону мирового порядка, который наносил ущерб Темному Двору, но война все же не была выходом. Темный Двор не сможет выжить на одном только насилии, вот если к насилию добавятся страх и похоть, тогда этого должно хватить. Все было связано с равновесием, а при Дворе, где темные эмоции были средством существования, самым важным было заботиться об этом равновесии.

Его внимание привлекла еще одна ссора в самом центре комнаты. Рев Габриэля сотряс стены, когда он заехал ботинком в лицо Ли Эргу, который упал на пол в лужу собственной крови. Очевидно, Ли Эрги не были настолько склонны к сотрудничеству, как хотелось Габриэлю. Они слишком любили кровопролитие и поддерживали Бананак всякий раз, когда она намеревалась устроить бунт.

С ликующей ухмылкой Габриэль смотрел, как Ли Эрг ползет обратно к своему столу. Повернувшись к Ириалу, Габриэль поклонился так низко, что почти коснулся лбом пола, очевидно, для того, чтобы скрыть ухмылку, а заодно и выказать уважение. Он сказал Ириалу:

— Как только ты заберешь свою смертную, мы отправимся с тобой, чтобы помочь вызывать страх и неразбериху среди смертных. Ищейки всегда поддерживают волю Темного Короля. Это неизменно.

Габриэль не смотрел на Бананак и на сияющих фейри, которые уже приняли ее сторону, но его решение было ясно всем.

— Разумеется, — Ириал затушил сигарету и улыбнулся своему товарищу, который пользовался его особым доверием.

У Ищеек была замечательная способность вызывать ужас как у фейри, так и у смертных.

— Мы можем заполучить немного страха из непослушания этой кучи… — пробормотал Габриэль, и его Ищейки схватили несколько фейри, которые ухмылялись в поддержку высказанных ранее мятежных предложений. — Темный Двор должен выказывать хоть какое-то уважение нашему королю.

Фейри принялись отвешивать поклоны по самые ступни, лапы, когти, склоняли головы, приседали в старомодных реверансах. Бананак не сдвинулась с места.

Габриэль перехватил ее взгляд и снова ухмыльнулся. Сегодня больше не будет публичных возражений или дискуссий. Габриэль призовет к порядку фейри и даже станет угрожать им, если они откажутся следовать предостережениям Ириала. Они станут совершенно послушными. По крайней мере, на время. И тогда Бананак утроит свои попытки.

Но не сегодня вечером — пока еще нет.

— Сегодня ночью мы будем пировать в память о нашей погибшей сестре, — Ириал сделал жест рукой, и несколько Ищеек Габриэля ввели перепуганных фейри, которых они притащили из других Дворов. Из Высшего Двора не было никого — и это неудивительно, поскольку фейри Высшего Двора редко покидали места своего затворничества. Но тут были представители как Зимнего, так и Летнего Дворов.

Ириал обхватил руками дрожащую Летнюю девушку. Лозы, которые обвивались вокруг нее, поникли под его прикосновением. Она была настолько полна ужаса и ненависти, что он едва не передумал поделиться ею с остальными, но он был достаточно эгоистичен, чтобы хотеть оставить ее только себе. Особые девушки Кинана всегда были замечательным угощением. Если Ириал был осторожен, он мог вытянуть из них достаточно желания и страха, чтобы на пару дней утолить свой голод. Несколько раз ему удавалось оставлять их настолько от него зависимыми, что они добровольно возвращались в его объятия с регулярными визитами и ненавидели его за то, что он заставил их предать своего короля. Это приносило ему немалое удовлетворение.

Ириал сверлил взглядом девушку, пока говорил своему Двору:

— Их правители привели нас к этому, когда убили Бейру. Помните об этом, предлагая им свое гостеприимство.

Глава 4

Лесли вошла в тату-салон. Внутри было пусто. Ни один голос не прерывал тишину, даже музыкальный центр был выключен.

— Это я! — объявила Лесли.

Она вошла в комнату, где Рэббит будет делать свою работу. Лист бумаги с трафаретом ее татуировки лежал на подносе на прилавке. Рядом — одноразовая бритва и куча разных инструментов.

— Я немного рано.

Рэббит молча уставился на нее.

— Ты сказал, что мы можем начать сегодня вечером. Сделать внешний контур.

— Я на минутку, — наконец, сказал Рэббит и вышел.

Пока его не было, Лесли бродила по крошечной комнате, хотя скорее ради того, чтобы устоять перед соблазном схватить трафарет, чем ради интереса. Стены были увешаны плакатами и флаерами различных мероприятий — большинство из них выцвели и относились к давно прошедшим событиям. Там же имелось несколько черно-белых фотографий в рамках. Среди флаеров выделялись постеры фильмов, размером с театральную афишу. Как и в любой другой части салона, в комнате царила невероятная чистота, и ощущался слабый запах антисептиков.