Кошки не плачут (СИ)

  Стоя на четвереньках в холодной луже под проливным дождем, я сплевывала горькую, как вся моя жизнь, желчь, смешанную с алкоголем. Краем глаза я видела неотвратимо приближавшиеся ко мне сзади ноги полукровки. Вставай же, Шеба! Ну! Дерись, котенок!

  Подняться мне помог тяжелый носок сапога Джоя, лениво ткнувший меня в бок. Закусив губу, я уперлась коленом в асфальт и медленно, слишком медленно, встала на ноги. Меня шатало, как безобразно пьяного матроса. Мир виделся точно в пелене – и дело было вовсе не в дожде. Подняв голову, я посмотрела в желтые глаза Медведя. Пощады в них не было. Кажется, я таки сломала ему нос – вся нижняя часть лица парня была залита кровью, которую не мог смыть даже дождь. Осклабившись в зубастой ухмылке, Джой сплюнул тягучую струю крови и поманил меня пальцем.

- Ну же, детка!

- Иди в задницу, - хрипло выдохнула я, немыслимым усилием разгибаясь. Живот взорвался фейерверком боли. Господи, как больно, больно…

  Что ж, если я сдохну, то сдохну красиво. И у надменного Люция, стоящего у края дороги, не будет повода считать меня трусливым котенком, не умеющим держать ответ за свои поступки.

  Интересно, Рэй будет плакать над моей могилой?..

  Джою, видно, надоело, ждать моего удара, поэтому он первым ринулся на меня. Гора мяса… На этот раз его кулак почти достиг своей цели – я поймала его в сантиметре от своего носа. Прозевай я удар – и мое, пусть и не самое миловидное, личико смялось бы в одну кровавую кашу. Арк всегда хвалил меня за молниеносную реакцию…

  Заученным за долгие годы приемом я крутанула Джоя за запястье, намереваясь перебросить его через себя. Раньше этот прием у меня получался независимо от весовой категории противника – тут дело не в массе, а в правильном приложении силы. На этот раз не вышло.

  Легко перевернувшись в воздухе, Медведь приземлился на ноги и, прежде чем я успела развернуться к нему лицом, ударил меня каким-то скользящим ударом по груди. Я отклонилась, едва не сделав «мостик», но слишком медленно. Страшные когти полукровки прошлись чуть ниже, чем он метил, и впились в правый бок. Четыре длинных глубоких полосы расчертили алым мою кожу; майка мгновенно пропиталась кровью. Ощущение было такое, словно под ребра мне вогнали сразу четыре острейших кинжала. Я упала на одно колено, зажав ладонью хлеставшую из ран кровь. Лужа подо мной стремительно окрашивалась красным.

- Нечестно! – заорал где-то сбоку Арк. – Он использует силу оборотня! Дайте Кошке оружие!

- Умолкни, Каратель. – лениво посоветовал ему голос Линна, после чего послышались приглушенные звуки какой-то борьбы, и у ног моих вдруг что-то звякнуло. Опустив голову, я увидела на мокром асфальте блестящее лезвие ножа. Молодец, дружище… Я коснулась прохладной стали дрожащими пальцами.

- Прости, Кошка, я должен это сделать. – ухватив меня за шиворот, точно котенка, Джой рывком поднял в воздух мое обмякшее тело. Широко расставленные желто-зеленые глаза с вертикальным зрачком оказались совсем близко, и в них я увидела крохотное отражение собственного лица. На мгновение не стало слышно ничего, кроме шума ночного дождя.

- И ты… прости… Джой.

  И я вогнала нож ему под ребра, туда, где билось почти человеческое сердце. Глухо вскрикнув, полукровка начал заваливаться набок, все еще не разжимая хватки и увлекая меня за собой. Вот так, сцепившись в смертельных объятиях, мы вместе упали в холодную воду – черт, дождь, похоже, залил весь мир! Джой – снизу, я – ему на грудь. Парень еще дышал, хотя я была уверена, что задела сердце – живучая тварь! Расширенные глаза неотрывно смотрели в мои, постепенно угасая, и пальцы судорожно оплели мое запястье, выкручивая его, ломая… Тело Джоя билось в агонии, а я орала от боли, не в силах высвободиться, слишком слабая, чтобы сопротивляться.

  … Потом нас окружили; лицо Арка с прилипшими ко лбу мокрыми волосами склонилось надо мной, и я поняла, что меня оттащили от уже недвижного тела полукровки. Мое же тело онемело от боли, я и не ощущала его. Было странное чувство, будто я стала совсем невесомой, и меня баюкают упругие волны, унося все дальше, дальше, к оказавшемуся вдруг таким близким небу… Лежа на спине, я широко раскрытыми глазами смотрела в грозовую тьму над головой, не замечая хлеставшего меня по лицу дождя.

  Потом Арк укутал меня в куртку и подхватил на руки. Помню, как безвольно свесилась с его плеча моя, словно кукольная, голова. И последним, что отпечаталось в гаснущем сознании, был взгляд Люция – холодный и надменный, как всегда, но было в глубине этих черных глаз нечто такое, чего прежде быть никак не могло. Нечто вроде… удивления.

  Да. Младший Лорд Ночного Города был удивлен.

Глава 4

- Мама! Ма-а!

- Что, Шеба? Котенок, ты плачешь? – мягкие руки подхватывают меня, прижимают к груди. – Ну, маленькая, кто тебя обидел?

- А Фэйт сказал, что, когда мы вырастем, вы с папой умрете! Он сказал, что вы станете старые и не сможете с нами играть, а потом вас закопают в землю! Мам, это ведь неправда, да?

- Конечно, неправда. Мы с папой вас никогда не оставим.

- И никогда не умрете?

- Никогда.

- Никогда-никогда? И будете жить вечно?

- И будем жить вечно. А ну, поцелуй маму и выкинь эту чушь из головы.

- А Фэйт – дурак и врун!

- Нельзя так говорить о брате, котенок.

- Почему?

- Потому, что он тебя тоже любит, даже когда говорит гадости. Вы не должны обижать друг друга, запомни. Когда-нибудь вы станете заботиться друг о друге так же, как сейчас я и папа заботимся о вас.

- Я все равно люблю тебя больше Фэйта, мам. Больше всех на свете!

- И я тебя люблю, Шеба.

… Ощутив осторожное прикосновение к своей руке, я открыла глаза и медленно повернула голову. У изголовья кровати сидела заплаканная Рэй и ласково гладила меня по внешней стороне ладони. Солнечный свет, заливавший всю палату, золотил растрепанные кудри девушки, делая ее похожей на ангела. Рядом, у самого уха, тихо попискивали какие-то мудреные медицинские приборы, а тело мое под тонким покрывалом покрывали датчики-присоски. Я поморщилась – в запястье левой руки, туго стянутом фиксатором, пульсировала ноющая боль. Сразу вспомнились и схватка под дождем, и глаза умирающего вервольфа, и все-все, отчего захотелось застонать и спрятать голову под подушку.

  Увидев, что я пришла в себя, Рэй вздохнула и попыталась улыбнуться, но лишь скривила рот в попытке не зареветь.

- Привет, подружка. – еле слышно произнесла я, с трудом разлепив сухие губы.

- Привет, солнышко. Как ты себя чувствуешь?

- Если честно, я себя не чувствую… У меня все цело?

- Да. Была сломана рука, ребро и нанесено несколько глубоких ран, но все обошлось. Врачи тебя подлатали. Неделя постельного режима – и ты встанешь на ноги.

- И сколько я здесь уже?

- Третий день.

- И что, рука срастется за неделю?

- Ты же знаешь, в наши дни все быстро лечат. А тебе, вижу, уже не терпится отсюда слинять, а? И думать забудь! Ты еще слишком слаба. Кроме того, тебе нельзя делать резких движений – швы на животе могут разойтись. Хорошо же тебя потрепали, подружка… Кто на этот раз, кстати? Врачи мне ничего толком не сказали.

- Арк тоже не рассказывал?

- Арк? – Рэй презрительно фыркнула. – Ты же знаешь, как я к нему отношусь. Я и не спрашивала у него ничего. Тоже мне, опекун-Каратель… за девчонкой углядеть не может, зато гордо именует себя стражем порядка!

- Ты к нему несправедлива, Рэй.

- Разве? А по чьей вине ты валяешься здесь, заштопанная, как старый носок?

- Наверное, по своей. – я вздохнула, впрочем, не слишком убедительно.

- Да уж, мозгами тебя Бог явно обидел.

- Э, ты как с больной разговариваешь?

- Не была бы больной, так выпорола бы вообще. Засранка, ты хоть представляешь, как я за тебя переживала? Как боялась тебя потерять?

- Еще бы! Кто бы мыл за тебя посуду и терпел твое нытье?

  Рэй лишь покачала головой, но по выражению ее глаз я видела – она не сердилась.