Пожиратели жизни 2 (СИ)

Гейбл подтянул к себе Лейти, уложил его на живот и связал ему за спиной руки, игнорируя слабое сопротивление мальчишки. Мужчина скользнул ладонью в широкие штаны Лейти и принялся мять и тискать ягодицы, приговаривая:

— Смотри, как он отдается. Как трахается. Развратная шлюха, ему всегда мало!

Парень дернулся, стараясь выползти, избавится от чужих рук. От отвращения к себе, к собственному бессилию и трусости, Лейти начало мутить. Все, что было съедено за ужином подступило к горлу, просясь наружу.

На глазах Маюри выступили слезы, по подбородку текла слюна, но он покорно стоял на коленях дальше. Дрег за волосы натянул на себя наложника и с глухим стоном кончил ему в рот. Гилос и не думал останавливаться, наоборот, трахал жестко, с оттягом. Мая уткнулся лбом в пол и затих, спустя пару минут второй телохранитель зарычал и излился внутрь жаркого тела. В этот же момент Гейбл особенно сильно сдавил ягодицу Лейти, и тот закусил губу. Потекла кровь, медленно впитываясь в подушку. Маюри лежал, не открывая глаз, и тяжело дышал.

Внутри Лейти что-то оборвалось, то, чему он стал свидетелем, полностью проиллюстрировало когда-то сказанные Эмеком слова, но только… Все выглядело унизительным, болезненным, грязным. Где-то внутри появилась страшное ощущение — что после такого жить не стоит и вряд ли имеет значение, кто с тобой, безжалостный, безмозглый телохранитель или чувственный нежный предвечный.

Гейбл ничего не сказал, молча вышел с широко улыбающимися телохранителями. Лейти попробовал пошевелить руками, развязывать его, конечно, никто и не подумал, пальцы онемели и не было никаких шансов самому распутать веревки. Маюри открыл глаза, мутным взглядом обвел шатер и тяжело поднялся на дрожащих руках.

Отполз в дальний угол и, сунув два пальца в рот, выплюнул содержимое желудка в стоявшее там ведро. Затем прополоскал рот особым травяным отваром, в нем же смочил полотенце и обтер себе бедра и ягодицы. Брезгливо бросил полотенце на пол и на слабых ногах подошел к Лейти. Через минуту руки мальчишки освободились.

Лейти, растирая запястья смотрел на Маюри и, чуть подавшись вперед, накрыл своей ладонью руку наложника. Мягко погладив большим пальцем, заглянул в глаза, словно пытаясь что-то понять.

— Прости… — начал Лейти и тут же замолк.

Маюри отвел взгляд.

— Ты видел…

— И что? Ты в этом не виноват, — подхватив одеяло и укутав в него Маюри, словно не заметив, так и оставил руки обнимать парня. — Все в порядке, ты не должен меня защищать, я сам справлюсь как-нибудь.

Затем, прижав наложника к себе, прошептал в светлые волосы:

— Спасибо огромное…

Маюри позволил себе слабость и, поколебавшись, все же спрятал лицо на плече Лейти.

— Не благодари, я не знаю, почему поступил так. Просто не хотел… — заколебался парень, — не хотел, чтобы ты стал мной.

— Тс-с… Никто никем не станет, — мягко гладя по спине, прошептал Лейти. — Не рискуй собой, если тебя не будет рядом, мне будет совсем невыносимо. Ты мне нужен, — нагнувшись, прошептал в самое ухо, тихо-тихо: — Маюри, постарайся беречь себя.

Парень задрожал, теснее прижимаясь к Лейти. Как же сильно Маюри не хватало все эти долгие годы простых человеческих объятий, на глаза навернулись слезы, а в груди болезненно сдавило. Он и не подозревал, что еще помнит, как плакать. Наложник посидел немного, успокоившись, спросил:

— Лайта… Нет, не так. Как тебя зовут?

— Лейти, — чуть слышно представился мальчик, и криво улыбнулся. — Имя почти не исказили, если не считать, что он угадал, ткнув пальцем в небо. Лейта — так зовут мою мать.

— Он знал твое настоящее имя, как и мое. Просто не собирался долго думать и чуть изменил наши, — Маюри плавно отстранился. — Лейти, я видел твои глаза, а ты в статусе «жены». Ты ведь еще ни разу не был с мужчиной?

— Не был, — чуть скривился Лейти. — Только, судя по всему, мне это на роду написано. Не тут, так в другом месте.

— Знаешь, почему хозяин назвал меня шлюхой? Я порченый. Гейбл купил меня, зная, что я не девственник, — сказал Маюри. Почему-то ему очень захотелось поделиться своими воспоминаниями, рассказать о себе. Наверное, потому что Лейти действительно хочет узнать о нем. Глаза Маюри подернулись дымкой воспоминаний:

— Я встретил его подростком и безнадежно влюбился. Красивый, статный мужчина, галантный и начитанный. Ему было тридцать, а мне пятнадцать, когда мы встретились в первый раз на улице. Потом сталкивались еще несколько раз, всегда случайно. Просто он въехал в дом неподалеку от моего. И на свое шестнадцатилетние я признался ему, а он ответил на мои чувства… — голос Маюри дрогнул. — Мы прожили год вместе, счастливый, наполненный светом и любовью год. А потом он заболел, серьезно заболел и однажды утром не проснулся. Я не знал, что мне делать, и в итоге решил отправиться учиться. Он всегда поддерживал мое стремление стать врачом, и я решился. Но меня взяли в плен, и вот он я — наложник Гейбла.

Парень печально вздохнул и тихо попросил:

— Можно я останусь спать у тебя? Это не возбраняется, нас не отругают, ты не подумай.

— Конечно оставайся, — тут же гостеприимно подвинулся Лейти. В голове не помещалось, что Маюри мог сам, по собственной воле согласится на такое, и потом говорить про это с такой тихой грустью.

— Спасибо, — Маюри завернулся в одеяло и лег на подушки, устроился рядом с Лейти и от души поблагодарил: — Спасибо за разговор, что выслушал меня.

— Не за что, — Лейти отвел глаза в сторону и тихо уточнил: — Можно тебя кое о чем спросить?

— Конечно, — парень поерзал немного, устраиваясь удобней.

— Ты… Тебе нравилось то, что делал с тобой тот мужчина в постели? — Лейти передернуло. — Я просто не понимаю….

— Нравилось, конечно. Он был очень нежен, ценил мои чувства и делал все так, как нравилось нам обоим. Чего ты не понимаешь?

— Да так, — мальчишка пожал плечами и, взглянув на Маюри все же пояснил, отвечая откровенностью на откровенность: — Я просто не мог связать слова одного предвечного с собственными впечатлениями.

— Ты о пожирателях? — задумался наложник, а в следующий миг ошеломленно поднялся на локти и громким шепотом воскликнул: — Так ты их имел в виду, когда говорил, что знаешь, как оно после смерти?! Я думал это просто слухи…

— К счастью, не совсем слухи, — улыбнулся через силу Лейти, чувствуя, что его собрат по несчастью отвлекся от своих мыслей: — Хотя слухов вокруг предвечных все же больше, чем правды. Думаю, пожирателями их назвали из-за зубов. Впечатляющее зрелище, даже пугающее.

Маюри улегся обратно на подушки и повернул лицо к Лейти.

— А они страшные на вид? Хорошо с тобой обращались?

— Зубы у них страшные, смотря на эти зубы, понимаешь, что душу они могут съесть прямо с телом, — Лейти повертелся и, смотря в потолок продолжил. — Только сами предвечные — они разные. Те, кого видел я, были красивыми. Особенно глаза, ничего прекраснее глаз предвечного не существует. Обращались очень хорошо, я там впервые почувствовал себя нужным. Жаль только… Да ладно, я с самого начала знал, что никогда не смогу быть ему равным, достойным.

— Но ты хотел, — понимающе улыбнулся Маюри. — Врунишка, а еще удивлялся, как мне могло нравиться быть любимым и любить в ответ.

— Хотел, — пожал плечами Лейти. — Знаешь, у них очень странные дома, живые. Тот, в котором я жил в начале, в первое время даже играл со мной, меняя местами коридоры и комнаты, добиваясь того, что я терялся. Потом, когда мы с домом познакомились поближе, я научился с ним договариваться. То есть не только находил нужные помещения, но, если лень идти, просил, и комната просто появлялась совсем близко.

— И что произошло? — заинтересовался Маюри. Лейти рассказывал интересные и совершенно невероятные вещи, но парень понимал, что мальчишка не врет. И вовсе не хочет посмеяться над глупым и доверчивым наложником.

Лейти нахмурился, прикусил и без того искусанную губу, затем заставил себя ответить:

— Я не хотел, чтобы он мучился со мной, не зная, как рассказать об Алексе. В чем-то я его понимаю, домовой и подходил ему полностью, да и внешне… Он ночевал одну ночь у Алекса, хотя сразу не сказал, куда делся, а утром я застал их целующимися. Забавно, я бы и сейчас ничего не поменял, услышать все в лицо я не хочу.