Змейка для Наста (СИ)

– Пойдем. Передислокация. Возвращаемся на базу. Шагом марш, выполнять.

– Бес?

Из вертолета выпрыгнул Земир.

– Стой тихо. Молчите все. Я контролирую ситуацию, – соврал Бесник.

Он тянул упирающегося Наста к вертолету, сражаясь за каждый шаг, повторял все, что приходило в голову: «Отход! Эвакуация! Погрузка в воздушно-транспортное средство». Земир не выдержал, прошипел: «Я его сейчас оглушу».

– Не смей, – обернулся Бесник. – Не смейте его трогать, я драконам обещал.

Подействовало. Все знали, что драконы не требуют платы за помощь, но обременяют командиров отрядов посильными просьбами: расставить датчики, запустить зонды, взять пробы грунта и воды, отловить несколько экземпляров диких животных. Забравшись в вертолет, Бесник утер лоб – ледяным потом пробило, пока втащил упрямца. Проблемы на этом, конечно, не закончились. Наст был недоволен, не желал выпускать автомат из рук и вполне мог устроить стрельбу. Его люди тоже были недовольны – и это очень мягко сказано – и с трудом удерживались от того, чтобы накинуть огненную удавку на шею незваного гостя.

– В Таркшин, – скомандовал Бесник. – Разбуди кого-нибудь, пусть подадут машину к площадке, а ко мне домой доставят Чокнутого Слесаря. Предупредите его: строгие армейские наручники росского производства. Пусть пошарит по сусекам, отмычки соберет.

Полет прошел без происшествий – славься, Ин-Нар милостивый, присматривающий за своим грешным сыном. В Таркшине лед немножко тронулся: Наст без капризов сел в машину, и в дом вошел, не упираясь и не пытаясь застрелить сопровождающих. Бесник, не разуваясь, протащил его в гостиную, кивнул Чокнутому, ожидавшему у окна, показал наручники. Подошел второй ключ. Бесник тронул распухшее запястье, скривился от боли. Развернулся к боевым товарищам и сказал:

– С Чокнутым рассчитайтесь кто-нибудь. До завтра меня не беспокойте. Утром закажу новую сим-карту и телефон. Пока звоните на городской. Всем спасибо, все свободны.

Земир попытался возражать, но Бесник, уже сбрасывающий мокрую куртку, довольно убедительно заявил:

– Я знаю, что делаю. Мне не нужны свидетели.

Свидетели ему действительно не требовались. Он собирался раздеть Наста и загнать его под душ: сначала холодный, чтобы смыть остатки живой глины, а затем уже теплый. Сам он тоже собирался принять душ, и понимал, что это придется делать вместе с Настом – чтобы не расходовать силы и время попусту.

Самым сложным было уговорить Наста расстаться с оружием. Ин-Нар праведный, зачем ему столько? И автомат, и пистолет-пулемет, и просто пистолет, и три гранаты… Два ножа и удавку Бесник решил за оружие не считать, иначе рехнуться можно. Он пригибал руку Наста к полу, чтобы тот складывал оружие на порожке ванной комнаты, снимал с себя вещи, подавая пример, расстегивал пуговицы и молнии на чужой одежде, помогая делу. Когда на пол упал мокрый тельник, Бесник признал: «Везде красивый». Совершенное тело, без шрамов и изъянов, гармонично развитое – Наст явно никогда не глотал анаболики и не качался ради кубиков на прессе. Это было тело бойца, способного переплыть бурную реку, взобраться по отвесной стене, пробежать кросс по пересеченной местности с полной выкладкой. Бесник неохотно признал, что проигрывает Насту в росте и силе. В росте – совсем немножко, а в силе…

«Зато у меня магия есть. Когда-нибудь же это зелье из организма выветрится».

Раздевшись догола, они дружно шагнули под прохладный душ. Наст встал под льющуюся воду и застыл, как будто ожидал указаний. Бесник не нашел слов и начал осторожно смывать глину уцелевшей левой рукой. Горсть воды себе, горсть – Насту. Короткие волосы чуточку потемнели, на них не было ни изморози, ни седины, заинтересовавшей Бесника в первую встречу. Омовение позволяло знакомиться прикосновениями: бесстыдными, но лишенными горячки возбуждения. Встреча с големами и бегство лишило сил, предвкушение дымящейся кружки чая и шерстяного одеяла легко брало верх над мыслью о плотских утехах.

Избавившись от самых явных нашлепок глины, Бесник сделал воду потеплее. Наст зашевелился – создалось полное впечатление, что заработала какая-то вложенная программа – взял мыло и губку, игнорируя предложенный гель, и начал намыливаться. Движения были быстрыми и расчетливыми, как у человека, сызмальства приученного экономить воду. Бесник щедро облился гелем, взбил море пены, добавил горячей воды, изгоняя поселившийся в костях холод. Наплескался, отфыркался, взглянул на мокрого Наста и замер. Горячая вода подействовала как проявитель, очерчивая границу драконьего выдоха. Иней выступал на висках, шее, правой ключице, плече, подбородке. Размывался теплыми струйками, стекал по кадыку и груди, огибая крупные светлые соски, терялся, путаясь в русой дорожке волос на животе. Бесник не выдержал, протянул руку, тронул ледяную каплю, растер полоску изморози на подбородке. Наст не отреагировал. Он не был похож на человека, испытывающего какие-то неудобства. Глаза из синего льда не темнели и не меняли выражение. Бесник вздохнул и скомандовал:

– Вытираемся. Одеваемся. Вот, смотри, халаты. Идем на кухню пить чай. Чай. Если захочешь – ешь, что найдешь.

Наст согласился пройти на кухню только вместе с охапкой оружия. Бесник, заподозривший, что следующим пунктом будет переезд оружия в спальню, проявил гостеприимство: выдал Насту крепкое покрывало образца «фальшивый гобелен» и помог сложить ледниковое приданое в компактную кучу. Чай пили в молчании. Наст не обронил ни слова с первой минуты знакомства, как будто драконий выдох лишил его голоса. От еды он отказался – просто не прореагировал на кастрюли и контейнеры, которые ему показали.

В кухне было прохладно. Бесника начала бить дрожь, и он сходил в спальню за пледом. Организм требовал вторую чашку чая и что-нибудь сладкое. В шкафчике нашлась большая коробка с печеньем – сама упала на голову – и это пришлось весьма кстати. Наст к печенью не прикоснулся. Выпил чай и замер, уставившись на занавеску. Изморозь то появлялась, то пропадала, дразнила серебристой полосой в вырезе халата и мертвой испариной на висках.

Наваливалась неотвратимая дремота. Бесник подумал, что рискует проснуться под дулами автоматов «Ледника», который найдет дорогу к ускользнувшему объекту похищения и товарищу по оружию. Или, наоборот, не проснуться, потому что Наста перемкнет, и он его задушит, выполняя отсроченный приказ.

Правое запястье болело все сильнее. Бесник стянул к локтю рукав халата, осмотрел опухоль, коснулся ссадин. К врачу – завтра. Сделать рентген, проверить, есть ли перелом. А содранную кожу надо бы чем-то намазать перед сном. Он дотянулся до руки Наста, осмотрел его левое запястье. Тоже досталось. Хоть и отмороженный, а не железный.

И снова как будто вложенная программа заработала: Наст поднялся, отыскал в бронежилете аптечку, достал бинты, два тюбика с мазями. Ощупал свое запястье, следом – Бесника, деловито нанес мази на поврежденную и чистую кожу, сделал перевязки, натянул сверху эластичные бинты.

– Спасибо, – растерянно сказал Бесник, гадая, что побудило Наста оказать ему помощь. Забота о подопечном, которого надо доставить начальству в целости и сохранности? Или теплый душ и чай сбили с толку, и он начал считать Бесника товарищем по оружию? Как бы то ни было, на благодарность Наст не отреагировал. Собрал аптечку, спрятал в грязный бронежилет и застыл, глядя на испачканные руки.

– Пойдем, – Бесник отвел его на кухню, чтобы не перетаскивать оружие обратно в ванную, помог смыть глину с ладоней. – А теперь спать. Отбой.

Слово «отбой» Насту было знакомо. Он огляделся по сторонам, явно выбирая место для ночлега.

– Нет-нет, – всполошился Бесник. – Я покажу, где можно лечь.

Кровать в спальне честно называлась «траходром», на ней и шестеро могли разместиться, если локти не растопыривать. Бесник стянул покрывало, достал из шкафа большое двуспальное одеяло и еще один плед. Камин разжигать не стал, дождался, пока Наст принесет и сложит рядом с кроватью оружие, и похлопал ладонью по простыне: