Очень приятно, Демон! (СИ)

« Не смей. Ты не можешь убить во мне... все... вот так »

Заткнул ее рот поцелуем, потому что если продолжит, он больше не сможет ее отпустить никогда. Поэтому делает то, что должен. Чего так долго безудержно хотел, мечтал. Какие же сладкие ее губы. Демон готов растворится в этих страстных, отчаянных касаниях. Нанами крепко обхватывает его шею и отдается со всей страстью и чувственностью его губам. Доверяет себя ему, всецело. Как же она хотела этого. Ждала. Надеялась. От мысли, что его настоящие поцелуи, жаркие и ненасытные принадлежать только ей, мутнеет сознание.

Акира ищет ее ласки. Топит себя в ней. Сейчас он нуждается в этой человеческой девчонке, как никогда не нуждался ни в ком. Ее чистое признание заставляет демона дарить себя без остатка, а вместе с собой и единственное сердце. Пусть забирает. Потому что больше не может бороться с самим собой. Он проиграл ей и теперь сдается.

— Я ненавижу тебя, Нанами — сказал он, отстранившись от ее губ и тут же прильнув к ним крепче.

Ненавидит потому, что нуждается. Потому что слаб, чтоб подавить дикую привязанность. Потому что желает ее. Хочет, чтоб принадлежала только ему. Готов ради этого на все. Защищать. Заботится. Быть рядом. Исполнять любую прихоть. Только не любить.

Поэтому остановить ее признание было вынужденной мерой. Необходимостью. Иначе Акира не соберет себя даже по кускам от нахлынувшего счастья и ответственности одновременно. А еще от желания ответить ей тем же, что самое страшное. Конечно, это будет ложь. Вранье — ведь демон не способен любить и Нанами это всего лишь его каприз. Слишком сильный, и способный сломить. Но все же лишь каприз и не больше, потому что не желает принимать другую истину.

Наваждение. Чертовка околдовала его по-другому невозможно.

Нанами поглаживает его шею холодными руками. Ищет утешения в его поцелуях. Кожа Акиры такая горячая, как пламя, которым он владеет. Как же приятно чувствовать его, отвечать на сладкие пьянящие разум поцелуи. В первый раз в жизни, Нанами хочет напиться до отключки. И название напитка — Акира-Оу.

На шее демона остаются кровавые разводы от ее недавно раненной ручки. Кажется, сейчас ничто не может, остановить богиню ласкать его и наслаждаться этим. Теперь, когда почти призналась ему, нет смысла сдерживаться. Поэтому еще сильнее прижимает его голову, к своим губам. Акире слишком мало одних поцелуев и в то же время слишком много. Он прижимает Нанами к стене, крепко обхватывает талию, а другой рукой пытается расстегнуть молнию на юбке. Но богиня оторвалась от его губ, понимает, как далеко он собирается зайти и испуганно смотрит.

« Нет. Только не теперь. Не сейчас. Никогда. Не смей отказывать! » — иначе он превратится в настоящего зверя.

— Не смей... — шепчет он на выдохе, проводя языком по ее шее. Зализывая раны собственным языком и чувствуя металлический вкус ее крови — Не сопротивляйся.— Будто она может это сделать, ее тело уже истаскивалось по нему.

— Только...ааа... — стоны так и просятся наружу, когда он покрывает шею поцелуями — Только будь...ммм...будь нежен... — еле договорила Нанами, запуская руку в его волосы и пропуская их сквозь пальцы.

— Каким попросишь — шепчет демон вновь касаясь ее губ — Нежным, бережным, сумасшедшим... — снова целует — Каким попросишь...Только не отталкивай. Не смей, Нанами — он посмотрел затуманенным взглядом, в ее карие, поддетые пеленой глаза — Иначе клянусь я возьму тебя силой. Мне не составит труда потому, что я ублюдок по жизни. Но с тобой, позволь быть тем, кем я не являюсь. Позволь быть лучше, чем я есть... Будь моей.

« Хотя бы сегодня. »

Разве после таких слов можно его оттолкнуть. Если до этого Нанами еще сомневалась, то теперь просто сказала своему мозгу « Заткнись!». О последствиях подумает позже. Тогда же и пожалеет. Но сейчас хочет быть только с ним. Растворятся в его объятьях, и дарить свою невысказанную любовь. И пусть он не позволил ей признаться в своих чувствах, есть много способов продемонстрировать их без слов.

Поэтому богиня коснулась его губ, своими. Первая. И уже не сдерживаясь, запустила свой язычок ему в рот. Акира внутренне застонал, от такого откровенного порыва. Нанами притягивает его ближе к себе, за плечи. Дает понять, что доверяет. Что готова отдаться ему полностью, без остатка. Гладит его сильное тело руками. Грудь. Пресс. Спину.

Но только теперь чувствует, что Кирихито уже не пытается расстегнуть юбку. Его руки упали вдоль тела, и он оторвался. Нанами по прежнему поглаживает его. Сама прильнула к его груди и целует, проводит язычком по мужественным изгибам, поднимаясь к шее. А тело у него такое чувственное, вздрагивает при каждой ее смелой ласке. Он уже весь покрылся мурашками от будоражащих ощущений.

— Я хочу... — кажется, пытается что-то сказать, плотно сжимая веки и поглаживая ее волосы — Хочу, чтоб ты кое, что сделала для меня...

И оторвав ее губы от своей груди целует, так нежно, как только способен, уничтожая последние остатки сомнений. Нанами замирает, когда он отстраняется, тяжело дыша. С нетерпением и любопытством ждет его просьбы.

— Я хочу... быть первым... во всем — шепчет он у ее носа, проводя пальцами по нижней губе. Но замечает в глазах богини непонимание — Хочу быть первым... в твоем нежном ротике... Хочу, до одурения... — выдохнул он в ее губы, жарко целуя.

Теперь ясно.

Нанами не до такой степени дурочка, чтоб не понимать, очевидного. Кирихито просит о бесстыжей ласке, заставляя ее сердце выпрыгивать из груди, а щеки гореть, ярче пламени. Но это даже не просьба, а скорее приказ. Нанами понимает, что должна отказать ему. Моральный принципы и устои не могут ей позволить, зайти так далеко. Ведь он не признался ей в своих чувствах. Женится на ней, пока не собирается. Глупая и не догадывается, что демон никогда этого не сделает. А влюбленное сердце приказывает исполнить все его желания. Воплотить их в жизнь. Избаловать до предела. Потому что его горячее « хочу », пробралось под кожу, и как наркотик ударило в сознание, до предела затопленное нахлынувшим возбуждением. И если сейчас у Нанами есть ключи, от его мечты, она откроет для него эту дверь.

И Нанами целует губы Акиры последний раз, перед тем как исполнить его желание. Переходит к шее, трепетно облизывает ее, наслаждаясь теплом. Затем целует грудь. Проводит язычком до самого пресса, перед тем, как оказаться на коленях. Теперь она на уровне его ширинки. Пока целует живот, сама расстегивает ремень, а затем и молнию брюк. Акира оказался без нижнего белья, поэтому возбужденный до предела член, вырвался наружу. Устал быть в неволе, и уже весь в смазке, в предвкушении скорой ласки.

Нанами сидя перед ним на коленях, сжала в руке твердую плоть. Акира громко застонал и уперся руками в стену. Плотно сжал веки, однако голова его опущена и Нанами может за ним наблюдать. Вся красная от стыда, делает первое, несмелое движение рукой. Дергает кожицу члена, от себя к себе, чем заставляет демона плотно стиснуть зубы. Это все не сон. Не сладкая фантазия, и даже не выдумка. Богиня действительно перед ним на коленях и ласкает член. Пока только рукой. Но Акире нужно больше, ведь столько ночей подряд мечтал об этом.

Поэтому он смотрит в ее глаза, поглаживает лицо, а затем чуть надавливает на щеки, заставляя открыть рот. Теперь ему кажется, что он летит в пропасть, когда сам медленно входит в ее ротик. Наблюдает, как Нанами, стыдливо опускает глаза. Как плотно обхватывает губами и скользит по его члену.

— Черт...ты меня с ума сведешь... — вырвалось из груди демона.

Его стоны настолько пронзительны, что Нанами от возбуждения, глубже втянула в рот, его твердую плоть. Вытащила, и облизала языком головку. И пусть ее движения совсем не умелые, толком не понимает, что делать, но старается, как может, чтоб доставить ему удовольствие. Поглаживает яички свободной рукой, провела по ним языком, а затем снова скользнула губами по его мужественности.

Все.

Зверь проснулся.

Акира намотал распущенные волосы богини на руку. Больно их сжал. Крепче надавил на щеки. Нанами постаралась слегка дернуть головой, чтоб ослабить хватку, но демон расценил это, как сопротивление. Видимо девочка не собирается исполнять его маленькие прихоти. Тем хуже. Если по хорошему никак, придется по плохому. Сдерживать себя больше не в силах.