Вот мы влипли! (СИ)

Внезапно для Леви, Гажил крепко обнял ее, прижимая к своей груди. Тяжелая мужская ладонь тихо легла на ее макушку.

- Делиться проблемами с друзьями, с дорогими тебе людьми, с семьей, отнюдь не слабость. Если тебе грустно, друг, любимый человек, или кто-то родной всегда будет готов разделить с тобой печаль, помочь тебе, утешить. В этом нет слабости. Напротив. Это сила. Ведь ты находишь в себе силы довериться кому-то. А если заклинательница думает иначе, она просто глупая. – Тихо, но четко и уверенно произнес Гажил. – Леви, – он очень редко называл ее по имени, – ты сильная. Вокруг тебя столько людей, которые тебя любят, которым ты доверяешь, которые тебя всегда поддержат. Я очень рад, что ты решила довериться мне и поделилась тем, что тебя гнетет. Значит, я действительно для тебя что-то значу. И я очень рад этому, ведь ты тоже для меня многое значишь.

- Гажил… – Прошептала Леви.

- Никто не умрет, вот увидишь. – Улыбнулся Гажил, – ты ведь знаешь этих сумасшедших ребят, от них не избавиться, – по-доброму усмехнулся он, – так что, прекращай лить слезы, – он опустил глаза на девушку, которая внимательно слушала, уткнувшись ему в грудь, – мелкая, – закончил он.

- Чтоб тебя... – прошипела Леви, поднимая голову и устремляя взгляд на него, – такой момент испортил.

- Ахах, да, и отцепись уже от меня, а то стоим тут, как персонажи той книжки, которую написал этот, как его, Вильгельм Шукспир. – Положив ладони ей на плечи, Гажил аккуратно отстранил ее от себя.

- Уильям Шекспир! – Раздраженно выкрикнула Леви. Но тут же успокоилась, – как можно проявлять неуважение к такому великому человеку?!

- Ахахах, опять ты за свое, мелкая, – смеялся Гажил, отходя от Леви.

Раздражение на лице его собеседницы сменилось некой взволнованностью. И это не укрылось от Гажила.

– Ну чего ты?

- А я правда для тебя многое значу? – Тихо спросила Леви, опуская голову, чтобы ее собеседник не заметил ее пунцового лица.

- Чего?! Ты только это запомнила из того, что я тебе говорил?! – Леви не видела, что Гажил тоже слегка смутился, однако отчетливо слышала это в его голосе.

- Так это правда? – Она хитро улыбнулась, поднимая голову.

- Ну, я… о, сколько уже времени, мне пора! – Придумывая предлог на ходу, Гажил поспешил ретироваться.

- Ахах, – засмеялась Леви.

Люси выбежала из библиотеки, чуть не сбив Гажила на своем пути. Пробормотав на ходу извинения, девушка умчалась прочь, стараясь выкинуть из головы последние слова Леви. Она сбегает от проблем? Нет, она не бежит от них, наоборот, Люси думает, как их решить. Она хочет их решить. Но у нее не получается. Нет решения. Столько всего навалилось в последнее время. Незачем Леви думать о ее проблемах, у нее и своих по горло. Зря Люси открылась ей. Зачем было говорить про любимого человека и про свой страх расстаться с ним? Вырвалось. Накипело. Да еще и эта война, будь она неладна. И Эльза. Что же с ней?

Зажмурив глаза, Люси продолжала бежать вперед. Она не осознавала, что слишком быстро бежит и может кого-нибудь сбить с ног, или врезаться в стену. Она просто бежала, не разбирая дороги.

Выбежав на улицу, Люси неожиданно ударилась о что-то на своем пути. Повалившись на землю, девушка, наконец, пришла в себя. Перед ней стоял человек. Мужчина. Подняв глаза на его лицо, Люси с удивлением обнаружила Жерара.

- Фернандес? – Несколько грубо, но, в тоже время удивленно, спросила Люси.

- Ты не ушиблась? – Не обращая внимания на грубость, спросил он, опускаясь, чтобы помочь Люси подняться.

- Нет, и я сама могу подняться, – девушка отстранилась от его рук, которые так заботливо помогли встать на ноги, и пристально посмотрела на него, – ты был с Эльзой в ту ночь, на утро которой она пропала?! – На прямую задала вопрос она.

- Люси, – устало вздохнул он.

- Отвечай! – Громко и несдержанно прервала его заклинательница духов.

- Да, был. – Ответил он.

- Ты ее чем-то обидел, что она сбежала? – Правая рука Люси легла на связку золотых ключей, готовая в любой момент вызвать помощь.

- Давай пройдемся, и я тебе все расскажу. Не хочу, чтобы нас слышали. Да и Эльза не хотела бы, чтобы кто-то узнал. – Жерар повернулся спиной к Люси и направился в сторону окраины леса, где располагался дикий пляж.

Люси, не раздумывая, пошла за ним. Опасаться было нечего, ведь с ней были все двенадцать золотых ключей, да и сама она не рохля, а достаточно сильный противник.

Отойдя от гостиницы на приличное расстояние, Жерар все продолжал идти, вот только уже не молча. Тяжело вздохнув, он начал разговор.

- Эльза сильно напилась в тот злополучный вечер. Я тоже был не трезв, но вполне вменяем. Она подошла к нам с Лексасом, чтобы забрать бутылку виски, упала на меня. И я повел ее в комнату, чтобы уложить спать. Она не соображала, что происходит, где она находится. Переступив порог комнаты, Эльза начала вести себя более раскованно. – Жерар замолчал, устремляя взгляд в сторону виднеющегося моря. – Она обняла меня и начала целовать. – Продолжил он, нехотя. – Я сначала попытался отстранить ее от себя, но потом ответил. Что-то… что-то щелкнуло в моей голове, и здравый смысл отошел на второй план, уступая место… желанию. – Жерару было тяжело подбирать подходящие слова, ему было стыдно и омерзительно вспоминать свою несдержанность. – Мы… мы сами не поняли, как все произошло. Мы… – он обернулся к девушке, что шла позади него, и посмотрел ей в лицо, не зная, как сформулировать то, что собирался сказать.

- Вы переспали, – закончила за него Люси, устало вздохнув. Она догадывалась, что Эльза могла убежать в такой опасный момент, в момент приближения войны, только по случаю чего-то очень серьезного. Люси не раз думала, что в ее уходе не обошлось без Жерара. Переведя взгляд на Жерара и, заметив его легкое замешательство, Люси поспешила пояснить, – так у нас говорят в двадцать первом веке. Переспали, занялись сексом, перепихнулись, покувыркались, – начала она подбирать синонимы, но, завидев удивление на лице своего собеседника, усмехнулась, и продолжила, – то есть у вас была интимная связь. Все эти глаголы означают интимную близость.

- Эм, получается так. – Все еще находясь в культурном шоке от того, как это называется в двадцать первом веке, ответил Жерар. Вновь отвернувшись от Люси, он продолжил идти вперед. Люси все следовала за ним.

- Люси, – подал голос он, – прости меня. В том, что Эльза ушла, виноват я. Она была пьяна в тот вечер. А по сравнению с ее неадекватным состоянием, я был относительно трезв, я мог не допустить этого, но желание быть с ней, любить ее было сильней. Если бы я только меньше выпил, ничего бы не было. Я виноват…

- Перестань. – Прервала его Люси, догоняя его. – В двадцать первом веке секс, – Люси осеклась, ведь Жерару такое обыденное употребление этого слова, ничуть не стыдясь, было в новинку, – то есть интимная близость, – исправилась она, – обычное дело. Люди спят, – вновь осеклась девушка, – вступают в интимную близость не только по любви. В большинстве случаев, чтобы получить удовольствие. Во всей Европе в целом, и Франции в частности, люди бывают интимно близки не для того, чтобы завести детей, а именно получить наслаждение. Но это не афишируется так сильно, как в двадцать первом веке. В мое время существуют такие заведения, как ночные клубы. Можно просто прийти, познакомиться с кем-нибудь и обеспечить себе приятное времяпрепровождение на ночь. И на этом все. Люди могут не знать имен друг друга, чтобы вступать в интимную близость. Люди не умирают в таком количестве от венерических болезней, как в семнадцатом столетии, потому что наша медицина развита. В каждой больнице есть венеролог, есть отдельные венерологические центры, гарантирующие полную конфиденциальность. Вспышек сифилиса и гонореи, в отличие от вашего времени, практически нет. Двадцать первый век – век свободы личности, свободы убеждении. Люди с нетрадиционной ориентацией не прячутся, для них есть отдельные заведения, клубы, парикмахерские, кафе. Да что там, с помощью медицины можно запросто пол поменять. Многие обвиняют Европу в падении нравственности, и я в некоторых аспектах согласна с этими обвинениями, но мне нравится жить в двадцать первом веке. Свобода личности вовсе не означает, что абсолютно все в нашем времени занимаются сексом направо и налево. Все зависит от воспитания. Некоторым детям с детства твердят о целомудренности, и они слушают. А некоторым об этом не говорят, но они все равно идут по пути целомудренности. А кто-то пускается во все тяжкие. И происходит это по разным причинам. Родителей нет, или что-то случилось. Все люди разные, со своими жизненными убеждениями, которые никто не имеет права осуждать. Но если, все-таки, девушка в нашем времени лишилась девственности не с мужем, а с парнем, или по пьяни, ее никто не будет за это осуждать. Приоритеты в нашем времени отличаются от ваших. Женщины наравне с мужчинами в своих правах. И для многих из них важна в первую очередь карьера, а потом уже дети и семья. Поэтому браки у нас заключаются в среднем возрасте тридцати лет. Есть и раньше, конечно, и таких людей много, но большинство именно около тридцати или после тридцати. Когда жизнь устроена. Есть дом, работа, деньги. И большинство женщин выходят замуж уже не девственницами. И в этом нет ничего такого. Сама девственность потеряла ту ценность среди девушек, которую имеет в ваше время. Я не говорю, что абсолютно все девушки не ценят свою невинность, но в большинстве своем девственность не имеет особо важного значения.