Восьмой страж (ЛП)

— Так, значит, мы подруги?

— Ну да. Я приняла за тебя пулю.

— Технически, это не так, — замечаю я. — Просто Блу немного запаниковал.

Еллоу улыбается, но я вижу, что она с трудом держит глаза открытыми.

— Отдыхай. Я очень рада, что тебя сегодня не убили.

— Так же, как и я. — С этими словами она опускает веки и засыпает.

Я тихо закрываю за собой дверь. Зета протягивает руку и сжимает мое плечо.

— И что теперь? — спрашиваю я.

Зета сглатывает, а потом пожимает плечами.

— Ты возвращаешься в штаб-квартиру Стражи. Ну а я… я найду, куда пойти.

— Что? Почему?

— Я тоже нахожусь под следствием. Все наше поколение проверяют тщательнее, чем ваше, — с легкой улыбкой на лице отвечает он. — Мой поколение. Кажется, я теперь его единственный представитель.

У него такие грустные глаза, что я отвожу взгляд. Сегодня мне больше не хочется видеть разбитых людей.

— До окончания расследования мне нельзя приближаться к штаб-квартире ближе, чем на пятнадцать метров.

Я ничего не говорю и просто любуюсь своими ботинками.

— И кстати, — продолжает Зета, — следствие покажет, что я ничего не знал о делах Альфы.

Я поднимаю на него глаза. Он смотрит на меня тревожным напряженным взглядом. Но за ним скрывается мягкость и беспокойство.

— Вы знали моего отца, — говорю я, полностью меняя тему разговора.

— Да, знал. И очень хорошо. С детства.

— И? — спрашиваю я, переводя взгляд с Зеты на Индиго и обратно.

— До сегодняшнего дня я был не в курсе, что ты дочь Дельты. Я хочу, чтобы ты знала это. Я ни разу не видел тебя до того, как ты появилась у нас. Твоя мама рьяно ограждала тебя. Она полностью обрубила все связи с нашим миром, и теперь я понимаю, что это было правильным решением.

Я сглатываю ком в горле.

— А что если я не хочу больше иметь ничего общего со Стражей времени?

— Это твой выбор. Но лично я буду разочарован. Ты хороший Страж. Пусть мы разбиты, а из наших ран сочится кровь, но мы будем продолжать делать свое дело.

Я киваю.

— Я хочу вернуться. — Это правда. До этого момента я не понимала, что это так. Я съезжу в Вермонт, налажу отношения с мамой, а потом вернусь. Стража времени — это часть меня. Она в моей крови. Она — это я. К тому же, я должна доказать, что люди по фамилии Оберманн могут жить и служить честно. — Но что если остальные не захотят, чтобы я возвращалась?

— Конечно же мы хотим! — восклицает Индиго.

— Но я нарушила все правила. Я проецировалась перед людьми. Перед кучей людей. Я меняла прошлое.

— Естественно, что ты меняла прошлое, — произносит Зета. — Именно этим мы и занимаемся. В самом начале мы говорили тебе, что «подправляем, а не изменяем», но на самом деле это одно и то же. Даже самое незначительное подправление способно изменить прошлое так же, как и непосредственно физическое вмешательство. Мы просто пытаемся делать это так, чтобы не менять мир к худшему.

— Значит, изменение прошлого — это нормально.

— Может быть нормальным.

— В таком случае мне нужно кое о чем с вами поговорить. Наедине. Это важно.

Зета вздыхает и поворачивается к Индиго.

— Иди к сестре.

— Что? — Индиго поворачивает голову в сторону стеклянной двери. — Но она спит.

— Мне все равно. Иди к ней. Сейчас же.

Мы ждем, когда за ним закроется дверь, а потом я спрашиваю у Зеты:

— Какой у вас уровень секретного доступа?

Зета удивленно поднимает бровь.

— Какой он у меня был или сейчас? Если тебе нужен доступ к засекреченной информации, то я ничем не могу помочь.

— Я говорю не о паролях и логинах. Какой у вас уровень доступа в зданиях? Например, в этой больнице?

— А. — Зета медленно наклоняет голову и отстегивает от пояса обычную белую карту-ключ, с помощью которой мы прошли в отделение интенсивной терапии. — Они забыли забрать ее у меня, но могут понять это в любую секунду. Ты уже видела, какие двери она открывает. Уверен, если бы мне захотелось, я бы мог пройти в хирургическое отделение, чтобы понаблюдать за операцией на мозге.

— Можно мне одолжить ее у вас на несколько часов? — протянув руку, интересуюсь я. — У меня есть одно незаконченное дело, о котором нужно позаботиться.

Зета колеблется всего одну секунду, а потом вручает мне ключ.

— Я доверяю тебе.

— Спасибо, — шепчу я, сжимая его в ладони, и покидаю отделение интенсивной терапии.

Глава 30

В этот раз я надеваю более подходящую одежду — платье, которое было на мне во время Бостонской бойни и корсет. Корсет не был добровольным выбором. Я попыталась стянуть платье без него, но, черт возьми, кажется, оно стало еще меньше, чем несколько дней назад. Вернее, несколько месяцев назад.

Черт.

Мне придется привыкать к тому, что сейчас февраль, а не ноябрь. На запястье я застегиваю новый браслет с подвесками. Его купила мне мама. Она здесь. В Бостоне. Остановилась в «Омни Паркер-хаус» на время, пока не появится место в «Маклин», где проводится лучшая в стране программа по лечению биполярных расстройств. И это всего в двенадцати километрах отсюда.

Она так плакала, когда я позвонила ей из больницы. Ей было жаль, мне было жаль, и хотя нам еще работать и работать над отношениями, «Маклин» — это начало. Доза лития два раза в день — это начало. Так же, как и мое искреннее извинение. Так же, как совместная терапия и программа реабилитации последствий посттравматического синдрома. Ну а самое главное начало — это одна подвеска на моем браслете. Птица. Но не в клетке. Птица, свободная от груза прошлого и парящая в будущее.

Мы уже проходили это с мамой, но сейчас все ощущается по-другому. В этот раз мне кажется, что у нее есть цель. Так же, как у меня.

Я приподнимаю подол платья и тихо спускаюсь по лестнице. В библиотеке за компьютером сидят две следовательницы, и мне не хотелось бы, чтобы они меня увидели. Идеально. Никого нет.

Я делаю несколько шагов, стуча каблуками по деревянному полу, и неожиданно вижу, как из-за спинки кресла приподнимается Эйб.

Я резко останавливаюсь и вскрикиваю, когда мы встречаемся взглядами.

— Что ты тут делаешь? — спрашиваю я.

— Живу.

У меня отвисает челюсть.

— Хочешь сказать, что ты остаешься? Теперь ты будешь Стражем времени?

— Полагаю, именно это я и сказал.

— Но как же Ариэль? — Мне ведь это не снится?

— Ариэль сказал мне одно, а отец другое. Папа знает о Страже. Всегда знал. Думаю, он был немного обижен, когда Ариэль запретил ему вступать в Стражу. Отец думает, что это большая честь и что физический риск сейчас не настолько страшен, как несколько поколений назад. Так что у меня есть его благословение.

— И теперь ты живешь здесь, — говорю я, но мой мозг с трудом пытается осознать это.

— У тебя что, всегда были проблемы со слухом?

Я бегу. Поднимаю подол чертового платья и бегу. Прямо к Эйбу. Бросаюсь в его объятия и обхватываю за шею.

— Ты здесь, — шепчу я. — Ты правда здесь. Чтобы остаться.

Он опускает руки мне на талию и упирается своим лбом в мой.

— Я думала, что ты собираешься порвать со мной, — говорю я.

— Ни за что.

Я целую его. Как же я скучала по нежности его поцелуев и мягкости его губ. Не знаю, сколько мы уже стоим, обнявшись, но мне наплевать на время.

— Что на тебе за одежда? — в конце концов отстранившись от меня, интересуется Эйб.

— О. — Я смотрю на свое платье: на ограничивающие движения пышные юбки и корсет. — У меня осталось одна последняя миссия, после которой я смогу оставить все произошедшее в прошлом. — Я поднимаю простой бумажный пакет, который сжимаю в руке.

— Что это? — спрашивает Эйб.

— Пенициллин. Я стащила его из больницы.

— Это считается уголовным преступлением?

— Наверное. Но у меня благая цель. В одна тысяча семьсот восемьдесят втором году живет маленькая девочка, которой он очень нужен. А я обещала помочь ей. Ты будешь ждать меня?