Помощница лорда-архивариуса (СИ)

Я продолжала работу в библиотеке, в полном одиночестве, под презрительным взглядом брата Борга на барельефе. Стопка книг, помеченных руной змеи, заметно выросла.

Но работа не приносила удовольствия, как раньше. Все валилось из рук, будущее казалось серым и неприглядным. Тяжело ждать, какое решение примут другие о моей судьбе; настало время решать все самой.

И вот, когда я пыталась найти новые силы в своих мечтах (которые изрядно поблекли за последние дни), пришло решение: последую совету господина Дрейкорна. Я должна вернуться домой. Даже срубленное дерево пускает новые ростки, если сохранились корни; мои корни остались в Олхейме, где все было знакомо и понятно. Я увижу отца, мы обсудим, как жить дальше и найдем выход. Можно попробовать удачи где-нибудь на юге, в небольших городах возле теплых озер. Мы уедем вместе и, наконец, все наладится. Когда хозяин рано или поздно надумает появиться дома, расскажу ему о своих планах и уговорю подождать с выплатой долга – сейчас он был подобен цепи, которая сковывала меня по рукам и ногам. Затем смело, собственной рукой, начну заполнять пустые страницы своей книги.

Стоило мне принять решение, как судьба пошла навстречу — но таким кошмарным и неожиданным способом, как я не предполагала.

Однажды вечером, когда за окнами тлел закат, в библиотеку явилась горничная Эрина и сообщила с видом хитрым и исполненным жгучего любопытства:

— К вам посетитель. Остался ждать снаружи, возле домика кучера.

— Кто? – внезапно я испугалась. Уж не господин ли Крипс явился меня проведать?

– Не назвал себя. Сказал, приехал из Олхейма.

Я вскочила. Кто-то из общины? Отец? Он не ответил на последнее письмо.

Как пуля я выскочила из библиотеки, сбежала вниз и, не одеваясь, понеслась по вечернему морозному воздуху к домику кучера.

Печаль последних дней закалила меня. Новую неприятность, которую послала судьба, удалось встретить с поднятой головой. Я не повернула назад, не сбежала и не спряталась, когда, приблизившись к домику, увидела на скамье Освальда — сына старейшины Уго.

Одет он был в мешковатую робу и картуз, какие носили фабричные. За полтора месяца, что я не видела его, Освальд приобрел еще более постный вид и отрастил козлиную бородку.

– Здравствуй, Освальд. Зачем ты здесь? Привез какие-то вести? Что-то с отцом? — через силу проговорила я.

Освальд встал и выпучил глаза. От него несло потом и перегаром — по-видимому, в столице сын старейшины решил махнуть рукой на заповеди Отроков Света. Прищурившись, окинул недоверчивым взглядом с ног до головы.

– Ты носишь мирское, Камилла. Где твой головной убор?

Стараясь подавить раздражение, я настойчиво повторила:

– Освальд, ты привез вести от отца?

-- Твой отец,… да… – Освальд прикрыл веки. – Изидор болен. Отлучение от братьев по вере сказалось на нем плохо. Его нога… ты же знаешь, кто костяную чуму нельзя вылечить до конца. Омертвение пошло выше. Он почти не двигается. Изидор сейчас в общине. Старейшина был добр и позволил ему вернуться. Он сожалеет о том, что изгнал его, и теперь готов искупить вину. Мы молимся о твоем отце днем и ночью. Свет будет к нему милостив, но сейчас Изидору нужна ты.

Сердце сжала тревога.

– Я приехал за тобой, – продолжал Освальд, осторожно поглядывая на меня, словно оценивая – как восприняла новость, – нельзя терять ни минуты. Мы успеем на вечерний экспресс, если поторопишься.

– Да, Освальд. Мне нужно предупредить хозяина. Собраться. Жди здесь. Я быстро.

– Я пойду с тобой, – неожиданно заявил сын старейшины. – Свет Благой, Камилла, в какой дом ты попала! Работаешь на теурга, приспешника демонов. Немыслимо! Бедная, заблудшая овечка.

Несмотря на протесты, Освальд увязался за мной. Как только попал в холл, принялся крутить головой, теребить бородку и бормотать защитные молитвы. Пришлось провести его в свою комнату. На пути нам никто не встретился.

– Жди здесь, – велела я и понеслась в башню.

Покои хозяина пустовали. Кассиус отсутствовал. Пикерна найти не удалось. В отчаянии набросилась на Эрину и велела передать, что вынуждена срочно уехать. Горничная изнывала от любопытства, но расспрашивать не посмела.

– Я напишу записку и оставлю в своей комнате. Прошу, утром забери и отдай господину Дрейкорну или Кассиусу.

Когда вернулась в комнату, застала незваного гостя за изучением содержимого шкафа. Освальд ни капли не смутился. Пока писала записку, горестно качал головой и вполголоса сокрушался о моем грехопадении.

Когда покидали комнату, Освальд замешкался, но тут же нагнал. В «Доме-у-Древа» ему было неуютно, он без конца озирался и требовал поторопиться. Я не возражала: тревога за отца грызла сердце. Мне остро захотелось оказаться дома, в Олхейме, где я провела всю жизнь, где была моя семья и друзья, где дни текли спокойно,и я чувствовала себя в безопасности – роскошь, недоступная в столице.

Квартал Мертвых Магов миновали почти бегом. Когда пересекали мост, у особняка с горгульями мелькнул тощий силуэт – безумная Крессида увидела меня и принялась махать. Я отвернулась: еще ее не хватало.

Оказалось, сын старейшины неплохо ориентировался в центре города – к нужной станции конки привел безошибочно. Через полчаса мы были на Восточном вокзале, который я считала самым уродливым строением города Магии и Прогресса.

Купол дебаркадера – гигантский навес над платформой, возведенный демонами из переплетенных стальных арок и стекла – напоминал тенёта, а черное, приземистое здание вокзала – жирного паука, притаившегося в засаде.

Прошли к дальней платформе, которая предназначалась для пассажиров третьего класса и общих вагонов. Под куполом-паутиной толклись тысячи людей в бедной одежде: сезонные рабочие, торговки, солдаты, матросы. Потные от спешки и злые от сутолоки. Ругались, плевались, кричали, наступали друг другу на ноги. Громоздились башни поклажи, корзины, коробки, тюки с почтой, клетки с животными.

Толпа покорно расступалась, когда по перрону проходили угрюмые полицейские в сопровождении некроструктов всех мастей. Одну руку полицейские всегда держали на сабле у пояса, в другой был наготове свисток.

Сферопоезд «Стальной аспид» грозно шипел, тяжело дышал паром и гарью. Творение демонов поражало размерами: головной вагон, выполненный в виде морды доисторического змея, высотой немногим уступал особняку «Дом-у-Древа». Внутри размещались огромные сферы из неведомого материала удивительной прочности; демонова сила приводила их в движение и сферопоезда развивали невиданную скорость, когда с грохотом мчались по каменным колеям, что незримые слуги протянули во все стороны империи за известную плату.

Освальд выхватил у меня из рук саквояж и провел сквозь толпу к лавкам у дальней части перрона. Я насторожилась и замедлила шаг, когда у мусорного бака увидела одинокую фигуру, показавшуюся знакомой.

При виде нас человек не спеша встал и выпрямился во весь немалый рост. Я замерла на месте, как пораженная громом – старейшина Уго собственной персоной.

Освальд больно толкнул в спину:

– Вперед!

Старейшина наблюдал с нехорошей усмешкой.

– Отлично справился, мой мальчик, – снисходительно похвалил Освальда. Затем принюхался и брезгливо ткнул в него пальцем:

– Опять пил, демоново отродье!

– Я замерз, – начал оправдываться Освальд, – пришлось торчать в Магисморте до вечера, пока все не убрались. Хорошо, теург не появлялся несколько дней. Будь он дома, я бы туда не сунулся. Смотри, что она написала, – Освальд протянул старейшине бумажку, в которой я узнала свою записку для господина Дрейкорна. Вот зачем мерзкий слизняк замешкался в комнате!

– Вы приехали за мной, старейшина? – я обрела голос. – Что с отцом?

– Камилла, – старейшина уставился, как ястреб на жертву, – ты нас огорчила, девочка. Совершила ужасную ошибку. Аксель Светлосердный повелел вернуть тебя.

– Что с отцом?! – повторила я, свирепея. Я догадалась, что попала в ловушку. Старейшину и его сынка я не боялась; я знала их всю жизнь и знала границы, которые они никогда не переступали. Приготовилась дерзить, скандалить и кричать, если потребуется.