Шерсть седой овцы (СИ)

«Значит мне опять придётся делать всё своими руками.» - Я перебил Рика и закончил наш разговор одновременно. Пялиться на его тощий зад и наблюдать за тем, как он пытается отмыть оранжевое пятно на стене платком – не в моём вкусе. Тут всё уже было ясно. Мне нужно просто доказать нужным людям, что Суда здорова… или же наоборот – «больна». Аккуратно забрав книжку из рук Макс, я расписал свой дальнейший план. Она сразу поняла мой план действий, только книжка оказалась у неё в руках. И не только она одна будет помогать мне: - «Так, МарКонь: Хватаешь Макс за ручку и уводишь к дому. Что достанет и на что пальцем покажет – то и уносишь. Мы будем ждать у клеток.»

«Мы?!» - Рик моментально выпрямил свою спину и врезался затылком в угол стола, замычав от боли. Он был нехило ошарашен моим внезапным «возвышением». Я раздавал команды на неизвестный ему план, хотя (иронично, знаю) это должен был делать он. Он ведь, как-никак, Глава Дома Советов. Это его работа – командовать. И на его возмущения я спокойно ответил:

- «Да, Рикки. Мы.»

Вырвать Рика из его офиса мне удалось не сразу. Но, так или иначе, я отодрал его. Вытащил его на улицу под предлогом «прогуляться и поговорить». Такая важная особа в лице Рика очень уж редко сверкает в публичных местах. Если подумать хорошенько: Люди заквасят неплохой такой скандал, заметив меня – ненавистного злодея-каннибала – гуляющего с «Самим, мать его, Главой Дома Советов»! По крайней мере… я так думал. Прохожие, скорее, обращали внимание на меня, нежели на Рика. Никто даже не знал его имени, не говоря уже про его лицо. Никто его не видел… Никто его не знает. Досадно…

Вывести Рика на улицу я должен был по двум причинам. Первая причина: Это его «статус». У этого кренделя есть ключи ко всем замкам. Он и Метрополис для меня откроет, и Соломку из клетки выпустит (если на то есть повод, конечно же). Вторая причина: Я никогда не садился, или даже заглядывал в Тюрьму. Зачем тратить часы на поиски пары нужных клеток с нужными тварями в них, если мой добрый знакомый Рикки может отвести меня к ним?

Кстати о тварях…

«Оу, Рикки. Что там с Маусолини стряслось, не знаешь?» - мне пришлось оборвать всё интересные и неинтересные темы именно этим вопросом. И я не хотел интересоваться этим, честно говоря. Я не хотел засорять свой мозг фактами и историями об этом псе Маусере. Но если я этого не сделаю – Марко будет напоминать мне о нём каждый, мать его, час. – «А то Марко его потерял. Трясётся аж. Бесится.»

Рик разглядывал меня с лёгкими нотками удивления на своём бледном, словно сама смерть, лице. Он был удивлён скорее… моим интересом к Маусеру, нежели самим вопросом. Да и ответ оказался… не таким уж забавным:

- «А чего беситься то? Я понизил его до Командира Стражи около месяца назад. Вот он и… Сидит у ворот. Или на стенах.»

Я не был особо рад, или даже расстроен подобными новостями. Мне было плевать на возможные «Почему?» и «Как?», касающиеся этой истории. Да и детали мне были не особо интересны. Но вот один вопрос меня таки задел: Как я мог пропустить эту тушу на входе в Мегаполис?! Да ещё и несколько раз подряд?!

«Мне, честно говоря, стыдно за него. Мы ведь были друзьями. Все мы. А когда ты, Гоул, полностью отрезал себя от общества и перестал общаться с Домом Советов – Всё покатилось вниз.» - не смотря на мой пофигизм и абсолютное молчание – Рик всё же погрузил меня в детали. Плюс ко всему этому он добавил нотки драматизма к своему тону. Он словно рассказывал грустную историю, пытаясь вытащить из меня одну скупую слезу. – «На счёт Марко и Суды я ничего сказать не могу, но вот Маус… Он вышел за рамки. Нападение на твой дом, частые кампании против каннибалов, самовольный поход на Северное Убежище…»

«Ты мне сейчас все его грешки начнёшь перечислять, или ты всё же заткнёшься? Ты это должен Марко говорить, а не мне.» - мне всерьёз надоело его нытьё. Весь эта драма меня не интересовала, а он, по какой-то непонятной причине, этого не замечал. Я довольно сильно шокировал Рика своими словами и своим спокойным, тихим тоном. Но он понял меня. Тихо произнеся: «Да. Прости.», он устремил свой взгляд в пыльную землю под своими ногами, замолчав на пару-тройку минут. Нам нужно было держать мозги на рельсах и не съезжать с них. Не за этим я его вытащил, чтобы он слёзы лил. Недотрога, чтоб его…

Дорога к Тюрьме оказалась недолгой и заняла около десяти минут (учитывая небольшие остановки). Макс и Марко успели подготовиться за это время, ожидая нас с Риком у входа в здание. Макс даже написала мне в книжке: «Всё готово.», довольно покачиваясь передо мной с довольной улыбкой на лице, словно ожидая похвалы. Но сейчас мне было не до этого. Я должен был убедиться в том, что эта довольная рожа взяла ВСЁ необходимое, ничего не упустив мимо ушей и глаз. Да и в здравии Соломки мне тоже хотелось… убедиться. В первую очередь.

Тюрьма оказалась не такой, как я себе её представлял. Это было простым, серым, одноэтажным зданием, внутри которого были построены комнаты-клетки. Всего шесть клеток, и в одной из них сидела Соломка. Она не выглядела здоровой, бодрой, или даже гостеприимной. Её злость можно было увидеть даже через её «маску». А причина её злости была… вполне логичной, скажем так:

- « Дайте угадаю: Теперь и он меня «лечить» будет? Что мне нужно, мать вашу, сделать, чтобы вы мне поверили?! Я уже съела яблоко! Разве этого не достаточно?»

«Успокаивайся давай. Чем сдержаннее ты будешь – тем быстрее нас выпустят из этой клетки.» - Она не сразу поняла слова «нас», пока я не оказался в одной клетке с ней. Суда была слегка возмущена таким поворотом событий, но идти против меня она не собиралась. Наоборот – Она сдерживала свой гнев и беспрекословно повиновалась мне. Я смог снять с неё намордник, посадить её на скамью и завязать её глаза чёрным платком, не получив за это по морде или под дых. Самая сложная задача – угомонить и подготовить Суду – теперь позади. Следующий шаг же прост до невозможности: - «Слушай меня внимательно. Ты у нас, как известно – алкоголик-энтузиаст. Ты вполне знакома с алкогольными напитками. У меня тут… три кружки с такими напитками. В каждой кружке что-то особенное И если у тебя ещё осталось чувство вкуса – ты быстро угадаешь каждый напиток в каждой кружке.»

Суда была не против сыграть со мной в подобную игру. Она даже вытянула руки вперёд, ожидая кружки со своим напитком. Это была бы довольно интересная игра, если бы не одно «НО»: У нас в арсенале было только пиво. Пиво, пиво, и ничего кроме пива. Во всех трёх кружках. Что же… Одну кружку мне пришлось сделать «особенной», добавив в неё воды. И только тогда, хорошенько подготовившись, я начал испытывать Суду прямо у всех на глазах, подкармливая её пивом из кружки, словно младенца бутылочкой.

«Твоё пиво. Тёмное. Драконье.» - после первого же глотка она смогла распознать свой напиток. Либо она смогла удачно угадать напиток, либо она точно учуяла и узнала вкус своего любимого пивчанского… чему я не был удивлён. Она сказала те же самые слова и про вторую кружку с пивом. А вот на третьей кружке она приостановилась. Замедлила свой ход, причмокивая губами. Мне удалось запутать её вкусом пива из двух кружек, но она быстро смогла распознать изменения во вкусе и крепкости. Суда делала маленькие глотки, один за другим, стараясь убедиться в этих изменениях. И, после нескольких контрольных глотков, она попросту вылила содержимое кружки на пол, недовольно опустив голову. – «Никогда бы не подумала, что ты разбавишь пиво водой. Больной ублюдок…»

Мой план был слишком уж простым. Каннибалы не распознают вкусов. Для них любая жидкость, соки и нектары – вода. И этого эксперимента хватило, чтобы доказать её… «состояние». Суда была абсолютно здоровой. Она бы не смогла узнать вкус пива, или даже определить настоящее от разбавленного, будь она каннибалом. И не я один был рад этим результатам. Все мы были рады тому, что она вернулась в норму. Не прошло и минуты – Соломка оказалась снаружи. Голодная и злая. Готовая избить любого, кто «неправильно» посмотрит на неё, или предложит помощь. И пока Марко подставлял ей своё плечо, собираясь отнести Суду куда подальше отсюда – я смог услышать её недовольный бубнёж, закончившийся словами: «Найду эту корову – бидоны ей оторву.» Я бы сказал тоже самое, будь я на её месте.