Ночь так темна (ЛП)

Я указываю на стол, и Санджана соскальзывает со своего кресла под него, пока я низко пригибаясь, пересекаю комнату, чтобы втиснуться рядом с ней.

Мы выжидаем плечом к плечу, и я заставляю себя ослабить хватку на пистолете: готовый действовать, если придется. Рядом со мной слышно ее дыхание - неглубокое, шаткое. Шаги ритмично приближаются, потом останавливаются у двери, и Санджана закрывает глаза. Я поступаю согласно совету, который дал ей – просто думаю о действиях, выкинув все из головы.

Затем свет над нами выключается и шаги отступают. Мы оба сдерживаемся до тех пор, пока они не затихают, потом мы вместе сползаем ниже, переглянувшись в полумраке. Настала пора перестать говорить и начать действовать.

Насколько нам известно, следующей остановкой патруля может стать охранник, которого мы мертвого оставили в комнате.

- Подумайте, - шепчу я, немного ослабляя осторожность. - Есть ли другой способ открыть двери помимо распознавания отпечатка пальца, взломать систему виртуально или физически? Можете ли вы прикинуть, в какое другое время дверь открывается?

Она закрывает глаза, и я жду, нервы напряжены. В конце концов, она качает головой.

- Я не... нет, подождите. Существует мера аварийного отключения. Такого ни разу не случалось, но я была проинформирована по этому поводу. Если центр обесточивается, как например, в случае пожара или землетрясения, все двери открываются, чтобы никто не попал в ловушку внутри здания.

Вспыхивает надежда, и создается такое впечатление, как будто снова все возвращается к жизни. Мы еще не закончили.

- Но, - говорит она, подняв один палец, - те солдаты... или наемники, предположительно... находятся в коридорах, ведущих к выходам.

- Получается, мы можем высвободить людей из камер, но не сможем выбраться с объекта?

Но она улыбается на это, и хотя улыбка слабенькая, в ней есть намек на что-то, что мне понравится.

- Я не говорила этого, капитан. Мы можем выйти через туннель корпуса ускорителя элементарных частиц. Он больше двадцати километров длинной, но в нем есть люки обслуживания каждые пару километров или около того. Я могу показать вам путь, если вы сможете доставить нас туда. Я знаю эти туннели, как Микаэла никогда знать не будет.

- Мне нравится, как вы мыслите, друг мой.

- Мне это часто говорят, - ее улыбка расширяется, и я хочу улыбнуться в ответ, несмотря на отчаянность нашего положения.

- Пойдемте освобождать остальных. Вы знаете куда идти, чтобы обесточить станцию?

- Угу, - она замолкает, и, посмотрев на меня, ее улыбка снова исчезает. - Но вам это не понравится. Электрощит находится в обеденном зале, на противоположной стороне двора. Нам придется выйти, не будучи замеченными, а там не особо много мест, где можно спрятаться. И мне придется хорошо покопаться с ним, когда мы доберемся до него... там не просто щелкнуть выключателем. Существует слишком много дублирующих систем.

Она права. Мне это не нравится. Сейчас опустится ночь, так что тьма будет на нашей стороне, да и я не видел прожекторов на своем пути, но то, что я понял об этих наемниках - они достаточно умны, чтобы поставить охранников снаружи для наблюдения за любыми, кто посмеет приблизиться.

Впервые я рад, что это просто я и Санджана, когда мы, проскальзывая по коридорам, ныряем в лаборатории, оборудованные компьютерами и незнакомым оборудованием, каждый раз, когда наемники появляются из-за угла. К тому времени, когда мы добираемся до двери уже несколько часов после заката, но как я и предполагал, наемники хорошо использовали местные прожекторы. Их охват не такой большой, как на военном объекте, и тени все равно собираются по краям двора. Мне недостаточно темно, когда я поднимаю свои очки с шеи и переключаю их в режим ночного видения — прожекторы горят слишком ярко - хотя они могут быть полезны в тени. Из тени в тень мы прокладываем свой путь.

Во дворе патрулирует охранник с фонариком в руке, делая длинную, медленную петлю вокруг столов и стульев, спутниковой антенны и различных обломков валяющихся повсюду. Мы с Санджаной держимся в тени, осторожно двигаясь вперед с мучительной медлительностью, и в состоянии двигаться только тогда, когда он отворачивается от нас. В дальнем конце ярко освещенного двора лежит тело Нико, по-прежнему лицом вниз с вытянутыми руками.

Пока охранник продолжает проходить оставшуюся часть петли, мы вместе приседаем у стены, пряча лица от света. Санджана оставила свой белый лабораторный халат позади, мы не выделяемся. Я могу утверждать, что ее рука, прижатая к груди, сильно болит, но она продолжает идти без жалоб. Охранник достигнет точки в своей петле, в которой нас не видно, и мы в унисон, как можем бесшумно и быстро, продвигаемся вперед.

В тот момент, когда нам остается одна перебежка до столовой и предохранителей, громкоговорители начинают потрескивать. Мы замираем на месте под их шипение и клокотание, а затем раздается голос. Он принадлежит белокурому, татуированному вожаку наемников.

- Капитан Мерендсен, доктор Рао, я вижу, что вы отклонили наше гостеприимство. Не волнуйтесь... у нас есть доктор Стюарт, чтобы объяснить вашу ошибку.

- Санджана! - Голос мужчины, неровный и высокий, отдающий страхом — он едва может говорить, глотая воздух быстрыми, короткими вздохами. - Санджана, он...

Мир замедляется, и за секунду я понимаю, что будет дальше. Когда Санджана в ужасе вскакивает на ноги, я бросаюсь к ней, закрываю ей рот рукой и прижимаю ее спиной к стене, и в этот момент звук очереди раздается в динамиках, посылая впоследствии треск и всхлип с обратной связью. Я прижимаю ее к стене, и таким образом ее крик тонет в моей руке, а громкоговорители заглушают его; я тесню ее, прижимая свой лоб к ее, одной рукой сжимая ее рот, а другой, обнимая. Я молюсь, чтобы моя темная униформа и темные волосы скрыли нас в тени, молюсь, чтобы она затихла до того, как заговорят динамики, борюсь с тем, как мой пульс хочет выпрыгнуть из горла, стуча в висках. Нет ничего, что будет дальше, есть только сейчас, и этот момент длится вечно.

Она утыкается лицом в мое плечо и глушит звук своего дыхания, хотя я чувствую, как все ее существо дергается, как будто у нее приступ гипервентиляции. Я крепко ее держу, пытаясь не допустить показать свой собственный шок.

Так не должно быть… Он должен был дать нам шанс сдаться прежде, чем он начнет убивать заложников.

Но мужчина с татуировкой - профессионал, и он знает, что чего бы мне этого ни стоило, я бы не сдался. Не тогда, когда это будет стоить жизни десяти заложников. Поэтому он нацелился на Санджану. Затронуть такую часть ее, чтобы она выдала бы свое местоположение, или просто вручила бы себя на блюдечке.

И я боюсь, что она так сделает, когда она сжимает мою рубашку, по-прежнему пряча лицо у меня на плече.

Динамики снова трещат, и я держу ее крепче.

- Теперь, доктор Рао, - говорит он. - Мы поняли друг друга. Все, что говорит вам капитан Мерендсен - неправильно. Он солдат, и не допускает сдаться в такой ситуации. Но вы гражданская, и к вам это не относится. Все, что вам нужно сделать, это помочь нам с информацией, которая нам нужна, и мы уйдем. Нам были даны инструкции оставить вас в живых, если это возможно, и у нас нет никакого желания причинять вам вред. Никто больше не должен умереть, если только вы не настаиваете на этом, доктор Рао.

Она поднимает голову, и мое сердце сжимается, когда я смотрю вниз, чтобы разглядеть черты ее лица в тусклом свете. Мне требуется мгновение, чтобы понять, что она дрожит не от страха, или даже от отчаянья.

Она дрожит от ярости.

- Доктор Рао, если вы не будете сотрудничать, я пойду и приведу еще одного заложника, и у нас будет другой разговор, - говорит он, звуча немного утомленно, как разочарованный родитель.

Я наклоняю голову, чтобы прошептать ей на ухо, едва дыша.

- Он сказал «приведу». У него там никого нет. У нас есть минута.

Она кивает, и я пригибаю голову, чтобы услышать ее ответ.